Страница 10 из 13
- Откуда вы… - пробормотал он испуганно, еле живой от ужаса. Тристан снова покровительственно похлопал его по плечу. - Не говорите никому! Всеми святыми заклинаю - никому! Не то мне!..
- Ну, ну, - ободрил он насмерть перепуганного мальчишку. - Я же не Патрик ваш. Я сразу понял, что ты оборотень. От тебя псиной пахнет. Ну, и некоторые особенности строения черепа, суставов… Да не трясись ты так. Я не вижу в этом ничего дурного и предосудительного. Оборотень - значит, оборотень. Лишь бы человек был хороший. А мне что-то подсказывает, что ты хороший человек. И очень храбрый, если много чего знаешь об этих мерзавцах.
Краска медленно возвращалась на щеки мальчишки. Тот с облегчением вздохнул и отер взмокший лоб под черной ровной челкой.
- Ну, рассказывай, - проговорил инквизитор. - Ты пытался спасти одну из жертв Пожирателей?
- Откуда вы… - мальчишка уставился на Тристана с почти благоговейным ужасом.
- Я видел на них амулеты, отпугивающие оборотней, запрятанные под этими их развевающимися тряпками, - ответил инквизитор. - Очевидно же, что оборотни на них нападали, и Пожиратели их боятся. Так ты будешь уже говорить, или мне самому придется гадать?
- Да нечего рассказывать, - затараторил Густав. - Ну, была у нас девчонка такая, Мария. Нравилась она мне. Провожал я ее по вечерам, чтобы не случилось ничего…
- Но оно случилось.
-Да. Пожиратели пришли за ней…
- …И погнали по городу пару напуганных детей, - задумчиво произнес инквизитор. - Сердца у них нет.
Густав кивнул и сделался серьезным.
- Они не хотели меня, они хотели ее.
- И тогда ты перекинулся.
- Да, - Густав снова густо покраснел. - Я перекинулся, и их лошади почему-то меня напугались. Пару раз гавкнуть было достаточно, чтобы они взбесились, перестали слушаться седоков, и Мария успела удрать.
- Почему-то? - удивленно переспросил инквизитор. - Ты не знаешь, почему лошади боятся волков?
Густав покраснел еще гуще.
- Но, строго говоря, я не совсем волк, когда оборачиваюсь, - ответил он.
- Волчонок? Молодой щенок?
- Не совсем…
- А ты умеешь заинтриговать! Всегда веди себя так с девушками - отбоя не будет. Так кто ты, смелый оборотень? Ты достаточно высокого роста, худощавый, но крупный - медведь?
Мальчишка грустно вздохнул, крутнулся вокруг себя и тотчас у ног инквизитора, трясясь тощей шкуркой, заплясала маленькая пучеглазая черная собачка из тех, что дамы любят носить в муфте, для красоты.
- Что?! - поразился Тристан, разглядывая крохотное хрупкое существо, щурящее круглые огромные глазки. - Чихуахуа?! И тебя напугались лошади?
- Да, ваша милость, - ответил Густав, снова оборачиваясь в человека. - Голос у меня, сами понимаете, тоже не самый грозный, скорее наоборот. Но страху я на них нагнал доброго!
- Интересное какое явление, - пробормотал инквизитор. - Пожиратели оборотней боятся! Патрик задавил всех магов в округе и перевел оборотней. Выходит, оборотни им ни к чему, но магия их опасна для злодеев. А магически бессильные люди не могут сопротивляться… Да, интересно. Я поразмыслю на досуге над этим, - он снова по-дружески хлопнул мальчишку по плечу. - А ты не исчезай. Ты мне понадобишься, такой храбрый.
- Да? Правда? - Густав так и расцвел. Перебросив полотенце через плечо, он засеменил за инквизитором, как преданный пес. - Всегда мечтал стать грозным, таким, как вы. Одного вашего появления достаточно было, чтоб все разбежались, как тараканы! Наверное, быть инквизитором здорово…
- И не мечтай даже, - холодно ответил Тристан, и Густав тотчас обиженно надулся:
- Это потому, что я чихуа? - проговорил он обиженно. - Был бы волком, вы б меня приняли в инквизиторы?
- Глупый, - Тристан неодобрительно покосился на него. - Это тут причем? В инквизиторы берут не за анимагическую форму, а за желание души. В сердце твоем должно жить желание справедливости.
- Оно там живет! - радостно воскликнул Густав, скача вслед за Тристаном по ступенькам лестницы. - Ей-же богу, живет!
- Инквизиторский труд, - поучительно произнес Тристан, - очень опасное дело и кровавое.
- Так попробуйте меня в деле! Я не струшу!
- Не струсишь - в этом я уверен, - произнес Тристан, с удивлением качнув головой. - Чихуахуа на Пожирателей, м-да… но одной смелости маловато.
- А еще? Что еще надо? - не отставал Густав, и Тристан с удивлением обернулся к нему.
- Ты серьезно? - произнес он. - Ты правда просишься в Орден?
Густав с жаром закивал.
- Да и кто ж, как не вы, туда может принять! - выпалил он. - Вы же Тристан Пилигрим, Первый! Я о вас кое-что знаю.
- Никто не знает - а ты знаешь? - удивился Тристан.
- Я читал книги, - признался Густав. - Те, что Патрик велел сжечь на городской площади.
- Но ты их не сжег? - уточнил Тристан.
- Нет, конечно, - ответил Густав. - Бросил в огонь мешки с тряпками и старыми газетами. А в книгах были написаны заклятья… и кое-что об инквизиторе Тристане Пилигриме.
Тристан сжал губы, пристально заглянул в преданные мальчишечьи глаза.
- А ты действительно смелый, маленький оборотень, - произнес он. - Хорошо, я подумаю.
***
Верный Густав все же подменил свою изнемогшую хозяйку, которая почти не спала ночь, поджидая инквизитора. Впрочем, это ему было не впервой; частенько, когда хозяин поколачивал Софи, а затем отправлялся в город, молодая женщина уходила наверх, чтобы отлежаться. Тогда Густав вертелся волчком, чтобы все успеть.
Но сегодня Софи, ускользнувшая от обязанностей хозяйки, хоть и улеглась в постель, уснуть не могла. Она ворочалась, и в голове ее вспыхивали видения, одно ярче другого.
Прикосновение к инквизитору будто бы пробудило ее дар, вдохнуло в нее новые магические силы. Стило ей закрыть глаза, как видения начинали кружиться в ее голове, тревожа и мучая ее.
То она видела площадь, темное, будто грозовое небо, и Тристана под ливнем из острейших стрел-перьев.
То чудилась ей некая тайная комнатка, неплотно запертая и золотой свет, бьющий из щели между косяком и дверью. Темное это место почему-то казалось Софи очень знакомым, даже дверная ручка - бронзовая голова льва с кольцом в зубах привычно ложилась в руку, - но как бы она не оглядывалась кругом, вспомнить, что это за дом, ей никак не удавалось.
В своем видении она толкала эту дверь, и раздавалось грозное и страшное, словно тиканье тысячи часов, биение сердец.
Они были в стеклянных баках повсюду, отнятые у хозяев, но странным образом живые. Они бились, часто и испуганно, и каждый их удар превращался в прозрачную слезу, что стекала по стенке хрустального прекрасного сосуда. Он был наполнен уже почти доверху, и там, в прозрачной, как жидкий горный хрусталь, воде, зарождалось что-то новое, что-то магическое, что-то невероятно сильное и прекрасное, такое великое, что Софи не могла ни постичь, ни рассмотреть.
Она касалась стеклянной блестящей стенки сосуда, и ее вышвыривало в другое видение, затирая темнотой комнату с сердцами.
Становилось темно и жарко, Софи беспокойно стонала и ворочалась, чувствуя, что жара навалилась на нее тяжелой плитой. Она тянулась к свету, а из света огня к ней шел Тристан.
Он был одет по-домашнему, рукава его сорочки были закатаны, как у лекаря, и весь его вид наводил на мысль, что он ухаживал за больным.
«А кто заболел? - думала Софи. - Неужто я?»
Инквизитор подходил к ней, клал руку на ее лоб, и она ощущала прохладу его пальцев. Софи стонала и пробовала пошевелиться, но у нее выходило плохо. Инквизитор касался ее магией, она чувствовала, как его сила льется в ее тело, поддерживая, унося в спасительное беспамятство.
«Это было или будет?» - думала Софи, стараясь понять, видения прошлого это или будущего. Лечил ее инквизитор? Или только будет спасать от какой-то болезни? Но ответить ей было некому. И она снова погружалась в видения, пестрые и непонятные, мучающие ее.