Финансист

«Ага! Я знала!»

– О, он живет тут с тобой? – Я расстегнула куртку и подошла рассмотреть рисунки Эйфелевой башни.

– Нет, только сестра. Она снимает у меня большую спальню и место в гараже.

«Так тут все же живет женщина. Это объясняет Эйфелеву башню».

– Здорово. Это она помогала тебе с обстановкой? – спросила я, любуясь одной особенно красивой акварелью с собором Нотр-Дам после дождя. Мокрые тротуары блестели, как зеркало.

– Нет. Я сам все красил и обставлял. Она переехала только несколько недель назад.

– Правда? – Я повернулась к Кену с раскрытым ртом и полуснятой курткой. – Так, значит, ты купил этот дом, покрасил и обставил? И все это сделал сам? Это так… – «хозяйственно, здорово» – прекрасно!

Кен скромно улыбнулся. Держа в одной руке свое пальто, он протянул другую за моей курткой. Я вывинтилась из нее окончательно и отдала ему.

– А откуда эти рисунки?

– Я привез их из Парижа, – ответил он, вешая мою куртку на деревянную вешалку. – Там на каждом углу стоят уличные художники и целыми днями рисуют все знаменитые места. У них потрясающие работы. – Кен закрыл шкаф и с улыбкой повернулся ко мне. – И это ни хрена не дорого.

Меня охватило странное чувство дежавю. Только вместо того чтобы ощущать, что я смотрю в прошлое, я чувствовала, будто заглядываю в будущее. Кен украшал этот дом не для себя; он украшал и обставлял его для меня. Это не имело смысла, но я это чувствовала. Я это знала. Моя душа увидела этот дом и сказала: «дом». Но когда мои глаза уведали этого закрытого, умного, красивого, с хорошей работой, ответственного человека без татуировок, они сказали: «дом?» С совершенно другой интонацией.

Кен не был моим типом, но может, пришло время как-то пересмотреть свой тип.

Шум въезжающей в гараж машины вывел меня из транса.

– Это твоя сестра? – спросила я, внезапно чувствуя неловкость, что я стою тут посреди гостиной, ничего не делая.

Кен прошел за моей спиной к дивану.

– Наверное, нет. Она чаще остается у своего бойфренда.

«Наверное, нет? А кто же это, на фиг?»

Кен сел на диван и включил телевизор. Открылась дверь, и кто-то прошел на кухню. Через секунду из кухни в гостиную вошла крошечная азиатка. Она казалась примерно моего возраста, может, немного моложе, и была не выше полутора метров. Когда она заметила, что Кен не один, она смущенно отвела глаза и быстро поднялась по лестнице.

Я повернулась к Кену с универсальным выражением «Какого хрена?» на лице.

Заметив мой ужас, Кен усмехнулся и пояснил:

– Это Робин. Она работает в кинотеатре, и ей негде было жить, так что я сдал ей одну из дополнительных спален.

– Сколько же спален в этом доме? – спросила я на удивление ядовитым тоном.

– Четыре.

– И у тебя есть еще жильцы?

Улыбка Кена стала еще шире.

– Пока нет, но, если ты узнаешь, что кто-то ищет жилье, дай мне знать.

Закатив глаза, я присоединилась к нему на диване.

– Сколько тебе лет? – спросила я, меняя тему и стараясь удержаться и не предложить ему себя в постояльцы.

– Двадцать три. – Кен не отрывал глаз от перечня каналов на экране. – Ты видела «Мой мальчик»? Его наконец-то показывают на HBO.

Я покачала головой. Одновременно отвечая на его вопрос и не веря, что кто-то такой молодой может быть настолько взрослым.

– Ты не видела? Он чертовски хорош. – Кен выбрал фильм и положил пульт на столик. – Хью Грант – мой любимый актер.

Я фыркнула.

Рассмеявшись, Кен повернулся ко мне лицом, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

– Я тоже так думал, пока однажды не понял, что мне нравятся все фильмы, где играет Хью Грант. Даже «Мелкие мошенники», а я терпеть не могу Вуди Аллена. И до меня дошло: «Бли-ин, наверное, Хью Грант – мой любимый актер».

Улыбка Кена была заразной.

– То есть ты хочешь мне сказать, что тебе нравится «Дневник Бриджет Джонс»? – подколола я.

– Ага.

– «Любовь с уведомлением»?

Кен кивнул.

– «Ноттинг Хилл»?

– Да ты шутишь? «Ноттинг Хилл» вообще лучше всех. Мы будем смотреть его после этого. Ну, то есть, – Кен кашлянул и обвел глазами комнату, – если ты захочешь.

Я улыбнулась тому, каким неожиданно милым оказался Кен Истон. Отчаянно желая успокоить его и очарованная его умилительной привязанностью к британским романтическим комедиям, я потянулась вперед и робко чмокнула его в губы. Я вообще ни о чем не думала. Я просто… сделала это.

И тут же об этом пожалела.

В секунду, когда наши губы соприкоснулись, Кен застыл – и с ним застыл весь воздух в моих легких, пока я целую неловкую вечность ожидала, чтобы он сделал хоть что-нибудь.

«Миссисипи – раз, Миссисипи – два…»

Но Кен просто сидел, замерев во времени, не моргая, едва дыша, а мои губы так и были прижаты к его закрытому, плотно сжатому рту.

Желая избавить его от неловкости громким чмоканьем, я попыталась отыграть назад и сделать вид, что это все была лишь невинная шутка.

«Это что еще за фигня? Он просто сидел. Зачем он меня сюда позвал, если не хочет даже пристать ко мне?»

Пока я теребила вылезшую из дырки на джинсах нитку и пыталась придумать убедительный предлог, почему мне прямо сейчас нужно уйти, Кен выключил лампу у дивана и включил кино. Поскольку мои глаза были опущены, я, несмотря на то что движение было почти незаметным, все же определенно уловила, что, когда свет потух, Кен поправил ширинку на своих штанах.

Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

«Может, я все же останусь… чуть-чуть подольше…»

Через несколько часов я проснулась в темной гостиной Кена, лежа на его замшевом диване. Жмурясь на светящийся в темноте экран телевизора и пытаясь понять, где нахожусь, я осознала, что мое полностью одетое тело лежит у Кена на коленях. А моя голова – на подлокотнике, а Джулия Робертс стоит в книжном магазине.

Я, блин, была в ужасе. Я заснула и упала на него, но кажется, он не возражал против контакта. Наоборот, пока я возилась и прижималась к нему, пытаясь устроиться поудобнее, я почувствовала, как выпуклость, которую ни с чем не спутаешь, набухает и удлиняется рядом со мной. Мои гормоны взыграли, пробуждаясь к жизни и готовые к действиям, которые обычно следуют за подобным явлением, но, к моему изумлению, Кен не стал прижиматься ко мне. Вместо того чтобы лапать меня, он убрал руки, предоставляя мне свободу движений.

Сохраняя полный контроль над своим телом, Кен позволял мне полностью распоряжаться контролем над ситуацией.

Это был дар, которого мне раньше не доставалось.

По моему опыту, все мальчишки были козлами, хватающимися за любую возможность. Даже самые милые. Дай им палец, и они тут же лишат тебя девственности.

Но, как я поняла в тот вечер, Кен не был мальчишкой. Он даже и мужиком не был. Он был редкой разновидностью, известной как «джентльмен», о существовании которой я до тех пор даже не подозревала.

А он скрывался на ровном месте.

Когда Джулия Робертс взглянула на Хью Гранта со слезами на глазах и улыбкой, застывшей на прелестном лице, тихий голос Кена наизусть произнес следующую реплику:

«А еще я просто девушка, стоящая перед парнем с просьбой о любви».

Хихикнув, я поднялась и села. Кен оторвал взгляд от экрана ровно настолько, чтобы встретить мой восхищенный взгляд. Его веки были опущены, лицо спокойно, губы с одной стороны улыбались.

– Это самый лучший момент, – кивнул он на экран.

Я улыбнулась еще шире, чем Джулия Робертс, и покачала головой. Кен был забавным. И очаровательным. И он только что позволил мне трогать его… Даже не знаю, как долго.

– А сколько времени? – спросила я, озираясь в поисках часов.

Кен зашевелился и вытащил из кармана телефон. Глядя на светящиеся цифры, он сказал:

– Двенадцать пятьдесят восемь.

– Черт. – Я вскочила, и комната качнулась вниз от резкого движения головы, но я все равно помчалась к шкафу. – Мне надо бежать. У меня с утра занятия.