Полюбить Дракона

— Ох, но это действительно так! — простонала Ирина. — Ты же знаешь, если сердце радуется, то печаль и болезнь уходят!

Лео недоверчиво хмыкнул, и Ирина, пользуясь тем, что он не злится, снова заскулила, липкими пальчиками касаясь его ларца, оставляя на полированном дереве отпечатки:

— Лео, а покажи мне, — ныла она, — ну, покажи-и-и… Мне очень интересно!

Лео снова недоверчиво хмыкнул; но, видимо вид у Ирины был совершенно убитый, да еще и эти слезы, и мысли, полные терзаний и боли… Леонард был хороший эмпат, он физически ощущал, что забытой всеми Ирментруде не сладко, а потому пожалел ее и решил доставить удовольствие хотя бы тем, что даст ей посмотреть на княжеский подарок Диане.

Но вышло только хуже.

В лакированной отполированной коробке на ярко-синем бархате лежало прекрасное колье, переливающиеся бриллианты в три ряда ограненными горошинками сияли в оправах.

— О-ы-а, — провыла несчастная Ирина, даже заплясав, словно ее пятки жгло пламя, — это можно носить только голой! Чтобы никакое платье не отвлекало внимания от этого сокровища!

— Отличная мысль! — похвалил Лео и захлопнул коробку перед носом у несчастной Ирины. — Пожалуй, я попрошу ее надеть это прямо сейчас…

— Лео! — провыла Ирина, корчась. — Лео, помоги мне! Лео, мне кажется, я погибаю… мне бы туда!

Ирина уже не могла скрывать своих чувств и желаний; она скреблась в двери, скуля как собака, и молчаливая охрана оттеснила ее, скрестив копья у нее перед носом.

— Что, зависть разъедает? — посочувствовал Лео. — Очень тебя жаль.

— Пусти-и-и, — выла Ирина исступленно.

— Ага, конечно, — хмыкнул Лео. — Тебя, зубастую тварь, в теплую лужицу с нежной рыбкой. Ты же глотку ей перегрызешь, а плод вырвешь из чрева, сожрешь и не поперхнешься. Ты меня за дурака держишь?

— Лео, сжалься! — выла Ирина, без сил заваливаясь на пол и валяясь у нег в ногах. — Ох, Лео, знал бы ты, как я раскаиваюсь!

— Как ты жалеешь об упущенных возможностях! — поправил Лео.

— Лео, это такая мука — быть ненужной и забытой, — шептала Ирина со слезами на глазах. — Неужто ты не пожалеешь меня? Лео, я знаю — ты никогда не любил меня, но ты ведь не жесток, ты никогда жестоким не был! Пожалей меня хоть ты, Лео… мне так плохо, так холодно, будто я плыву, нагая, подо льдом, зимой, одна в море, а внутри все горит…

Ирментруда сжалась в комочек у ног Лео, воя, рыдая, лбом стуча по полу, и это не могло не тронуть сердца дракона.

— Не плачь, — сурово сказал Лео, снова подхватывая ее под руку. — Ты сама во всем виновата. Ну, не реви!

Обрадованная тем, что Лео смягчился, Ирина сунулась было к дверям, но Лео одернул ее.

— Куда собралась, хитрая, — почти ласково произнес он. — Греться на солнышке ты в другом месте будешь!

От разочарования Ирина взвыла еще громче, но ничего исправить уже не могла; Лео, цепко ухватив за локоть, протащил ее чуть дальше по коридору и отпер другие двери.

— Смотри, — сказал он, вталкивая Ирину в зал, — тут почти то же самое. Разве что поменьше золота в песке зарыто. Но солнце то же самое. Наслаждайся!

Ирина взвыла еще громче, но Лео уже выскочил и звери за собой запер. Да еще и, кажется, охрану приставил — Ирина, прижавшись ухом к дверям, слышала, как за ними бряцают доспехи молчаливых стражей. Запер! Не поверил ее слезам и воплям — а ведь она не лгала, ей действительно было худо!

В ярости она рычала и грызла кольцо, служившее дверной ручкой, валялась по полу, колотя в припадке ярости ногами, но это мало помогло. Ни дверь не отворилась, ни злоба не утихла.

Выбившись из сил, Ирина рухнула под дверями, тяжело пыхтя. Рай окружал ее — те же орхидеи, роскошные огромные алые цветы в зеленых зарослях, — да только Ирине не красоты тропического рая были нужны, а возможность, всего лишь возможность добраться до чертовой Ирментруды Дианы.

— Я бы перегрызла тебе глотку, тварь, — стонала Ирина, извиваясь на полу, словно угорь на сковороде, страдая от собственного яда, что сжигал ее изнутри.

В окнах погасло солнце; день минул как-то незаметно, полустертый страданиями и слезами, тропический рай засыпал, и Ирина, лежа все там же, под дверями, на остывающем полу, в опускающейся ночной тишине услышала нежный голос Дианы и ее смех.

— Смеется, гадина, — прошептала Ирина, облизнув пересохшие губы. За день она не съела ничего, хотя тропический сад был полон созревших фруктов. — Кто это ее развлекает? Эван?

Ирина приподнялась и прислушалась. Всплески серебристого смеха взлетали к сводам волшебного грота, Диана говорила что-то кокетливым голосом, а вот собеседник ее… это точно был не Эван!

И даже не Лео!

Лео, вероятно, ушел, насытившись ее телом.

Так кто там, с Дианой?!

Эта загадка словно придала Ирине сил. Драконица подскочила на ноги и рванула в ту сторону, откуда слышались голоса. Продравшись сквозь стену нежных белых фаленопсисов, она уткнулась в скалу, в каменную стену, что разделяла комнаты, и там, в вышине, увидела крохотное оконце, проточенное морскими водами, одно на два зала.

Голоса стало слышно лучше, Ирина даже могла разобрать отдельные слова. Голос Дианы был любопытен, голос ее собеседника — глубок, таинственен и прекрасен.

— Любовника завела? — рычала Ирина, карабкаясь по стене, кое-как втискивая ноги в узкие трещины, хватаясь за крошечные выступы ногтями. — О, Эван, вот тебе и любовь с верностью! Мерзавка!

Кое-как добравшись до оконца, Ирина заглянула в него одним глазком — и обмерла: с этой точки она узнала зал, где в ярости утопила зеркало Итана!

Только тогда этот зал пустовал, и стража не препятствовала тому, что самка в нем разгуливает!

— Итан! — ахнула Ирина. Вслушиваясь в голос таинственного собеседника Дианы. — Это точно он! Только он может говорить так завораживающе, когда пожелает!

От досады Ирина искусала себе все губы, понимая, что страстно желает тотчас же кинуться, стучать в дверь и звать охрану, чтобы наябедничать ревнивому Эвану о том, что его ненаглядная Ирментруда заигрывает — и с кем, со Звёздным колдуном!

Но сделать этого Ирина не могла; иначе у Эвана появились бы вопросы о том, а как это зеркало со Звездным попало в его дом.

Выдать Диану было все равно, что выдать саму себя, и Ирина тихо выла, тайно слушая, с какой нежностью и страстью Итан говорит с Дианой и понимая, что Звездный влюблен так, как не влюблялся никто в этом мире.

***

Когда Лео ушел, Диана некоторое время отдыхала, лежа в горячей от их тел постели. Ожерелье, что молодой дракон надел на ее шею, приятно холодило кожу и лежало широким воротником на груди. Диана трогала камни, которые сверкали, как драгоценные слезы бога, и улыбалась.

Она чувствовала себя невероятно красивой и очень счастливой.

Лео, сорвав с нее все одежды, нетерпеливо порвав рубашку, подтащил обнаженную Диану к зеркалу и там, заставив смотреть в отражение, надел на ее шею эту невероятно прекрасную и дорогую вещь.

— Ты совершенна, — прошептал он, склонясь к ее уху, пожирая ее отражение взглядом. — Как тебя украсило будущее материнство… Даже эти камни не в состоянии затмить твоей красоты.

Он целовал Диану, обнимая ее плечи горячими ладонями. А она, обнаженная, стояла перед зеркалом и рассматривала себя, как завороженная, словно впервые видела.

— Твоя кожа бела, как сливки, — сказал Лео, языком повторив линию ее плеча, до самой полоски, сверкающей бриллиантами. — И пахнешь ты так сладко… А волосы у тебя светлые, как утренние лучи. Грудь такая нежная, розовая, как самые красивые раковины со дна морского. Такой круглый, соблазнительней животик… и длинные ровные ноги. Красивые бедра… маленькая ножка с ровными аккуратными пальчиками, будто выточенная из розового мрамора. А самое сладкое, — ладонь Лео скользнула по телу Дианы, по ее подрагивающему животу, коварно проскользнула меж ее ног. Заставив девушку дрогнуть от сладкого предвкушения, — твое лоно, такое соблазнительное… ты прекраснее всех, кого я видел. Моя бы воля — я бы не вылезал из твоей постели. Затискал бы, зацеловал, — голос дракона инфернально хрипнул, выдав пылающую страсть и яростное желание, желание обладать этой женщиной и пить ее стоны. — До изнеможения…