Страница 12 из 97
Глава 4. Пастырь
Я сижу на диване в гостиной перед здоровенным телевизором и смотрю, как заготовленный ролик крутится раз за разом. Я успеваю съесть аж пять бутербродов и выпить кружку латте прежде, чем трансляцию прерывают. В интернете она повисит подольше, но и его рано или поздно отключат. Хорошо, что у Лилии есть специальный доступ Секретной Службы, благодаря которому мы сможем получать оперативную информацию.
Правду узнала вся Империя, с другими сверхдержавами ситуация более сложная — там удалось использовать только интернет, но вскоре пожар разгорится и в этих странах. А вот в нашем государстве монархов народная ненависть уже забурлила…
Пётр Николаевич докладывает, что сцену почти подготовили и можно отправляться. Мне предстоит произнести речь и склонить людей на свою сторону. Я решаю не врать, ведь в такой момент любая вскрывшаяся ложь может стать началом конца. Да и раз уж товарищи наверху всё про меня знают, то скрываться особого смысла нет.
Жаль, нет возможности увидеть лицо Императора в тот момент, когда он посмотрит мой ролик. Безумно интересна его реакция… По логике «царь» должен выступить с опровержением, но будет слишком поздно, ведь достаточно оставить людей хоть на полчаса в информационном вакууме, и они себе такого надумают, что исправить ситуацию будет невозможно.
Ужасающая правда станет бомбой, ударная волна от которой снесёт всех причастных к геноциду. А мне сейчас главное — забраться на гребень этой волны и удержаться там. На крайний случай у меня заготовлен план, но убивать своих поданных — последнее дело.
Я в сопровождении Розалии, Петра Николаевича и двух десятков автоматчиков приезжаю на центральную площадь, где уже без всяких просьб и указаний собралась толпа. Примерно человек шестьсот, но и этого будет достаточно, ведь они — это самая активная прослойка населения, готовая начать бунт. Да и другие крепостные вскоре подтянутся, как минимум чтобы поквитаться с угнетателем.
Выходя из машины, я на всякий случай активирую наплечную защиту. Кто знает, что припрятано в закромах у простого люда, и неровен час, какой-нибудь сердобольный дедуля притащит под плащом двустволку и снесёт мне голову. Нет, такие приколы мне не нужны.
Прошу автоматчиков не мозолить глаза и встать так, чтобы люди их практически не замечали. Начальника СБ и мою новоиспечённую помощницу также отправляю подальше. Я, как представитель правящего класса, должен предстать перед людьми в одиночестве, ибо все остальные — это всего лишь слуги. Не хочу, чтобы народ думал, будто я ими прикрываюсь, крепостные должны почувствовать силу воли и отсутствие страха…
А с этим есть некоторые сложности: как бы ни хотелось, но волнение даёт о себе знать. Руки то и дело дрожат, пульс бьёт по ушам, а в горле разрастается ком. Всё бы ничего, но выступление не просто важное, а решающие, и взгляды взбешённой толпы только подливают масла в огонь. Я нисколько не сомневаюсь, что стоит ляпнуть нечто-то непопулярное, и крепостные набросятся на меня с голыми руками.
Не хотелось бы начинать новую страницу в истории Империи с террора, и если уж против кого его и направлять, то пусть это будут те, кто откажется передавать власть Народной Дружине. Простые люди тут ни при чём, они и так настрадались.
Однако я не стану принимать участь исследователей, которые налаживали общение с неконтактными племенами аборигенов. Нет, стрельбы в воздух они от меня не дождутся, ведь подобно толпе жителей общежития из фильма «Дурак» люди порой не понимают, что их хотят спасти. И погибать под ногами у идиотов я не собираюсь.
Розалия и Пётр Николаевич смотрят на меня со значением, а толпа гудит и требует объяснений, а возможно, и мою голову… Разобрать их вопли достаточно сложно. Как бы то ни было, я собираюсь с мыслями, делаю глубокий вдох и начинаю вещать:
— Братья и сёстры, наконец-то, вы узнали правду. Этот день настал… Весь мир узнал про геноцид, оправданий которому нет и быть не может! Я вижу в ваших глазах ярость, направленную на господ, и поэтому скажу сразу, что это видео было создано мной.
Последнее слово вылетает из динамиков и разносится по площади, насылая смятение и недоумения на лица крепостных. На какое-то время гул утихает, и я решаю воспользоваться этим окошком:
— Я узнал правду совсем недавно и не смог с ней смириться. Этот секрет тщательно скрывался Секретной Службой и людьми из НКК, проникшими во все ветви власти. Будучи бароном, я даже не догадывался о существовании подобного заговора и обнаружил его совершенно случайно, когда хотел побороть высокую детскую смертность.
— Врёшь! — кричит кто-то из толпы.
— Думаете, я вас обманываю? Тогда спросите у рожениц, сколько детей умерло за последнюю неделю, — тут же отвечаю я. — Ноль! Никто из младенцев не погиб! Чем это не доказательство правдивости моих слов? Если не верите, то можете сами всё проверить, сходив в роддом. Там трудятся точно такие же люди, которые подверглись геноциду. И врать они не станут, ведь в этом нет смысла.
— Долой правителей! Долой лживую власть! — прокричал лысый мужик со следами машинного масла на щеках. — Жрут в три короба, а мы голодаем! К чёрту этих ублюдков!
— Всё верно, — я киваю. — У власти не должны быть те, кому это право достаётся по рождению. Эффективно править может только тот, у кого к этому есть задатки и какой-никакой опыт, а скрывать правду, убивая миллионы детей, и жить на широкую ногу способен только паразит, которого нужно истребить.
— Начни с себя! — истошно выдавливает хромая бабка на костылях, что стоит в первом ряду.
— Точно! — поддерживает её мужик в майке-алкоголичке. — Прыгни в петлю, пусть люди сами решат свою судьбу!
— А «люди» будут делать, когда СС вышлет отряд для зачистки? Армию? Предвестников? Скажите мне, что вы будете делать? Закидаете их камнями?
— Мы будем сражаться! — кряхтит та самая бабка.