Привет, Маруся!

Я бы ему написала о том, что Квашняк-старшая продала обе квартиры, по мнению мадам, с «прекрасным дизайнерским ремонтом», чтобы обеспечить в Москве самостоятельную и беспроблемную жизнь дочери. Сейчас Марго на радость себе и матери проживает в собственной, обретенной недавно восемнадцатиметровой студии за МКАДом. Какое-никакое, а собственное жилье. К тому же у Инессы Ивановны есть еще одна расходная статья: кровинушка в медуниверситете обучается платно. А сама Инесса Ивановна (та-дам!) перенесла свою тушку и богатую тряпьем собственную барахолку в нашу с папой трехкомнатную квартиру. Отец узаконивать их отношения не спешит, а вот мамаша Квашняк прикладывает все усилия, чтобы выйти за него замуж: старательно демонстрирует свои умения классной хозяйки, опекает моего отца, как будто он не взрослый мужик, а трехлетний малыш. Противно наблюдать. Папе это, кажется, тоже не нравится, слышала как-то его недовольные возгласы:

— Инесса, займись каким-нибудь делом: вяжи, шей, рисуй — есть же у тебя увлечения? Я сам отлично со всем справлюсь, не нужна мне твоя помощь ни в застегивании пуговиц на рубашке, пиджаке и кителе, ни в завязывании галстука. Носки я тоже сам привык надевать.

— Как скажешь, зайчик…Чмок. Чмок. Чмок.

Как она его назвала? Зайчик? Фу. Противно. Как только папа это терпит?

— Любимый, видела Эллу Лазаревскую, она пригласила нас в субботу на свой день рождения.

— Это без меня.

— Очень жаль. Не будешь против, если я схожу к ним одна?

Папа, конечно, не возражал.

Лазаревский-младший, как оказалось, не только химический гений, но еще и потрясающий прохвост. Помню, как на выпускном вечере он обреченным голосом вещал: «Пожалуйста, Стасенька, давай поговорим. Отец подал в отставку, и мы всей семьей перебираемся в Новосибирск. Возможно, с тобой больше не встретимся».

Вот только родители его жили здесь и никуда переезжать не спешили, отец по-прежнему служил в воинской части. А Игорь, как и мечтал, резал лягушек в медицинском вузе соседней области.

Все одноклассники устроились в соответствии со своими способностям, желаниями, возможностями и профессиональными устремлениями: кто учился в вузах, кто в техникумах. Сашка Артемьев — Тёма и в прошлом юный «пожарный» Саша Никитин служили в армии. А я…я, как и хотела, поступила в местный медколледж, Ваня Воропаев, адъютант его превосходительства, учился со мной в одной группе и, вероятно, регулярно стучал морзянкой предводителю всея дворянства о местных помещичьих делишках.

Мне не привыкать менять место учебы, научилась быстро адаптироваться к новой среде, но все равно многое из того, что я наблюдала и переживала, казалось необычным: от предметов до преподавательских требований, от порядков до расписания занятий.

В колледже у меня появились новые подруги: Катя Голубева — девушка из пригорода и Олеся Иванцова из параллельного класса. Но без Ани Сенкевич — подруги с Камчатского края и верной Сашки было плохо. Увы, Мошкина училась в Питере, Сенкевич осталась в своем городе получать профессию секретаря-референта, а Князь… Снова Князь. Только с ним я была полностью открыта для общения, только ему я доверяла тайные думы и мечты.

Прервав поток своих мыслей-скакунов, я снова начала вслушиваться в Сашин голос:

— Может, приедешь ко мне на каникулах, а? Нет, ну правда! Проведу специально для тебя эксклюзивную экскурсию по городу.

— Ты уже так хорошо знаешь город?

— За эти месяцы изучила только его центр, по-моему, и местные знают только некоторые исторические места да тот район, где живут. Питер познать полностью невозможно: это как разгадать загадку, ответа на которую нет.

— Пф-ф! Прости, Саша, в этом году точно не получится приехать, может, потом, когда-нибудь.

— Ну вот, — разочарованно сказала подруга. — И я домой теперь не вырвусь: решила летом начать подрабатывать, родители деньги высылают, но их недостаточно.

— Не зря мы с тобой подруги. Я пришла к тому же мнению — буду работать, как только приобрету кое-какие навыки. Так что, нам предстоит еще долгое время общаться по скайпу.

— Где будешь проводить новогодние каникулы?

— Нас с Олесей пригласила на Новый год одногруппница. Наверное, поеду на праздники в деревню, ответ еще не дала. Что мне делать дома? Снова выслушивать восхищенные восклицания Квашняк-старшей о прекрасной Марго? Нет уж, увольте. Лучше в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов! Ладно, хватит блям-блям-блям языком. Дел еще невпроворот.

— Тогда до следующего эфира. Энску привет!

— Питеру тоже! Может, когда-нибудь увижу его.

Ответом мне была тишина. Саша уже отключилась. «Скорее всего, она уже ищет глазами новую главу учебника», — подумала я и, представив эту картину, улыбнулась. А потом вдруг вспомнилось кутусовское «надеюсь, когда-нибудь прилетишь ко мне», и, как бывало в последнее время, снова впала в депрессию.

***

Перед Новым годом, сразу после пар, мы с Олесей поехали в Николаевку — к Кате, живущей в восьми километрах от Энска. Добрались до села быстро, за каких-то пятнадцать минут. Я, как обычно, в последнее время, уезжая, захватила с собой подаренный Кутусовым самолетик. Так, талисман на счастье.

— Знакомьтесь, девочки, это мама и папа — Катя указала на высокую дородную женщину лет пятидесяти и крепенького низкорослого мужичка того же возраста. Вместе они смотрелись немного комично. — А этот бледный юноша со взором горящим — мой любимый брат Валера. Он, кстати, директор нашей сельской школы.

В дверях спаленки стоял двадцатисемилетний, высоченный, худощавого телосложения парень. Всю эту предысторию о его возрасте, социальном статусе, профессии мы миллион раз слышали от Голубевой. Подруга очень гордилась братом. Еще бы: с двадцати пяти лет занимать такой ответственный пост в средней школе, пусть и сельской — это непросто и весьма ответственно.

— Хай, брательник.

— Это что за карело-финский эпос? — глядя на сестру, с иронией сказал Валера.

«Ну и зануда, — решила я, — терпеть таких не могу».

— Привет, братик, — исправилась Катя.

— Другое дело.

— Невест тебе привезла. Выбирай, какая понравится. Эту сероглазую девчушку с длинными блондинистыми волосами зовут Станислава, а находящуюся рядом с ней кареглазую смуглянку — Олеся. Прошу любить и не жаловаться. Кто тебе больше понравился? Кого возьмешь замуж? — И, увидев, что парень от негодования покраснел, а я показала кулак, тут же исправилась: — Это была шутка. Ну что, будешь знакомиться с моими подругами?

Ночью, сразу после встречи Нового года, мы всей гурьбой вместе с родителями Кати отправились в деревенский клуб. В их селе так было принято, что поделаешь — традиция. И снова, как и в школьные годы, нас у входа встречали Дед Мороз, Снегурка, суровые лесные чудовища. Сначала своим чередом прошла музыкальная программа с песнями-плясками местных артистов, затем — конкурсная, а потом начались танцы. Звучали красивые вальсовые мелодии, песни из давно ушедших восьмидесятых, девяностых, современные шлягеры. Вроде город недалеко, а все было по-другому. Какие замечательные люди меня окружали: веселые, добрые, открытые! Я их всех уже любила!

— Станислава, идем танцевать? — схватив меня за руку, сказал Валера и, не произнеся больше ни звука, повел в центр зала. Я и слова не успела промолвить. — А как тебя зовут дома? Этим длинным именем?

— Дома меня зовут Марусей. Тебе разрешается Стасей.

Брат Валера смешно фыркнул.

Мы танцевали недолго. К моему кавалеру вдруг подлетела крепенькая и полненькая, рыжеволосая девица невысокого роста — этакий колобок — и, беспардонно отодвинув меня в сторону, положила руки на плечи поджарого Валеры. Он засмеялся и охотно принялся танцевать с новой партнершей.

«У них принято так нагло себя вести?» — возмутилась я и отошла в сторону, ища взглядом подруг. Олеся танцевала с очень молодым пареньком по виду школьником, Катя стояла в обществе товарок, полгода назад бывших одноклассницами, и что-то весело с ними обсуждала. Вскоре ко мне вновь подошел Валера.