Страница 58 из 68
Не говоря ни слова, он прошёл к бару в глубине номера, достал бутылку с янтарной жидкостью и развернулся ко мне, вопросительно приподняв брови. Я помотала головой - не за этим пришла.
Виталик удовлетворено хмыкнул, точно считав, о чем я молчала. Так и не притронувшись к алкоголю, направился в мою сторону, неспешно сокращая расстояние между нами.
Встал передо мной, так близко, что я чувствовала жар его дыхания на своей коже. Ничего не происходило: он молча прошелся по мне взглядом, раздевая меня до гола в своих фантазиях. Я видела, как черти плясали в глубине черных глаз, пока он неторопливо заправил прядь полос за ухо, коснулся пальцами моих губ, опустился к ключицам и остановился на талии. Он осторожно потянул на себя хлястик, чтобы расстегнуть ремень джинсов.
Если бы все случилось в порыве, стало бы куда легче, потому что у меня бы не оставалось времени думать. Думать было нельзя, опасно, больно.
Я схватилась за край его рубашки, мои пальцы дрожали. Попыталась расстегнуть пуговицы, но не смогла, он до боли сжал мое запястье и отвел руку в сторону. По короткому предупреждающему кивку стало понятно, здесь был главным Игнатов. Мне оставалось только смотреть и наслаждаться.
Яркий свет комнаты на несколько секунд ослепил меня, привыкшую к мрачному коридору. Я зажмурилась и потому не сразу заметила огромную, накрытую пледом кровать.
В голове стрельнула нехорошая мысль: такой номер был зарезервирован не для сна. А вспоминая, с кем изначально сюда летел Игнатов, захотелось выругаться. Но я быстро переключилась, повторяя как мантру: Виталик привел к себе в спальню не Катю. Мое имя Яна, Я-н-а. Вторую нехорошую мысль, о том, что меня тут вообще не должно быть, что все это неправильно, я тотчас утопила в болоте эгоизма.
Кому-то наверняка нельзя, а вот мне можно. Я сама себе разрешила.
Посмотрев Виталику в глаза, решительно вытащила край блузки наружу. Пуговицы одна за другой легко щелкались под пальцами, и уже через секунду я оказалась в одном только бюстгальтере. Черное кружево плотно прилегало к груди, очерчивая ее контуры. Игнатов не отводил от меня взгляд. Он пристально наблюдал за моими руками, скользящими от шеи к талии. Когда я кинула рубашку на пол, то едва заметно улыбнулся и произнес:
- Не спеши. Я сам.
Я чувствовала себя куклой в опытных руках: он знал, как лучше встать, наклонить голову, выгнуться, чтобы ему было видно всю меня. Все, к чему прикасались руки Виталика, тотчас становилось его собственность. Я не стала исключением и с первого брошенного на меня взгляда прекратила принадлежать себе.
Не знаю, как героиням фильмов удавалось в такие моменты полностью расслабиться, возможно, дело было в доверии, а у меня в последнее время с этим как-то не задалось. Я боялась пошевелиться, стараясь сконцентрироваться на ощущениях, чтобы хоть как-то успокоиться. Сквозь приоткрытое окно в номер сочился стылый ноябрьский воздух. Его холодные язычки тянулись к телу, мягко гладили кожу, оставляли колючие мурашки. Я дрожала, малодушно списывая это на сквозняк. Было бы проще, если бы все произошло стремительно: горячие поцелуи, короткие ласки и быстрый секс. По крайней мере, так у меня не было бы возможности его остановить, но сейчас каждая секунда играла против. Время растянулось до неприличного. С каждым мгновением дышать было все труднее. Щелкнула застежка на спине и красивый черный лиф полетел куда-то в сторону. Виталик опустился к ниже погладил большими пальцами набухшие от возбуждения соски. Я вздрогнула и подалась вперед, стараясь сдержать стон. Он это заметил и неодобрительно качнул головой:
- Я хочу тебя не только видеть, но и слышать. Пожалуйста.
От этой просьбы можно провалиться сквозь землю. Мне приходилось сдерживать себя изо всех сил, но теперь, получив новую команду, я должна была стонать. Интересно, как громко. И как часто. Додумать следующую глупость я не успела.
- Ляг, - короткая фраза как слабое напомнила, что все происходящее не сон.
Я опустилась на кровать, не понимая, как сделать лучше. Сдвинуть ноги вместе или же наоборот? Стоит смотреть на него или опустить взгляд в сторону, лишь бы не встречаться с мглой его опасных глаз? Почему он до сих пор в одежде, когда я лежу перед ним почти голая?
Матрас прогнулся рядом, и я ощутила нежные прикосновения на коже. Игнатов провел кончиками пальцев по всей руке и прижался губами к запястью. Пульс колотился как бешеный, и это сложно было не почувствовать.
«Успокойся, Яна» - скомандовала себе я, пытаясь создать хотя бы видимость какого-то контроля. Но кого я обманывала? Вся власть была сейчас у Игнатова, а мне оставалось только подчиняться.
Губы продолжили путь вдоль моей руки, задели сгиб локтя, скользнули по плечу. Его теплое дыхание рождало дрожь не хуже холодного ветра. Язык прикоснулся к ямке под ключицей, шее, зубы чуть прикусили мочку уха, а пальцы легли на затылок. Я невольно прогнулась, запрокинув голову. Если бы он сейчас поцеловал меня, был бы шанс перехватить инициативу, но Виталик продолжил свою игру, пробежавшись языком по горлу и опускаясь ниже.
Внутри меня нервы закручивались в невероятные узлы, по которым пустили разряд тока, отчего тело сотрясала крупная дрожь. Я невольно сжала колени и вцепилась в простыню, когда почувствовала его дыхание на животе. Расслабиться уже не было ни единого шанса. Каждое прикосновение отдавалось внутри конвульсиями, будто меня по очереди обливали холодной и горячей водой. Никогда раньше прелюдия не была настолько чувственной и неторопливой. Я совершенно не знала, что нужно делать. Все тело, даже зажатое, стремилось навстречу ласкам, а в голове пульсировала на удивление ясная, но бестолковая мысль: в люстре надо мной, так много ламп, что можно ослепнуть. Яркий хирургический свет до боли бил по глазам, заставляя меня видеть и запоминать все, что происходило на этой кровати.
Старая как мир притча: мужчина, женщина, похоть.
- Что не так? – раздалось у меня над самым ухом настолько вовремя, будто Игнатов умел читать мысли.
- Свет, - осторожно произнесла в ответ и кивнула в сторону выключателя, - я могу тебя попросить выключить лампу?
Он легко провел пальцами по моему животу, рисуя на коже невидимые узоры. Даже ответ на простой вопрос занимал целую вечность.
- Можешь. Но я хочу видеть как ты красиво стонешь подо мной. Так я пойму, какие ласки тебе нравятся.
- Мне нравится без света, - улыбка замерла как приклеенная под напором его серьезных глаз. Он кивнул и вышел из комнаты. Я обеспокоенно села, когда поняла, что нахожусь в одиночестве больше десяти секунд. Неужели моя просьба могла его обидеть? Но в следующее мгновение облегчение расслабило узел на горле, давая мне свободно выдохнуть.
Виталик вернулся обратно, а в его руках болталась черная лента галстука.
- Повернись, - сухо приказал он.
Я подчинилась. Повязка легла на глаза, и уже в следующее мгновение все вокруг поглотила густая мгла.
***
Когда темно, то не считается. По крайней мере, так казалось, когда я просила погасить свет над кроватью. Он не послушал и сделал по-своему, вероятно, не в первый раз. Винить его за что-то нельзя - мое желание было учтено и выполнено, хоть и не так, как представлялось мне.
Едва шелковая ткань галстука легла на глаза, я оказалась в кромешной темноте, и если до этого момента был хоть иллюзорный контроль над ситуацией, сейчас власть Виталика надо мной стала абсолютной. И что мы имели? Одну голую женщину. Одну неизвестность. Миллионы касаний. Я старалась не представлять, как выгляжу со стороны, и что сейчас происходит. Я вообще старалась не думать. Все оставшиеся чувства обострились, кожа отзывалась на любое прикосновение, даже самое невесомое, а малейшие звуки казались нестерпимо громкими.
След губ на груди, теплое дыхание, мое разгоряченное тело – температура в комнате скакнула на несколько градусов вверх и сразу же вниз, когда он, опустившись с поцелуями к низу живота, легко подул на влажный след. Я вздрогнула и инстинктивно подалась вперед, навстречу непонятному, но очень желанному. Ремешок часов на запястье царапнул бедро, и сразу на это же место скользнула рука – сначала осторожно, мягко, а затем властно захватывая. Не успев опомниться, я уже лежала на животе, а спину накрыло волной прохладного воздуха, заставив меня прогнуться.