Ученик тьмы

– Ная! – послышался напряженный голос Ракшу. – Нам было сказано оставаться здесь!

Ная развернулась кругом, сверкая глазами.

– Я следую путем воина, мама! И не могу просто сидеть и ничего не делать. Нужно попытаться помочь!

– Да ты только… – Ракшу замолчала, увидев взгляд дочери, и по ее лицу потекли слезы, поблескивая в красноватом свете. Мараны не владели телепатией, но Ная поняла, что мать прочитала ее мысли.

«Я все равно никому не смогу навредить. Мы уже проиграли».

Ракшу тоже это поняла. Кивнув, она проговорила преисполненным гордости за старшую дочь голосом:

– Коли точнее.

Услышав до боли искреннее благословение матери, Ная судорожно сглотнула. Жало имелось у каждого марана с рождения, но его применение гарантировало смерть. Яд, способный свалить с ног врага, также попадал в сердце его убийцы, и оба всегда умирали вместе. Сказав это, мать уже не рассчитывала увидеть свою дочь живой.

– Прощай, мама, – едва слышно прошептала Ная. Она ударила ладонью по кнопке, и люк открылся. Не задерживаясь, она бросилась бежать по коридору вдоль освещенной аварийными огнями полосы. Затормозив у развилки, она выбрала одно из направлений… и тут же налетела на одного из клонов.

– Эй! – добродушно крикнул тот. – Малышка, тебе тут нечего делать!

– Я не собираюсь умирать, сжавшись в комок от страха! – огрызнулась Ная.

– Да и не придется, – ответил клон, явно пытаясь ее приободрить. – Мы и не от таких колымаг удирали. Так что возвращайся в трюм и не путайся под ногами. Сами разберемся.

Ная почуяла, как изменился запах его пота. Он явно лгал, и на мгновение ей даже стало его жаль. Какой была его жизнь, когда он был еще малышом? Никто не мог его обнять и не рассказывал сказок, некому было утешить его после ночных кошмаров. У него не было никого, кроме братьев, полностью ему идентичных и выросших в таких же лабораторных условиях.

Братьев, долга… и смерти.

Почувствовав себя старше этого клона и благодаря судьбу за то, что та дала ей единственную в своем роде жизнь, которая уже подходила к концу, Ная улыбнулась, покачала головой и побежала дальше.

Клон не последовал за ней.

Коридор заканчивался дверью. Ная нажала кнопку и судорожно вздохнула, когда перед ней оказалась рубка.

Она никогда прежде не бывала в космосе и оказалась не готова к виду, простиравшемуся за пятью широкими иллюминаторами. На фоне казавшегося неуместно мирным звездного неба скрещивались яркие вспышки и полосы лазерного огня.

Нае не хватало знаний, чтобы отличить один корабль от другого – за исключением кораблей с ее собственной планеты, выглядевших старыми и маленькими. Они отчаянно пытались бежать прочь со своим драгоценным грузом, как и тот, на котором находилась она сама.

В двух креслах сидели клон и джедай-генерал, приземистый рептилоид-алина, возглавлявший операцию по спасению народа Наи. Внезапно корабль сотрясся от нового взрыва, и Наю швырнуло на спинку кресла клона, толкнув его вперед. Повернувшись к ней, он яростно уставился на нее и бросил:

– Убирайся отсюда, ты…

– Генерал Чубор, – прервал его вкрадчивый голос.

У Наи шерсть встала дыбом, и она развернулась кругом, беззвучно рыча. Она прекрасно знала этот голос – мараны не раз слышали от него всевозможную ложь и обещания, которые никто не собирался выполнять. Вряд ли в Галактике оставался хоть кто-то, кто не узнал бы льстивый тон графа Дуку.

Граф появился на маленьком экране над главным иллюминатором, и его аристократические черты исказила довольная, жестокая ухмылка.

– Удивлен, что ты связался со мной, – продолжало изображение. – Насколько я помню, джедаи блюдут репутацию сильных и молчаливых личностей.

Клон поднес палец к губам, но предупреждение было излишним. Ощетинившись и стиснув острые зубы, Ная не сводила глаз с ненавистной физиономии графа, и все же ей хватало ума молчать.

Сидевший рядом с клоном в пилотском кресле генерал Чубор столь низкого роста, что ноги его не доставали до пола, точно так же не поддался на провокацию.

– Победа за вами, граф Дуку, – его слегка гнусавый, высокий голос был полон грусти. – Планета ваша… но оставьте нам ее народ. У нас на борту целые семьи, многие ранены. Они ни в чем не виноваты!

Дуку усмехнулся, будто джедай сказал нечто ужасающе веселое за чашкой горячего чая.

– Дорогой генерал Чубор, тебе следовало бы знать, что идет война, и понятия невинных не существует.

– Повторяю, граф: наши пассажиры – семьи гражданских, – продолжал генерал Чубор со спокойствием, о котором Ная могла только мечтать. – Половина беженцев – дети. Позвольте им хотя бы…

– Дети, чьи родители по недомыслию выбрали Республику в качестве союзника, – от цивилизованного мурлыканья Дуку не осталось и следа. Взгляд его остановился на Нае. Она не дрогнула, но не сумела сдержать негромкий рык. Оглядев ее с головы до пят, он отвернулся, словно та больше не представляла для него никакого интереса. – Я отслеживаю ваши каналы связи, генерал, и мне известно, что наша беседа передается Совету джедаев. Так что буду с тобой полностью откровенен, – голос повелителя ситхов теперь звучал жестко и бесстрастно и был столь же холоден, как лед на полярных шапках Марани. – Пока Республика оказывает мне сопротивление, «невинные» будут гибнуть и дальше. И ответственность за каждую смерть в этой войне лежит на джедаях. А теперь… пришло время тебе и твоим пассажирам присоединиться к рядам павших.

Один из самых больших маранских кораблей беззвучно расцвел желто-красным цветком, превращаясь в обломки.

Ная даже не осознала, что кричит, пока не ощутила жжения в горле. Чубор развернулся в кресле, обратив на нее взор своих больших глаз.

Последним, что увидела в своей жизни Ашу-Наямал, старшая дочь в семье Ашу, стало безграничное отчаяние в глазах джедая.

«Самое мрачное в жизни джедая, – подумал мастер Оби-Ван Кеноби, – это терпеть поражение».

Сцены, подобные той, что разворачивалась сейчас перед Советом джедаев, он видел бессчетное множество раз, но боль от этого не уменьшалась. И он надеялся, что она не пройдет никогда.

Перед ними разыгралась ужасная сцена последних мгновений тысяч жизней, а затем мрачная голографическая запись мигнула и исчезла. На миг повисла тяжелая тишина.

Джедаям были чужды любые привязанности, что всегда шло им только на пользу. Однако лишь немногие понимали, что, несмотря на запрет личных связей наподобие любви или семьи, джедаи вовсе не стыдились сочувствия. Любая жизнь представляла собой ценность, а когда погибали столь многие, джедаи ощущали боль не только через Силу, но и в собственной душе.

Наконец Йода, невероятно могущественный, несмотря на свой скромный размер, грандмастер Ордена джедаев, глубоко вздохнул.

– Прискорбно страданий столько видеть, – сказал он. – Отважно малышка та конец свой встретила. Забыты не будут она и народ ее.

– Надеюсь, смелость принесла ей утешение, – ответил Кеноби. – Мараны высоко ценят это. И она, и другие теперь с Силой. Но больше всего сейчас я желаю, чтобы эта трагедия стала последней в этой войне.

– Как и все мы, мастер Кеноби, – кивнул Мейс Винду. – Но вряд ли твое желание исполнится в ближайшее время.

– Хотя бы одному кораблю с пассажирами удалось уйти? – спросил Энакин Скайуокер. Кеноби попросил юношу, который пока что был только рыцарем, сопровождать его, и сейчас Энакин стоял позади его кресла.

– Не доложил о прибытии никто, – тихо сказал Йода. – Но есть надежда всегда.

– При всем уважении, мастер Йода, – заметил Энакин, – мараны нуждались не просто в нашей надежде. Они нуждались в нашей помощи, а ее оказалось недостаточно.

– И, увы, они не единственные, кому ее не хватило, – сказал Винду.

– Война идет уже почти три стандартных года, – проговорил кел-дор Пло Кун. Голос его звучал приглушенно из-за маски, которую представители его расы были вынуждены носить в этой атмосфере. – Нам едва удается подсчитать потери. Но это… – Он покачал головой.