Страница 6 из 12
— Ты бы сам не горевал? — ехидно спросил остроносый.
— Знаешь, нет! Я там свое пожил, мне теперь здесь интересно.
Холмогорцев задумался. Во всей этой утренней круговерти он совершенно упустил такую, казалось бы, простую мысль. Хотя тут как раз ничего странного. Отправившись утром на абсолютно обычный заказ, ты внезапно обнаруживаешь себя в далеком прошлом. Во времени, в котором ты еще и сам не родился. И независимо от твоей воли тебя же вовлекают в некое масштабное и непонятное действо. Хорошо, если в такой ситуации умом не тронешься.
— Степа, але! Все нормально?
— Да так, задумался — Холмогорцев выдохнул, все-таки неплохо, что ты не один и есть хоть с кем-то поделиться.
— Отстань от человека, Петь. Не видишь, как его накрыло?
— Все нормально, мужики. Сейчас куда?
Однако, после такой «лекции» хочется сигарету выкурить, а лучше стопочку накатить. Но здесь «сухой» режим, да и курево не особо приветствуется. Но, блин, так хочется!
— Ну как тебе? — кто-то тихонько переговаривался неподалеку.
— Умеют в этом времени наводить тень на плетень. Нашим доморощенным пропагандонам учиться и учиться у старых коммуняк. Вроде и сказал много, а по сути, ничего. Это же надо так уметь словесами нить паутины плести! Респект и уважуха!
— Ты давай это, от таких привычек отвыкай. Говорят, местные к нашему брату тут не очень…
— А чего так?
— Да все просто — привилегии. Кому такое понравится?
— Ну-ну, а в клюве столько полезной инфы задаром принести — это как? Ничего не стоит? Представляю, как сейчас в Союзе прогресс вперед побежит.
— Да уже пошел. Хотя я бы так не торопился. Для настоящих глубинных изменений как минимум десяток лет нужон. Вспомни, сколько времени буржуи страну на капиталистические рельсы переводили, как социальные гарантии отрубали. Чисто китайские палачи, по пальчику, по косточке, чтобы незаметно было. Потом уже капкан и захлопнулся!
— Ты как я погляжу, сочувствующий?
— Я, пацан, в разные эпохи пожил, так что есть с чем сравнивать. Здесь еще есть шанс нормально стране здравствовать, там уже усе. Поезд ушел безвозвратно. Еще пара поколений на трубе посидит и хана скотному двору. Опять на русском хребте из говна вылезать будем.
Степан с интересом оглянулся. Перед двумя спорщиками возвышался тот самый усатый здоровяк из автобуса, на котором их сюда привезли. Он уже было хотел к тому подойти, как из двери клуба раздался окрик:
— Холмогорцев, на беседу!
— То есть к с советской власти вы относитесь в целом положительно?
Сидевший напротив Степана человек в светлой рубашке ничем не напоминал сотрудника кровавой Гэбни. Доброжелательный взгляд серых глаз, слишком длинные для уставных, русые волосы, зачесанные на пробор, достаточно неофициальная форма одежды. В это время уже носили клёш, отложные воротники модной рубахи также подчеркивали этакий показной и независимый стиль. И заметьте, никакого галстука! Кабинет тоже был нестандартным по мнению современных Холмогорцеву кинорежиссеров. Обычный такой кабинет с огромным окном, выходящим в парковую зону. Форточка приоткрыта, доносится аромат сосновой хвои и прелых листьев. Стол отнюдь не монументален, стулья мягкие и удобные, на отдельном журнальном столике стоят электрический и заварочный чайники, сахарница и еще что-то на подносе, спрятанном под вышитой салфеткой.
— Пожалуй, да. Ваша эпоха, знаете, не самая худшая в истории России.
— Вот даже как?
— Товарищ Полынин…
— Можете звать меня Кириллом Тимофеевичем. К чему здесь такие формальности?
— Хорошо, Кирилл Тимофеевич. Один известный в наши годы режиссер Шахназаров называл эпоху генсека Брежнева золотым временем русской цивилизации.
— Вот даже как! — Степан отметил, что Полынин удивился совершенно искренне, правда, затем быстро спрятал свои эмоции за маской общей сдержанности.
Конторская выучка? Или службистское стремление к выполнению задачи? Ведь через этот кабинет разные люди проходят, и каждого надо оценить по достоинству. Холмогорцев достаточно четко представлял себе риск, на который пошло советское правительство, разрешив «временным поселенцам» жить открыто среди обычных граждан. Вирус вольнодумства из двадцать первого века назад замести уже точно не удастся, как и не избежать внутренних конфликтов. Или они не представляют полную картину возможного будущего?
Интересно все-таки, кто это такой смелый из Политбюро взял на себя тяжкое бремя ответственности? Неужели сам Леонид Ильич? Хотя в эти годы он еще вполне бравый и деятельный государственный лидер. Вроде как в семидесятые происходила так называемая «разрядка», отличный шанс для человечества повернуть вектор своего развития в более гуманную и предсказуемую плоскость. Точно, в семьдесят пятом будет подписана Хельсинская декларация — знаменитая Helsinki Declaration, подведшая, наконец, итог Втором Мировой и заявившая о нерушимости границ. Почему потом такое хорошее начинание похерили, Степан был не в курсе. Так подожди — не этот ли момент и есть основополагающий для дальнейшей судьбы человечества? Надо будет обязательно мысль запомнить. Тогда в появлении людей из будущего именно в час перелома истории есть свой резон!
Полынин заметил некоторую задумчивость в глазах Холмогорцева и мягко произнес:
— У вас, Степан Николаевич, весьма занятный подход к характеристике нашей ситуации. Историей увлекались?
— Было немного. Хотя больше древнерусской, эпохой викингов и Рюрика.
— Очень интересно! В анкете вы указали совсем другую профессию. Почему наукой или преподаванием не занялись?
— В институт я поступил по настоянию отца, ну а затем, в девяностые деваться было некуда, да и в армии технические знания здорово пригодились. Не сапогом по горам бегал.
— Вы служили полтора года? Участвовать не пришлось?
Холмогорцев на минуту задумался, неспроста гэбист такие вопросы задает. Им, давно не нюхавшим по настоящему пороху, ветераны реальных боевых действия будущего ох как надобны! Что там сейчас имеем на балансе: участие летчиков и ПВОшников в войне за Северный Вьетнам, короткие воздушные драчки над небом Синая, ну разве что спецы из ГРУ где-нибудь отметились. У тех все операции под грифом секретности десятки лет остаются. Наши же армейцы в отличие от американских про реформы совсем не задумываются, мыслят больше масштабами Отечественной.
— Я хоть и служил в СевероКавказском, но не в Чечне. Да и там как раз в эти годы пошло замирение, наших почти не было. Так что считайте, что «в штабе отсиделся». Был такой фильм «Брат», — пояснил, заметив легкое недоумение в глазах гэбиста Степан. — Там главный герой в спецуре служил, навоевался всласть, потом на гражданке бандитов мочил. Фильм стал культовым в конце девяностых, затем даже продолжение сняли.
— Слышали бы вас со стороны некоторые наши деятели, — мрачно проговорил Полынин. — Война на Кавказе, бандитизм, культовый. С ума сойдешь, когда узнаешь, что это о нашей стране.
— Знаете, я сам впоследствии этот фильм ни разу не пересматривал, больно уж мрачные воспоминания накатывают. У меня несколько одноклассников от наркоты в девяностые сгинуло, паренька с параллельного класса на первой чеченской убили. На школе табличка висит с именами погибших, он и еще два пацана. Который постарше еще в Афгане погиб, второго духи в Дагестане в плен взяли и башку ему отрезали. Мать потом туда каталась, тело у местных джигитов выкупала. Всем городом на поездку скидывались.
— Тело выкупала? — Полынин все-таки не был железным человеком, в его глазах на миг отразилась совершенно искренняя боль. Он замолчал и уставился куда-то прямо перед собой, затем медленно встал, подошел к столику с графином и повернулся к Степану. — Давайте-ка лучше чайку. Не против?
— Какой русский откажется от хорошего чая? Гляжу, у вас «слоник»?
— Да, цейлонский. Ваш брат грузинскую бурду пить отказывается, — невесело усмехнулся сотрудник КГБ.
После беседы с куратором Холмогорцев долго гулял по аллеям, свернув затем на самую настоящую лесную тропинку. Территория санатория раскинулась широко. Хотелось немного подумать, поразмышлять, привести мысли в порядок. Ну так не каждый же день ты попадаешь в прошлое! И похоже, что здесь ему придётся остаться и как-то устраиваться по жизни. Ох, прямо голова закружилась от обилия новой информации! Со временем здорово привыкаешь к скучной обыденности и такие резкие повороты воспринимаешь уже несколько болезненно. Он остановился и внезапно заметил на соседней тропинке молодую женщину. Та двигалась неспешно с распущенными волосами, глядя куда-то прямо перед собой. На правильно очерченном лице не отображалось никаких эмоций и от этого оно смотрелось еще красивей. Высокий лоб, прямой нос, широко расставленные глаза и мягкий подбородок с нарочито сжатыми губами. Настоящая русская красавица, каких обычно рисуют на лубках.