Чужая земля

Так что я считала этот вопрос одним из важнейших. Пока я жива, рабства в стране не будет, и я обязательно подготовлю команду преемников, которые не допустят этой мерзости и в дальнейшем. Нужно будет, еще раз подниму налог в десять, а хоть и в двадцать раз.

А пока, не давая возможности людям начать думать дурное, по городам и весям полетело известие, что к весне землю поделят между теми, кто ее обрабатывает и отдадут в долгосрочное пользование. А налоги на урожай – снизят. Пусть займут головы чем-то более приятным.

Глава 32

Зима тянулась нескончаемо…

Холодных дней почти не было, но иногда начинал дуть изнуряющий хамсин, и тогда я изнывала от жары и отвратительной сухости воздуха. Постоянно хотелось пить, часто в воздухе висела мельчайшая песчаная взвесь, песок был везде. В воде из прекрасных узкогорлых кувшинов, в еде, на коже, на простынях и шторах.

Это не просто немного мешало жить. Это грозило мне очень серьезными проблемами – песок постоянно поскрипывал на зубах и грозил стереть их под корень.

Я и раньше замечала, что у местных жителей не слишком хорошие зубы, хотя в быту египтяне в большинстве своем были очень чистоплотны. Ежедневное мытье тела при первой же возможности, частое мытье рук и лица – обязательное перед трапезой. Тазики для ног – отдельная тема. Я специально как-то поинтересовалась – они были даже в самых бедных домах! Да, простые, деревянные или керамические, не сравнить с моими – из золота. Я мою ноги в тазике из чистого золота! На такую идею еще полгода назад я бы просто покрутила пальцем у виска!  А сейчас мою…

Вспоминая всевозможные истории попаданок в средневековье и вонючие меховые постели без белья, но зато с клопами, из фэнтези, я радовалась, что ничего похожего не вижу. Никакой вони в городе, куда я иной раз выбиралась под охраной Сефу и его бойцов. Для туалетов рыли специальные ямы и делали дощатый настил над ней. При заполнении более, чем на половину, яму закапывали и рыли новую. Существовали даже переносные тканевые или плетеные кабинки, которые просто переставляли по мере надобности.

Количество средств по уходу за лицом и телом напоминало прайс-лист хорошего интернет-магазина с богатым выбором. Никогда не думала даже, что столько всякого женщины могут намазать на себя.

Нет, разумеется, я использовала дома различные «мазилки». Начиная от знаменитой Ленинградской туши-плевательницы в далеком детстве и заканчивая  дорогущим набором от «Helena Rubinstein», который на заказ привезла из Канады моя знакомая. Этот набор я подарила сама себе на последний день рождения и стоил он как крыло от самолета. Но он того стоил!

Я даже взгрустнула, вспоминая благородный отлив фирменной косметички…

Местные средства иногда просто пугали меня своим составом! Особенно мази для удаления волос с тела – какой только гадости туда не сыпали! Так что я предпочитала старую добрую нитку. Благо, что у моего тела и не было особых проблем с волосатостью. Египтяне, кстати, вообще отличались достаточно гладкой и красивой кожей.

Я тщательно отслеживала все, что Амина добавляла в мою косметику. Боялась, что попадется какая-то гадость типа свинца. Ну, травились же раньше женщины свинцовыми белилами и аконит в глаза капали.

Но количество уходовых средств не могло не манить меня.

Совершенно не было проблем с чисткой зубов. Некоторые брали палочки с размочаленным кончиком, а у меня была вполне себе удобная зубная щетка. Может и не отличающаяся красотой, зато легко заменяемая. В порошок для чистки добавляли сухую мяту, соль, щепотку толченого перца и ирис. Соль я попросила заменить тонко натертым и просеянным мелом.

Для ароматизации дыхания Амина варила леденцы из меда, куда добавляла корицу и мяту, кешью и ладан. Вкус был странноватый, да и не хотелось портить зубы сладостями, потому я их и не использовала. Но все вокруг без конца посасывали такую же или похожую смесь.

После умывания лицо смазывала своеобразным кремом из масла папируса, давленых цветов лотоса и капли меда. Эта кремовая маска защищала кожу от палящей жары и песка.

Для теней я раз и навсегда выбрала тертый малахит. Из всего предложенного ассортимента мне он казался самым безопасным. Ну и разумеется – знаменитая сурьма. Прежде чем я позволила красить себе лицо – дотошно выяснила состав. Ничего страшного не обнаружила.

Ногти я не красила. Желтая и оранжевая охра не казалась мне такой уж замечательной заменой лаку. Но маникюр и педикюр здесь делали все и регулярно. Большая часть людей, кроме самых богатых, ходила босиком и без педикюра ступни быстро превращались в нечто ужасное, с натоптышами и трещинами. Из бывших рабынь Амина выбрала молчаливую и спокойную Тирин, плохо говорящую на египетском. Девушку из страны Пунт. У нее были умелые ручки, а мысль, что она собирает теперь себе приданое, а вовсе не является бесправной рабыней, заставляла ее стараться изо всех сил, лишь бы угодить требовательной Амине.

Больше всего, пожалуй, меня раздражала привычка окружающих использовать истошно-сладкие духи и дезодоранты. Даже мужчины вокруг благоухали сладостью. Духи, кифи, стоили безумно дорого по местным меркам. Почти все ингредиенты были привозные. Но весь мой дворец благоухал этими чертовыми кифи.

Дезодоранты имели запах попроще, например один из рецептов велел смешивать салат латук, мирру и ладан и уже этой пастой мазать подмышки и паховую область.

Однажды у меня произошел довольно забавный разговор с Сефу.

Мы возвращались с очередной вылазки в город. Я старалась иногда ходить пешком, хоть это и шло в разрез со всеми местными обычаями.  Брала небольшую охрану, человек десять двенадцать, в «штатском», хоть и с оружием. Одевалась попроще и выходила побродить на рынки и улицы города. Сефу не поощрял такие вылазки, так же как и Хасем, но я, пусть и с трудом, настояла на своем.

В такие походы Сефу всегда надевал разные парики, красил лицо так, чтобы быть максимально не похожим на самого себя, менял одежду и сопровождал меня лично. Солдаты шли чуть в стороне, сливаясь с толпой обычных покупателей. Конечно, выследить меня было можно, хотя и выходили мы без помпы, через разные служебные входы дворца. Но и сидеть всю жизнь взаперти я не могла.

Мы уже возвращались домой, когда мимо, слегка задев меня плечом, прошел толстый купец, благоухающий так, что я поморщилась.

– Что не так, госпожа?! Он сделал тебе больно?!

– Нет, Сефу, не беспокойся, он еле задел меня. Просто от него ужасно воняет!

– Я не заметил, госпожа… Мне показалось, что запах от него сладкий и возвышенный.

Я рассмеялась. Сладкий и возвышенный! Надо же, как поэтично!

– Сефу, мне не слишком нравится, когда мужчина благоухает, да еще так сильно, сладкими запахами. Мне кажется, что мужественность больше подчеркнут не сладости, а, например, аромат сосны или можжевельника. Сладкое я бы оставила юным девушкам.

Сефу задумался и молчал почти до ворот дворца. Потом, все же, спросил:

– Царица, тебе кажется, что мои солдаты дурно пахнут?

– Нет, что ты, Сефу. Все они чисты, часто моются и следят за собой, только…

– Что смущает тебя, царица?

– Я не слишком хорошо переношу сильные сладкие запахи. Иногда, к вечеру, у меня от них просто голова болит. Но это не относится к твоим солдатам, не волнуйся. Не так и часто они находятся в непосредственной близости от меня.

Сефу промолчал и я забыла про этот разговор. А вот он – нет. Через некоторое время я заметила, что от его солдат идет или запах свежей мяты или же – легкий хвойный аромат. Понятия не имею, кто и что именно предпринимал, но, постепенно, эти запахи стали преобладать в мужских духах, чему я искренне радовалась.

А проблему с кухней и песком в еде я решила очень просто. По моему приказу была выкопана огромная яма на приличной глубине. Без окон, с единственной удобной дверью. Именно там Риинга, бывшая рабыня-нубийка, а теперь – главная повариха самой царицы, готовила для меня и ближайшего круга. Разумеется, у нее были помощники и обслуга, но ей и самой нравилась ее прохладная кухня и слуги без изнуряющей жары работали веселее.