Привет, Маруся!

— Яблоко от яблони, как говорится… Страшная семейка. Жаль, что я об этом узнала слишком поздно. Быть может, это уберегло бы моего отца от всех последующих событий.

Еще немного постояв с приятелем, я пошла искать Стаса — пора домой. И надо Катьку освободить от посиделок с Дашей. «В кабинете русского — нет, в кабинете истории, биологии — тоже нет. Он что, в кабинете химии опыты проводит?» — ухмыльнулась я и открыла дверь. В проеме двери виднелись две фигуры, тесно прижавшиеся в объятиях. Кутусов и Мошкина. Едва не закричав, я бросилась в раздевалку. Не помню, как я одевалась, шла или бежала, очнулась уже возле подъезда.

— Ты что такая бледная? — встревожилась Катька. — И где твоя шапка?

Я не помнила, где ее оставила, а может быть, потеряла по дороге. Проводив Голубеву и уложив дочь, нырнула под одеяло, но стоящая перед глазами картинка обнимающихся Кутусова и Мошкиной никак меня не покидала. Чего я, наивная, хотела от Стаса? Верной дружбы? Я ее получила. Это же Кутузов, надежен как скала… О большем не договаривались.

Глава 26

Я очередной раз провела над собой разъяснительную работу: в самом деле, мы ведь только друзья, так чего надрываться? Это не наш метод. Надо просто взять себя в руки и прекратить истерику. Все, спать. Утро вечера мудренее, если верить народной мудрости. Приказала и начала проваливаться в тяжелый, тревожный, поверхностный сон, но тут зазвонил телефон. О, Кутусов! Вспомнил обо мне, дружок, завилял хвостиком? Обойдешься. Завтра поговорим. Но рингтон, установленный специально на Стаса, продолжал задорно звенеть детскими голосами «Есть друзья, а для них у друзей нет выходных». Устанавливая эту чудесную мелодию, я пыталась внушить себе, что мы с Кутусовым друзья. И только друзья. «Иди ты…к своей Мошкиной», — подумала я. А телефон продолжал надрываться:

Если свалится счастье,

Подели его на части,

И раздай всем друзьям — это просто.

А когда будет надо,

Все друзья будут рядом,

Чтоб включить тебе солнце или звезды15

Нет, ну, пф-ф, это уже слишком!

— Слушаю, — грозно сказала я, не выдержав испытание надрывными, противными звуками.

— Стаська, ты где?

— Дома, где мне еще быть? Кутузов, отстань, я спать хочу.

— А я стою под дверью твоей квартиры. Впустишь?

— Иди домой, Стас, Дашу разбудишь.

— Не откроешь? Тогда я присяду здесь, на коврике, и буду сидеть до утра. Пусть все соседи видят.

— Тоже мне сказочник. Сядет он, — пробубнила я и пошла открывать.

Передо мной стоял красивый Кутусов и улыбался.

— Я буду вести себя очень тихо. Напоишь чаем? — прошептал он.

— Проходи на кухню.

— Стася, ты почему сбежала из гимназии? — начал он обвинительную речь, придерживаясь тактики: лучшая защита — это нападение. — Никого не предупредила. На телефонные звонки не отвечаешь. Хорошо Ванька увидел, как ты злой фурией пролетела мимо него в раздевалку, а то бы я до утра искал тебя по всему зданию.

— Послушай, Стас, помню, мы договаривались с тобой только о дружбе. Но под этим понятием не подразумевался беспощадный контроль. Я взрослая девочка, поэтому не нуждаюсь в постоянной опеке. И ты, в свою очередь, можешь делать все, что посчитаешь нужным. Даже целоваться с Мошкиной.

Кутусов тихонько засмеялся.

— Увидела меня с Сашкой, значит — и быстренько сделала выводы? Ты почему такая неадекватная, Маруся?

Ах, ты ж…От злости дыхание сбилось и голос осип.

— Потому что так тебе и надо, — обиженно пискнула я.

— А я понял, что ты меня все-таки меня любишь, иначе бы не ревновала. Ради этого стоило бы повторить ту сценку в кабинете.

И тут его горячие губы накрыли мои, а потом скользнули по шее. Мамочки!

— Ты что делаешь? — прошипела я. — Мы — друзья! И все!

Пф-ф, а он знай себе посмеивается и гладит мои волосы. Аж ноги подкосились и задрожали.

— Я люблю тебя, Стасенька, ну сколько можно над собой и надо мной издеваться? Хватит уже этих игр. Что за юношеский максимализм? Или прошлые вражеские отношения наложили такой крепкий отпечаток? Так нам по двадцать пять уже. Какие мы друзья? Скоро пенсия помашет ручкой, а мы все что-то друг другу доказываем. Жизнь-то проходит.

— И это не мешает почему-то Кутусову совершать детские поступки. У тебя семья. Забыл?

Он присел на стул и устало посмотрел на стоящую рядом бывшую одноклассницу.

— Хм…С чего ты решила, что у меня семья? Во-первых, тебе известно, что я в разводе. Во-вторых…

Я тут же перебила его эмоциональную речь:

— Тогда почему ты с Сашкой обнимался? Видимо, развод только на словах.

— И все-таки дослушай, — твердо сказал Стас. — Во-вторых. По сути, у меня никогда не было семьи, с самого детства. Сначала мама меняла мужей, но кому нужен чужой ребенок, тем более такой ершистый пацан, каким я рос. Потом да — появился штамп в паспорте, но это не означало, что у меня появилась семья. А знаешь, как я женился на Сашке? Думаешь из-за будущего ребенка или по великой любви? Не то и не другое.

— Избавь меня от этих подробностей, — продолжала я бухтеть.

— И все-таки расскажу, пожалуйста, не перебивай.

И Стас рассказал. Когда я уехала из Питера, у него с Сашкой состоялся серьезный разговор. Она подтвердила, что беременна, но уточнила, что ребенок Кутусова, у нее с Сергеевым не было близких отношений. Один лгал, чтобы потешить свое самолюбие, другая — чтобы у Стаса вызвать ревность. Когда тучи развеялись и все стало понятным, Кутусов предупредил: от ребенка никогда не откажется, а вот жениться — ни-ни. Мошкина разрыдалась, устроила грандиозную истерику, но это не помогло. Потом она подключила всех: деканат, мать Стаса, своих родственников — поодиночке и толпой они начали давить на будущего отца. Но Стас стоял железобетонной стеной. А в это время из родного города стали доноситься слухи, что Машкова беременна. Стас сначала решил, что это его ребенок — по срокам совпадало. Но друг сказал категорично: отец Валера. Во-первых, это Стаська сама подтвердила, во-вторых, Голубев встречает Машкову каждый день, и они не скрывают своих теплых отношений.

Сашка продолжала атаку, это проявлялось в постоянных визитах в общежитие, в университет — проходу Стасу не давала. И однажды так себя взвинтила, пригрозив самоубийством, что открылось сильное кровотечение, пришлось вызвать скорую. Возможно, из-за этих встрясок случился выкидыш. Потом осложнение, в результате (не будем вдаваться в медицинские вопросы) Мошкиной объявили, что детей у нее, скорее всего, не будет. Это был удар! Сашка с детства мечтала о многодетной семье — и все планы на счастливую дальнейшую жизнь рухнули в одночасье. Стас переживал те события вместе с ней, а потом махнул рукой на свою прежнюю любовь и, наказав себя за неосмотрительность и легкомыслие, женился на Мошкиной.

Жили они тяжело. Сашка много раз лечилась от бесплодия, но ничего не помогало. На платное лечение за границей не было средств, на ипотечный взнос тоже не могли накопить: куда там, оба студенты. Мошкина начала настаивать на том, чтобы Кутусов обратился за помощью к отцу, это и пришлось со временем сделать, потому что все скандалы начинались и заканчивались слезами и фразой: ради семейного счастья и здоровья жены можно пожертвовать и своей гордостью. Пожертвовал. Обратился. Отец — воротила бизнеса средней руки, конечно, не сразу узнал старшего сына и со временем не полюбил, но денег дал. Их хватило на покупку двухкомнатной квартиры-студии не в центре, но и не на окраине. Еще остались средства на обследование и консультацию в Израиле. Однако все потуги с сохранением того, чего не было, а именно: семьи — оказались тщетны.

Однажды, когда Стас учился уже на шестом курсе, отец пригласил его с Сашей к себе на юбилей. Там Кутусов познакомился с другими детьми ближайшего родственника. А недавно Стасу стало известно: Саша встречается с одним из двоюродных братьев.

— Как только я об этом узнал, недолго думая, развелся с женой и уехал на родину, благо, уже самостоятельный врач. Да, квартиру мы продали, на деньги от своей доли я купил дом за городом, где ты и побывала. Вот такая история.