Страница 42 из 49
— Ты можешь… исцелить… мавку? — с трудом выдавила я из себя эти слова сквозь пелену животного ужаса, охватившего меня. Какая-то неведомая тяжесть будто навалилась камнем, руки тряслись, но я крепко держала плющ.
Гамаюн аккуратно взяла мавку клювом и положила себе под крыло.
Я с трудом опустила закаменевшие руки и расслабила оцепеневшие пальцы. Крыло Гамаюн стало светиться. Сначала слегка, потом сильнее. Золотистое зарево охватило все ее тело, а после она издала громкий птичий свист и вспорхнула крыльями.
— Курррр!
Золотые искры разлетелись в стороны. Яркий свет ударил по глазам. Мы с Велигором зажмурились и закрыли лицо руками. Гамаюн умолкла и снова сложила крылья, а затем клювом стала чистить перышки, как ни в чем не бывало. Я раскрыла глаза и увидела у ее ног плющ. В его корневище запуталось одно перышко. Оно лучилось золотом и это сияние медленно расходилось по стеблю.
Я застыла в немом ожидании и кажется, даже не дышала. Стебель и листья стали светиться золотом и удлиняться. От корневища пошли новые побеги, по ним текла золотистая энергия, вытягивая их все больше. На побегах появлялись почки, они стремительно увеличивались и лопались, превращаясь в листочки. Плющ оживал на глазах.
Я всхлипнула от радости и бросилась к растению, упав на колени. Ко мне подбежал Велигор и тоже едва сдерживал восторг и слезы радости. Свечение постепенно угасало, а плющ разросся во все стороны и снова стал похож на пышный кустик с продолговатыми блестящими листьями и даже расцвел. Бело-розовые звездочки, собравшись в шаровидное цветение, казались ненастоящими. Я ни разу до этого не видела, как цветет моя мавка.
— Поля! Полевушка, — расплакалась я, дрожащими руками гладя ее листву и цветы. Слезы умывали ее темно-зеленые листья, скатываясь по мои щекам и подбородку. Велигор склонился рядом со мной, и я бросилась в его объятья, рыдая от счастья.
— Она ожила!
— Конечно, ожила! — прозвучал знакомый тоненький голосок. Перед нами стояла Полева, расправив плечи, и улыбаясь.
— Полева! — бросилась я к ней и сильно-сильно прижала мавку к груди, что та даже закряхтела. — Я так люблю тебя, Полёвушка! Я так счастлива, что жива!
- Я тоже, Агата Константиновна…
Наобнимавшись вдоволь и выплакав целое море слез, я вспомнила, что не поблагодарила Гамаюн за помощь.
Та продолжала чистить свои перышки и не обращала на нас никакого внимания.
— Как я могу отблагодарить тебя, птица Гамаюн? — обратилась я к ней.
— Моя помощь не имеет значения. Ничего не изменилось.
— Может быть, для тебя. Но для меня это очень важно. Спасибо тебе.
— Мне поррра. Куррр. Вам тоже поррра! Уходите отсюда! Куррр! Куррр!
Гамаюн замахала крыльями, снова вздымая в воздух мелкий сор, пожухлую листву и ветки. Деревья закачались и отклонились, словно давали место для взлета огромной птице. Та взметнула ввысь, издала прощальный вопль.
— Прррощай, Агата! Куррр! Больше не пррроси у меня помощи! Твою мавку я больше не спасу! Только любовь многоли-и-кого-о-о, — кричала она, быстро удаляясь прочь, сопровождаемая шумом собственного полета.
— Прощай! — крикнула я в ответ, придерживая разлетающиеся во все стороны волосы. Мой крик терялся в бешеном шуме и хлопках, издаваемых крыльями Гамаюн. И спустя мгновение, ее не стало.
Я поправила волосы, отряхнулась и подняла тонкое пушистое перо, спрятав его в карман.
— Спасибо за прощальный подарок… — сказала я ввысь исчезнувшей птице.
— Нам и правда нужно уходить. По-моему, нас выследили, — тревожно сказал Велигор и махнул мне рукой. Мы спешно помчали по тропинке, которую создал для нас Дух Леса, желая поскорее убраться из этих мест. Птица Гамаюн предвещала опасность, и мы не собирались ждать, пока нас настигнут преследователи.
— Нужно добраться до ближайшего портала и скрыться в нем. Если будем постоянно прыгать по порталам, рано или поздно они потеряют наш след. — предложила я, прерывисто дыша. Мы почти перешли на бег.
— Это глухая часть леса. Я не чувствую здесь порталов.
— Я тоже. Тогда бежим к реке. Может, Мариинна и Юваль помогут нам скрыться! Дорожка привела нас в чащу, сквозь которую мы уже пробирались. Мы нашли даже проложенный нами путь из вырубленных веток и кустов.
Полева кряхтела и бормотала себе под нос ругательства, пробираясь через густые заросли. С непривычки ей было очень тяжело, но я больше не могла нести ее за пазухой. Теперь она была объемным пышным растением, которое не положишь в сверток. Велигор то и дело помогал нам выбираться из кущерей, подавал руку то мне, то Полеве, поторапливая нас. Он, как и я, чувствовал опасность. По нашему следу шли, и преследователи были очень близко.
— Поля, обещай, что в случае опасности, обернешься плющом и спрячешься! — наставляла я подругу, поддерживая ее под руку.
— Хорошо, Агата Константиновна. В этих зарослях это будет легко…
Запыхавшиеся и уставшие, мы преодолели самый трудный участок пути. Велигор благополучно вывел нас из чащи, и идти дальше стало легче.
— Может, остановимся хоть на пять минуток? — умоляюще пропищала Полева.
— Нет. Нужно спешить. Доберемся до реки, а там посмотрим, — отрезал Велигор.
Он был сосредоточен и строг. Его лоб напряженно морщился, губы были плотно сжаты, все мышцы натянуты. Несмотря на опасность, идущую по пятам, я чувствовала себя с ним защищенной. Никогда в жизни ни один мужчина не дарил мне такого ощущения. Я поняла то самое, всем известное человеческое выражение «как за каменной стеной». В душе бушевала радость. Хоть мы и убегали от преследователей, я не чувствовала безысходности и страха. Словно птица Гамаюн, всколыхнувшая во мне тот приступ паники, ее же и унесла на своих крыльях. Полева и Велигор, идущие рядом, придавали мне сил и заставляли двигаться дальше, как бы трудно ни было. Ради этих двух — я готова была горы свернуть.
Вдалеке, между стволами редеющих деревьев, блеснула река.
Заметив спасительную заводь, мы еще больше ускорились. Оставалась какая-то пара сотен метров, но вдруг воздух рассек пронзительный свист и в сантиметре от меня пролетел ледяной осколок.
30. Последняя битва
Моя защитная аура отбила ледышку, заставив ее срикошетить в ствол дерева. Острый наконечник вонзился в кору наполовину, и в этом месте образовался холодный след. Кора потемнела и отмерла.
— Они догоняют! — выкрикнула я.
— Скорее! Бегите к реке! Я задержку их! — сказал Велигор и стал активировать боевые заклинания, формируя в воздухе заряженные сгустки, чтобы швырнуть их при атаке.
Я поняла, что бежать больше нет смысла. Нужно защищаться. Я убегала слишком долго, слишком много лет потеряла в этом бегстве и все равно не смогла сбежать. А это значит, что нужно сражаться. Я остановилась и подошла к нему.
— Это не твоя битва, а моя. Уводи Полеву, — уверенно сказала я Велигору и сняла ожерелье с шеи.
— Я никуда не пойду! Буду биться с вами! — пискнула отчаянная мавка и изо всех сил старалась изобразить грозное выражение лица.
Спорить было некогда. Ледяные стрелы настигали нас, со свистом пронзая воздух. Вскоре я увидела и ту, что выпускала их — бабушку Лизу. Она скакала на полупрозрачном ледяном коне со снежной гривой. Звук его копыт и призрачное ржание звонким эхом расходились по лесу. Заметив, что мы не убегаем, наездница резко дернула за поводья. Конь заржал и встал как вкопанный, давая своей наезднице спешиться. Рядом с ней блеснули красные глаза волка, показавшегося недалеко от нее.
— Женишок тоже тут, — иронично сказала я. — Поля, ты мне обещала! Помнишь? Немедленно обратись плющом!
Полева послушалась и слилась с окружающим пейзажем.
Велигор, не останавливаясь, множил заряды, готовясь к атаке. И не зря. Вслед за волком отовсюду стали слетаться серые птицеподобные химеры и горгульи. Они с воплями приземлялись перед хозяином в стройную шеренгу и оборачивались камнем. Волк рычал и переминался с лапы на лапу. Елизавета расправила подол длинной юбки в складку и стала рядом с Виктором.