Лихой гимназист

— Не спится? — спросил я.

— Я хотела спросить кое о чём, — Ольга прошла в столовую, уселась за стол, а светильник поставила перед собой. — Ты не занят?

— Спрашивай, — я устроился напротив.

— Зачем папенька тебя звал наверх? — ещё тише произнесла сестра. — Это из-за книги?

— Да, он обнаружил пропажу, — ответил я. — Ругался.

— Что ты сказал ему? — в больших, постоянно удивлённых глазах Ольги смешались страх и любопытство. — Он наказал тебя?

— Нет, мы просто поговорили.

— Про меня ты не сказал?

«А что я про тебя должен был сказать? — удивился я про себя. — Или ты тоже как-то замешана в похищении?»

— Нет, про тебя я ничего не сказал.

— Уф, — сестра вздохнула с облегчением. — Спасибо, что не наговорил на меня. Но больше я для тебя ключи воровать не буду. Нам обоим попадёт. И вообще, ты очень сильно рискуешь.

Вот и выяснилось, каким образом Алексею удалось открыть шкаф. Ольга-то, оказывается, не такая пай-девочка, какой прикидывается.

— Спасибо, что помогла, — сказал я. — Благодаря тебе я исцелился.

— А если б ты погиб? Тёмные чары очень опасны. Я большой грех на душу возьму.

— И чем же они так опасны? — я решил прощупать почву. — Отец ведь… владеет ими, да?

— Неужели ты не знаешь? Конечно! Но даже если есть талант, с тёмной стихией надо быть очень осторожным. Иначе заболеешь и умрёшь, как маменька. Тебе надо показаться целителю. Вдруг ты тоже заболел?

— Пока чувствую себя здоровым, так что, думаю, беспокоиться не о чем. Но ведь если отцу дано владеть тёмной стихией, почему мне не дано? Может быть, он напрасно перестраховывается?

— Опять ты за своё. Я не знаю, но папеньке виднее. Он заботится за нас, и если что-то запрещает, то только ради нашего блага.

— То, что он считает благом, действительно является таковым? Вдруг он ошибается?

— Не понимаю тебя. Ты говоришь сегодня как-то странно: и за ужином, и сейчас. У тебя точно всё хорошо?

— Да всё хорошо. Просто думаю. Я же исцелился, у меня хватило сил. Может быть, этой магии можно как-то выучиться? А отец препятствует.

— Ох, Алексей, лучше не испытывай судьбу, — тон Ольги стало строгим, словно у учительницы, — я бы побоялась даже открывать ту книгу без наставника. Не понимаю, как ты не испугался? Слава Богу, что всё обошлось.

— В любом случае, мне опять запретили брать книги, и я, кажется, не скоро до них доберусь.

— И слава Богу! Так будет лучше. Я спать пойду, — сестра поднялась, — а то Софья Матвеевна ругаться будет. Спокойной ночи.

Я тоже пожелал спокойной ночи и, дождавшись, пока сестра удалится, отправился дальше бродить по дому.

Разговор оказался не очень информативным. Тёмные чары тут считались опасными и не у всех были силы, чтобы овладеть ими — вот и всё, что удалось узнать из бесед с отцом и сестрой. А ведь если магия здесь — реальна, было бы неплохо обучиться каким-нибудь фокусам. Вдруг этим можно заработать? Тем более, у Алексея получилось вылечиться, а значит, способности имелись. Но в родительском доме, кажется, все пути к постижению магических искусств, были для меня закрыты.

В дневнике тоже упоминалась данная проблема. В этом мире были две категории людей: обычные и те, кто обладает талантом, то есть, как я понял, способностью к магии. Их называли заклинателями и обучали в специализированных учебных заведениях. Алексея же отправили учиться в обычную гимназию, хотя, судя по отчаянным попыткам парня заняться тёмной магией, талант у него, скорее всего, имелся, а упиралось всё в страх отца потерять сына, возникшие после гибели его супруги. Но если я действительно что-то умею, то не пошёл бы он со своими страхами? Этот вопрос тоже следовало решить.

Из столовой я попал на лестничную площадку, ведущую на второй этаж, здесь же был проход на кухню. Убранство второго этажа даже при тусклом свете керосинки выглядело роскошно. Вероятнее всего, эти помещения служили для приёма гостей. По крайней мере, жилые комнаты тут не обнаружились.

Кухонка оказалась маленькой, душной и вонючей. От дровяной плиты до сих пор шёл жар, все углы были загромождены посудой, тазами, вёдрами и прочей утварью.

В смежной с кухней подсобке на мешках храпел бородатый мужик. Первой мыслью было, что сюда забрался бомж, но я быстро сообразил, что это — наверняка кто-то из слуг.

В коридоре имелись ещё три двери. Одна из них вела в тесную коморку с кроватью, на которой спала толстая женщина — скорее всего, служанка, подававшая нам еду. Остальные открывать не стал — сразу прошёл в сени.

На улице оказалось ещё слишком прохладно, чтобы разгуливать в одном сюртуке, и потому я вернулся в переднюю, дабы найти одежду потеплее, а заодно сменить домашние туфли на уличные.

В передней был шкаф. Открыв его, я задумался: а какие из висящих тут вещей мои?

Вот чёрная шинель с петлицами. Если отец мой — военный, то шинель эта, скорее всего, принадлежит ему. Слишком уж покрой строгий. Рядом — шинель тёмно синего цвета. На воротнике тоже имелись петлицы, на них были изображены два скрещенных пера и большая цифра «3». Похожая эмблема, только без тройки украшала каждую из серебристых пуговиц, расположенных в два ряда. На шкафу между коробкой для цилиндров и чёрной фуражкой лежала синяя фуражка с кокардой, имевшей точно такую же гравировку, как на петлицах.

Я видел эту синюю шинель впервые, но испытывал странное чувство, словно она мне до ужаса надоела. Надел. Сидит как влитая. Значит, моё. А значок на кокарде и петлицах, вероятно, указывал на принадлежность к гимназии, в которой учился Алексей.

Надев ботинки, которые больше всего подходили по ноге, я выбрался на улицу. Стояла кромешная темень, и только фонарь над дверью освещал небольшой кусок дороги. Рядом с парадным входом были кованые ворота, ведущие на огороженную забором приусадебную территорию.

Сложно было понять, насколько большим участком мы владели, но находился наш дом явно где-то на отшибе. Мимо особняка вела дорога, за дорогой росли тополя. С той стороны доносились мычание коров и собачий лай. Значит, там — деревня или село. Где-то вдалеке послышался звук едущего поезда.

Я побрёл к ближайшему перекрёстку, но и тут ничего рассмотреть не удалось: кругом — только тьма, заросли, да грязь под ногами. Тополя шумели ветками, было ветрено, зябко и тревожно. Я двинулся обратно, решив, что на сегодня прогулок хватит. Ещё дневники читать.

Впереди на дороге показались очертания человеческой фигуры. Когда я подходил к дому, человек как будто помахал мне рукой. Не особо обращая на него внимания и то же время понимая, что оружия, случись чего, у меня с собой нет, я ускорил шаг. Забежал на крыльцо, открыл дверь.

— Доброй ночи, Алексей Александрович, — раздался голос спиной, я резко обернулся, чуть не выронив от неожиданности светильник.

Передо мной стоял высокий господин в цилиндре и плаще с пелериной. В руке, затянутой в белую перчатку, он сжимал трость. В тусклом свете моей лампы отчётливо вырисовывалось бледное и крайне худощавое лицо с длинным тонким носом, тонкими губами и маленькими чёрными глазами, в которых стояла туманная поволока — прям как у меня, когда я впервые посмотрелся в зеркало.

Впереди на дороге никого не было. Складывалось ощущение, что этот тип просто телепортировался. От здешней магии всё больше становилось не по себе. Да и что за странные знакомства водит Алексей? Ещё одна внезапная загадка.

— Доброй ночи, — ответил я. — Что вам надо?

— Мне требуется обсудить с вами одно важное дело, — ответил господин в цилиндре. — Давайте пройдёмся.

Говорил он негромко и совершенно безэмоционально, но каждое слово отдавалось в моём мозгу.

— Говорите, что хотели, — произнёс я настойчивее. Идти куда-то ночью с этим странным типом не было никакого желания.

— Не здесь. Дело моё тайное, меня не должны видеть ваши домашние.

— Приходите завтра утром, тогда и поговорим, — я быстро вошёл и запер за собой дверь.

Чертовщина не прекращалась. Сегодня я столкнулся с таким количеством сверхъестественной ерунды, что мозги кипели.