Страница 2 из 39
- Так и есть, парень, поскольку этот солдат, Клайд Мартин, - твой прямой предок. А другого парня звали Лемуэл Тактон...
- Значит, пап, - подытожил Думар, - мы с тобой связаны с ним?
- Да, это так. Это мой пра-прадед, сынок. Кровь тех двух мужчин - тех героев - течет в наших венах. Когда они увидели, что генерал Хилдрет сделал с городом, они пришли в ярость. И решили броситься за ним вдогонку.
- Пожалуйста, пап. Скажи нам, что они убили Хилдрета самым страшным способом!
Хелтон, будто, улыбнулся в свете от потрескивающего костра.
- После войны Хилдрет вернулся в какое-то место, под названием "Филлер-дельфия", стал мэром. Жил в большом особняке с колоннами. У него была красавица-жена и двое детей. А управлять поместьем он нанял двух своих лучших боевых офицеров. Понимаете, этот свинья Хилдрет разбогател на своих многолетних военных преступлениях. Однажды ночью Клайд Мартин и Лемуэл Тактон, проскакавшие верхом до самой Филлер-дельфии, похитили двух хилдретовских офицеров...
Микки-Мэк и Думар слушали, выпучив глаза.
- Их обнаружили на следующий день, оба были мертвы, мертвей не бывает. Головы у них были раскроены... но то были не обычные ранения, нет. Хилдрет никогда не видел ничего подобного, поэтому вызвал семейного доктора, чтоб тот осмотрел тела. Макушки черепов у обоих были вскрыты - возможно, плотничьим молотком, как сказал доктор - и сквозь дыру было видно сырые мозги. Но потом доктор рассмотрел мозги с помощью увеличительного стекла, и знаете, что он увидел?
- Что, дядя Хелтон?! Что?!!
Хелтон кивнул.
- Он увидел нечто похожее на надрез ножом, а затем он понюхал мозги...
- Понюхал мозги мертвых парней? - озадаченно поинтересовался Микки-Мэк.
- Да, он понюхал их, - заверил Хелтон, и в его голосе почувствовалась какая-то скрытая радость. - И узнал этот запах. Затем он сунул палец в каждый разрез и почувствовал нечто склизкое, как сопли...
Думар нахмурился.
- Пап, сопли никак не могут оказаться в мозгу у парня.
- Это были не сопли, сынок. Это была сперма...
- Сперма?! - воскликнул Микки-Мэк.
- Писькины плевки, пап? Молофья? Ты об этом говоришь?
- Именно, Думар! Мужской сок! Живительная влага! Хреновы харчки! - подтвердил Хелтон, поднимаясь на ноги. Неистовство рассказываемой им истории достигало апогея. - Что Клайд Мартин и Лем Тактон сделали, так это крепко треснули тех двух офицеров по макушке, затем извлекли кусочки черепа, и воткнули нож каждому в мозг, чтобы сделать разрез для членов, а потом... потом... - Хелтона затрясло, - потом они трахнули их в мозги!
Микки-Мэк чуть не свалился с бревна.
- Трахнули их в мозги, дядя Хелтон?
- Сраааааааань господня, пап!
- Трахнули их в злые "северянские" мозги. В смысле, жестко трахнули, и каждый получил "кончун"! - Хелтона качало из стороны в сторону. - Затем они проделали то же самое со всеми горничными и слугами Хилдрета. Похищали их по двое за раз и трахали в голову! - неистовство достигло своего пика, на лбу у Хэлтона вздулись вены, глаза расширились и светились исступлением. - Потом они похитили детей Хилдрета - его детей! И трахнули их в голову, а затем проделали то же самое с его женой! А потом, потом, они похитили самого Хилдрета и оттрахали его в голову до смерти! Трахнули его в голову по три раза каждый, парни, всякий раз кончая и выпуская заряд семени в извращенный мозг Хилтона, пока голова у него до краев не наполнилась спермой. И это, парни, - Хелтон топнул ногой, - Это... называется "головач"!
Перевод: Андрей Локтионов
"Заплати мне (Секс, Истина и Pеальность)"
Я пытаюсь решить, что это такое.
Провидение? Исповедь? Нет, даже не близко. Слова, как эти, звучат слишком тонко, вам не кажется? При этом, они могут быть чем-то настолько затхлым, как обряд посвящения. Боже мой, посвящения во что?
Все эти оправдания - ложь. Будто касаешься бедра возлюбленной и чувствуешь тень вместо плоти.
Иногда бывает трудно писать честно. Без истины, без откровения, о том, чем есть вещи на самом деле - это всего лишь больше лжи. Больше теней в недостающей плоти.
Было написано в Иезекииле[1], я думаю: "...я делаю кровь вашей судьбой..." Это Бог сказал, не я. И если Бог не может раскрыть правду, то кто может?
Таким образом, я предполагаю, что это ТО, что есть на самом деле. Я предполагаю - это моя кровь.
* * *
Смит не был уверен, что сделает это; он подошел с теми же чувствами, что и у осмелившихся детей, бросающих взоры на дом с привидениями.
СЕКС-ШОУ! хвастался знак в синем неоне. ЛУЧШИЕ ДЕВУШКИ В ВАШИНГТОНЕ!!! ЮНЫЕ КРАСОТКИ! СЕКС-ШОУ, СЕКС-ШОУ, СЕКС-ШОУ!!!
Место называлось "Наковальня"; Смит улыбнулся очевидной символике. Он вспомнил его, как один из многочисленных бездонных баров, которые вклинились в городской "порноквартал". Хотя теперь, казалось, что "Наковальня" доросла до более продвинутого дизайна. Смит смутился. Что по прошествии стольких лет привело его обратно? Он был писателем; он хотел писать о реальных вещах, реальной правде в реальном мире. Он хотел суть, а не сказки; он хотел людей и жизни, и честный опыт, а не картонных персонажей и диалогов из мыльной оперы. Он полагал, что его профессиональные взгляды были его испытанием. Итак, он был здесь. Разве не лучшее суждение, в некотором смысле, называется трусостью?
Музыка зарокотала наружу, на улицу, едва он открыл дверь. Смит протиснулся через толпу в кирпично-арочный вход, вытянув шею, чтобы ощутить глубину "Наковальни". Как оказалось, $25 "за вход" не подрывали бизнес - люди платили и застревали тут надолго. Смит приходил сюда с друзьями несколько раз в колледже. Сейчас это место казалось больше тех, расширенных пещер из планировки, которую он помнил. Главная сцена была вся в застойной дымке бликов, подчеркнутой разноцветными прожекторами, установленными, чтобы пульсировать в такт с музыкой. Вокруг всего этого, в неровных концентрических кругах, были расставлены десятки столов и стульев. Сцена была пуста, за исключением барного стула и арканной петли, подвешенной к потолку. Петля отбрасывала тень, словно орудие палача.
Двое полицейских с каменными лицами поглядывали на малолеток возле бара, но ни один не казался озабоченным. Временная отстраненность, - подумал Смит. Здесь они были невидимыми изгоями. Чужаками в пропасти Джубала[2].
Большой видеоэкран - развлечение между актами представления, скруглял один из углов. Смит поморщился. Это было "блюдо местного производства"; вы всегда можете определить это по следам уколов на руках девочек, и вынужденным улыбкам, полным выбитых зубов. Зернистый кадр увеличивал со спины красноречивый крупный план неистового совокупления. Затем переместился к голове девушки, раскачивающейся на столе. Была ли она в "отключке"? В конце концов член был извлечен и предложил ей свой обязательный "на лицоус кончиниус". Штука высшего качества, - подумал Смит.
Сознательно он хотел уйти - это была не его территория. Такие места как это, были опасны и не в его вкусе. Здесь продавали наркотики; процветала проституция. Драки вспыхивали на регулярной основе. Здесь даже несколько раз были полицейские рейды. Но в глубине души, Смит хотел увидеть - ему это было нужно - как будто увидев, он смог бы проверить действительность, которую преследовал, чем бы она не была. Он тоже был чужаком, этаким чистюлей-праведником в логове порока. Этот дискомфорт взволновал его; он заставил его чувствовать себя, чем-то большим, чем писатель. Трусы умирают тысячу раз, - подумал он и чуть не рассмеялся. Но когда он начал искать столик, кто-то схватил его за руку и развернул к себе. Какая-то девушка внезапно закричала ему в лицо: