Страница 15 из 19
Когда скитники подошли, якут встал:
– Дорова! Пришли! Как имя?
– Я Корней, он – Николай. А ваше?
– Фрол. Я тут старший. Пошли кумыс пить, копсе[25] говорить, – произнес он с характерной для якутов медлительностью.
Корней впервые оказался в якутском селении, и с интересом рассматривал их жилища. У каждой семьи два балагана (юрты): зимний и летний. По форме они напоминают усеченную пирамиду. Расположены рядом, дверь в дверь. Стены из наклонно стоящих стволов[26], обмазанных глиной, смешанной с конским навозом. Дверь тоже наклонная и утеплена шкурой. Корней про себя отметил: «Разумно – сама закрывается». Над входом «лопаты» сохатого либо ветвистые рога северного оленя. Чуть в стороне – покрытый резьбой столб – коновязь. За балаганами в деревянных колодах с мочой дубятся шкуры.
Фрол завел гостей в летнее жилище. По углам четыре вертикальных столба, связанных поверху венцом. К нему и прислонены почерневшие от копоти (особенно сильно у потолка) стволы, образующие стены. В двух местах прорублены оконца. В центре камелек[27]. – очаг, сложенный из крупных валунов с прямой трубой. В нем тлела пара сырых поленьев, от их углей в любой момент можно запалить огонь. Рядом в коробке кремень и трут.
Слева стол, над ним в полумраке иконка с ликом Христа Спасителя. Перекрестившись, они огляделись. По периметру вдоль стен широкие лавки из толстых плах, разделенные перегородками для постели. Вместо стульев – приземистые чурки, отполированные до блеска штанами. На дощаном полу трое румянощеких мальцов играли с костями. Они были так поглощены этим занятием, что не обратили внимания на вошедших.
Неулыбчивая якутка в мужской шапке с трубкой в зубах, выкраивавшая из конской шкуры подошвы для торбасов, прервала свое занятие и разлила в кружки кумыс[28], поставила два блюда. Одно с вареной рыбой, второе с калеными кедровыми орешками. Когда заплакал ребенок, поспешила к зыбке, висевшей возле ее рабочего места.
– Ешьте, ешьте! Это лиимбэ[29], – сказал хозяин, бросая в огонь жирный плавник, – сын принес. Полз из протоки в реку. Дождь был.
Ели молча – соблюдали обычай: пока гости едят, расспрашивать не принято. Насытившись, вытерли руки полотенцем. Когда Корней с Николаем осушили кружки с целебным напитком, хозяин придвинул гостям миску с орешками:
– Копсе говорите!
Корней знал, что доставлять в дом новости – долг каждого путника, и стал подробно рассказывать про доброго капитана буксира, про то, что научились ловить тайменя на блестящую железку и хотят доплыть до океана.
Фрол озадаченно захлопал глазами:
– Океан – это кто?
– Океан – это самое большое на Земле озеро. В него текут все реки.
Корней развернул карту.
– Это – река Алдан. Вот тут ваша деревня. Если плыть дальше, попадешь в Лену.
– Лену знаю. Алдан туда течет.
– А еще дальше – океан. Он такой глубокий, что в нем утонет самая высокая гора.
– К его берегам, – подключился к разговору Николай, – весной, спасаясь от гнуса и комарья, уходят на лето олени, а осенью они возвращаются в лес. В тех краях бывает время, когда солнце прячется за горы. Делая круги по небу, светит и днем и ночью.
– Хорошо им. Всегда тепло. Всегда светло.
– Тепло только три месяца. Потом солнце уходит и наступает зима с долгой-долгой ночью.
– Ух ты! А люди там живут?
– Живут, но мало… Фрол, я первый раз вижу якутские балаганы. Можно ли посмотреть зимний? Мы-то круглый год живем в одной и той же избе.
– Пошли покажу, – произнес якут, не переставая щелкать орешки.
Зимняя юрта была поменьше и лучше утеплена. Снаружи обмазана более толстым слоем смеси глины с навозом и обнесена высокой завалинкой. Внутри вдоль стен не лавки, а длинные канны, сложенные из камней, скрепленных глиной. Они подогреваются дымом очага. На этих теплых лежаках зимой не страшны никакие морозы. Снаружи к юрте примыкает хотон-хлев для коров. (Якутским лошадкам хотоны не нужны – они до того привычны к холодам, что в тепле хиреют.)
Утром, когда готовились к отплытию, из леса вышел небольшой караван. В слезящихся глазах передового мерина и во всем его облике читалась обреченность – видимо, переход был крайне тяжелым. Навьюченные лошади шли гуськом, на расстоянии двух-трех метров друг от друга. Связаны они были довольно необычно: задние «привязаны» к хвосту впередиидущей.
Глава семьи – невысокий якут с маленькими усиками на лоснящемся от пота лице, сидел в деревянном седле, обтянутом для мягкости войлоком. Под ним кожаный чепрак – чтобы не натиралась спина лошади. На боку пальма – увесистый нож с длинной деревянной ручкой. Сзади седла приторочен дорожный вьюк, в котором все, что нужно в дороге. У идущей следом кобылы вьюки по бокам. За ней тянулись остальные лошади и семья племянника председателя наслега. После завершения главного у якутов праздника возрождения природы Ысыах[30] они еще с полмесяца объезжали родственников жены.
Лена. «Арктика» в плену. Зимовка
От Хандыги до Лены[31] доплыли за одиннадцать дней. Алдан в устье был столь полноводен и размашист, что казалось, не он, а Лена впадает в него. Широченная угрюмо-серая гладь устья сливалась с мрачными обложными тучами. На Лене острова пошли еще чаще. Из глубины береговых зарослей доносился голос кукушки. Она вещала все время, пока расстояние не заглушило ее безостановочный счет то ли годам, то ли дням. Корней усмотрел в этом добрый знак.
Раскидистые сосны начала теснить стройная даурская лиственница. По берегам все те же неприхотливые березы, ивы, ольха. На прогалинах краснеет сочная, похожая на лесную малину, только намного крупней, княженика. Завидев ее бросающиеся в глаза россыпи, сплавщики приставали и с удовольствием лакомились, набирая еще и в дорогу. Если бы путникам довелось попробовать ананасы, то они согласились бы, что их вкусы схожи.
После этого начинаются спортивные соревнования: конные скачки, прыжки на одной ноге, прыжки на обеих ногах, прыжки с чередованием ног, стрельба из лука, перетягивание палки, борьба хапсагай – проигрывает коснувшийся земли хоть пальцем. Сказители рассказывают героический эпос олонхо, чередуя его песенными вставками.
И вдруг совершенно фантастическая панорама – настоящая пустыня! По правому берегу широкая полоса дюн из чистейшего песка. Видеть это в северной тайге было чудно. А часа через два еще один сюрприз – отрог, сплошь утыканный узкими кинжалами скал.
На Лене скорость сплава замедлилась. Особенно в тех местах, где русло разбивалось на множество рукавов. Вода в них текла до такой степени плавно, что натянутая гладь отражала берега почти без искажений. Когда начинал дуть встречный ветер, эта идиллия разрушалась, а путникам приходилось грести с большим усилием.
Яма, образовавшаяся за одним из лесистых островов, привлекла внимание Корнея: в многометровой глубине, смазанной завихрениями струй, угадывались черные тени.
– Может, поудим? Давненько не ели свежей рыбы, – предложил он.
– Я не против.
Сбросили один якорь с носа, другой с кормы. На них, как на растяжках, лодка замерла.
Не спеша двинулись по течению поплавки и потащили насадку. Потянулись минуты ожидания поклевки – безмолвного сигнала из неведомого, таинственного мира. Когда леска вытягивалась на всю длину от удилища до поплавка, удильщики табанили наживку к лодке и снова отпускали на волю течения. Рыбаки в такие минуты погружались в особое состояние, при котором человек не хочет, вернее, не может думать ни о чем: все внимание сосредоточено на поплавке – ему важно не прозевать тот чудесный, но краткий миг, когда требуется резко подсечь рыбу.
25
Копсе — новости.
26
Якутские юрты из-за того что стены у них сложены из вертикально стоящих бревен, еще называют «стоячим домом».
27
Камелек — очаг в избе, по устройству напоминающее камин
28
Кумыс — питательный и целебный напиток из кобыльего молока. Отправляясь на сенокос, якуты обычно берут с собой пару кожаных мешков с ним, и несколько дней пьют только его.
29
Лиимбэ — ленок.
30
Ысыах (изобилие) – главный праздник якутов, проводимый перед сенокосом. Он символизирует возрождение природы. К нему заранее шьют наряды, готовят национальные блюда: кумыс, быппах, саламат. В центре ритуального круга из берез – коновязь (сэргэ), символ Мирового древа Вселенной. Праздник начинается с танца стерхов. Затем шаман, чтобы изгнать злых духов, произносит заклинания и «угощает» огонь: бросает в него кусочки сала и лепешек. Следом пускают по кругу «чорон» – сосуд с кумысом. В заключение ритуала люди встают в хоровод, символизирующий единение всех присутствующих, и с песней двигаются по ходу солнца.
31
Лена – Елю, Енэ (эвенк.) – Большая Река.