Страница 20 из 31
– При детях не надо было, Семён, – упрекнула его баба Уля, уловив чувства молодого парня.
– Какие ж они дети? – оправдывался дед. – Подумаешь, курицу пришиб. Вон мы с Маринкой позапрошлым летом поросёнка кололи, то другое дело, визгу было на весь двор. А тут, ерунда какая.
– Ладно, пойду, почищу её, да уж борщ пора варить, – сказала баба Уля, подобрав курицу.
– Давай, бабушка, давай, – сказал Семён, провожая её взглядом.
Потом повернулся к Максиму и поинтересовался:
– У Вас там, в городе, курам головы не рубят. Да? В магазинах уже ощипанную птицу продают. У нас-то, как видишь, хозяйство натуральное. Ты уж, пацан, не обессудь. На, держи свой топор. Продолжай полешки делать, завтра баню с утра топить будем. Красота!
– Макс, ты чего замер? – спросила вышедшая из сарая Марина. – Устал, что ли?
– Та не, он тепереча под впечатлением, – ответил за него дед. – Я тут куру на суп готовил, не знал, что он впервые в деревне.
– Нормально всё, – отозвался, наконец, Максим.
– Вот и молодец! – похлопал его по плечу Семён.
Максим продолжал рубить, потом помогал Марине носить разрубленные поленья. Через час зашли в избу погреться и отдохнуть. Ульяна на кухне хлопотала над кастрюлей.
– Ты, Максим, не серчай на деда моего, – сказала она студенту, когда тот проходил мимо неё. – Он не со зла. У нас ведь в деревне всё по-простому.
– Баба Уля, Вы о чём? Про курицу всё ещё? – поинтересовалась Марина.
– Да, да.
– Макс у нас не из робкого десятка. Да, Макс?
Максим пожал плечами.
– Он сейчас снимает жильё, в котором приведение живёт, – иронично продолжала Марина. – Насколько я знаю, нашёл с ним общий язык.
– Чего? Домовой, что ли?
– Да, – подтвердила Марина.
– Прямо настоящий?
– Ну, конечно.
Ульяна с нескрываемым удивлением смотрела на студента. От этого Максим был несколько смущён.
– Макс, чего ты молчишь? – толкнула его Марина. – Расскажи то, что ты мне говорил. О том призраке на Норильской.
– Чего рассказывать? – хотел отмахнуться Максим. – Домовые в частных домах – не редкость.
– Однако у нас с Семёном его нет, – отреагировала Ульяна.
– Ну, у Вас, может, и нет. Только вот его не все чувствуют.
– Чтобы не заводился «нечистой дух», прежде чем заселиться, принято дом освещать, потом и образа ставят, – продолжала Ульяна. – А соседку от нашу напротив этот бес в могилу свёл. Завёлся откуда-то. Посуду бил, хулиганил, всех пугал. Говорят-де, она потом-то умом тронулась и сгинула. Сын ейный дом продать не мог из-за этого, покуда батюшку из Куеды не вызвали. Только после уж продал. Теперича не знаю, как у их там. Но не слыхать, вроде больше.
– О ком это вы тут толкуете? – спросила, зайдя в комнату, пожилая женщина. – Не обо мне ль?
– Ой, здравствуй, Аннушка, – радушно улыбнулась ей Ульяна.
– Привет всей честной компании, – сказала Анна, отвесив поклон.
– Ребята, познакомьтесь, кто не знает – Анна – соседка наша, – представила женщину баба Уля.
– Очень приятно.
– Мы тут Александру Кузьминичну вспомнили, – пояснила Ульяна.
– Шурку, что ли? Бесноватую от?
– Ну.
– Чёй-то вдруг?
– Домовых обсуждаем, барабашек всяких.
– Ну, зимой от можно! – согласилась Анна. – Снег убрал и сиди, чаи гоняй, толкуй почём зря.
– Да, – согласилась Ульяна.
– А Шура эта, сама виновата.
– Это почему?
– Так ведь говорили же про неё: она-де гаданием занималась, заговорами, духов вызывала. Вот и вызвала на свою голову. То её и сгубило.
– Ты, Аня, молочка нам принесла?
– Да, литровую банку. Так я смотрю, внучата приехали, можно было чо-ко, где-ко и больше принести. Сказала бы раньше, молоко от есть.
– Вчера они приехали. Не успела тебе сказать.
– Уля, посылай завтра ко мне своего доброго молодца с трёхлитровкой, налью, пущай пьют. В городе такого не будет.
– Это да. Спасибо, Анюта.
– На здоровье.
– Там это, на холодильнике возьми две сотни.
– Куда так много?
– Так за те разы, да на будущее.
– Ладно, бывайте.
– Да-да, давай.
****
Через час в избе запахло свежим куриным бульоном. С этим ароматом к Максиму сам по себе пришёл и аппетит, несмотря даже на увиденный эпизод по обезглавливанию курицы. Разложили соленья, налили в глубокие тарелки суп.
Семён, по обыкновению, достал из холодильника поллитровку самогона. Как всегда, предложил всем, но пить пришлось одному.
Кушали с удовольствием, а уже за чаем разговорились.
– Семён, слышь, чего Максим от говорит, – сказала Ульяна.
– Ну и чего он говорит? – отозвался дед.
– Он-де в частном доме живёт, сымает (снимает – прим. автора) жильё, значит. А там барабашка пакостит.
– О! Это тебе, парень, не повезло. Но дом от не твой? Ты там гость приблудный?
– Да, снимаю, временно, – ответил Макс.
– Ага, ну понятно. Найди-ка ты лучше, парень, другое жильё.
– Во, во, – закивала Ульяна. – Уходи оттудова, Максим, Христа ради! Уходи!
– Уйти-то всегда успею. Просто любопытно, впервые столкнулся с таким явлением.
Потом Максим подробно рассказал о том, что ему удалось увидеть и пережить. А именно, как он общается с приведением, что удалось разузнать из истории бывших жильцов дома, не забыл упомянуть и о местном дурочке – Бориске Прохорове. Даже Марина на этот раз слушала внимательно, с интересом наблюдая реакцию своих стариков.
После небольшого раздумья Семён сказал:
– Насколько мне стало понятно, этот Фрол не своей смертью помер. Оборотился нечистью и поселился в этом же доме. За свою обиду мстит. Однако хорошо, что он тебе послания пишет, потому как можно, хотя бы узнать, что у него на уме-то.
– Да уж, – вздохнула Ульяна.
– Здесь ведь как? – продолжал рассуждать Семён. – Дух он злой, но всегда есть способ его присмирить. Ты это, Максимка, попробуй поговорить с этим соседом. Как его говоришь, там зовут-то?
– Борис?
– Да, да, Борис. Может, что дельное подскажет, сдаётся мне, он тебе многое может поведать. Но, что бы там этот парень тебе не сказал, съезжай из того дому, от греха подальше.
– Говорю же, – сказал Максим. – Интерес у меня, а Фролу этому помощь нужна.
– Опасно это всё, – возразил Фирсыч. – Вот я, когда молодым был, послали меня в колхоз, который недалеко, километрах в пятнадцати от бывшего села Малёбка. Ну, это у нас за Чернушкой. В самой Малёбке были Демидовские рудники, люди оттудова поуезжали ещё в начале семидесятых годов. Так уже давно толковали, там де аномальная зона. Шары светящиеся, пришельцы табунами ходят. Ну, раз я тут недалеко поселился, дай думаю, в Малёбку наведаюсь. На мотоцикле приехал, значит, палатку поставил. Две ночи там пробыл, ничего так и не увидел. Вернулся обратно, решил заночевать на сеновале, в избе душно было. Среди ночи лошадь и коровы беспокоиться начали, я от того и проснулся. Вышел, а над хлевом шар висит. И только я голову-то поднял, меня осветил какой-то луч, и так жутко мне сделалось, хотя трусом я никогда не был. Как будто жуть эту на меня кто-то специально нагонял. Дальше уже ничего не помню. Утром меня нашла моя хозяйка на опушке леса. Она там пеканы собирала. Спрашивает, с какого-де бодуна меня в лес от потянуло. Мне и сказать нечего. Начинаю вспоминать ту ночь, всего начинает трясти, аж коленки подкашиваются. В общем, съехал я тогда оттудова в родную деревню, от греха подальше. Чтобы забыться, пить стал, как сапожник. Это уж потом, Ульянку встретил, утихомирился. Но вот что я думаю: детей у меня нет именно из-за того случая. И сейчас тебе, парень, советую: любопытство до добра не доводит, уезжай, пока цел и здоров.
– Э-эх, чего тут говорить! – запричитала Ульяна. – Люди без Христа жить от стали. Оттого и заводится в домах их нечисть поганая. Без веры люди живут, без веры! Вот вам весь мой честной ответ! В Советское время церкви ломали, сейчас вроде мало-помалу, настраиваются опять, где-ко, смотришь, восстанавливать храмы стали. А с другой стороны сейчас, при новой от власти, Ельцин мужик простой, сам поди выпить не прочь и народу не запрещат. Народ наш весь спился ́. Если так дальше пойдёт, то общество наше вымирать начнёт. Скоро и в храмы ходить будет некому.