Право на одиночество

На улице был ливень. Я сразу же наступила в лужу и всю дорогу хлюпала правой босоножкой. Ветер вывернул зонт, и мои волосы промокли, спутались и стали очень кудрявыми – они всегда завивались, когда намокали. Я волновалась и сердилась – мне казалось, что я похожа на легкомысленную мокрую курицу.

Вика встретила меня на проходной. Увидев её, я ещё больше расстроилась – у Вики был вид по-настоящему стильной и умной девушки. Чёрные блестящие волосы чуть ниже плеч, очки, неяркий макияж, элегантное чёрное платье – если бы я была мужчиной, то я бы впечатлилась.

Её не портил даже довольно-таки большой живот – Вика тогда была на шестом месяце беременности.

– Привет, Наташа, – кивнула она мне. – Можно на ты?

– Да, конечно.

Мы пошли вверх по лестнице, и всё это время Вика объясняла, что мне предстоит.

– Михаил Юрьевич сам поговорит с тобой. Я просмотрела твоё резюме, там всё хорошо, поэтому не волнуйся. Просто будь собой.

«Будь собой» – самый сложный совет из всех, который только можно дать. Не так уж просто определить, кто такой этот «ты» и кем именно из этих людей нужно быть.

Я вошла в светлую просторную комнату. Там было много шкафов – нет, я не так сказала – очень-очень много шкафов. Безумно много. И всего два стола. Один из них был в полном порядке, а на другом царил такой бардак, какого я раньше никогда не видела. За этим столом сидела миленькая девочка примерно моего возраста со светлыми волосами.

– Познакомься, – сказала Вика, – это Светочка, секретарь Михаила Юрьевича.

Вид этой Светочки меня немного успокоил. Она представляла собой полную противоположность Вике, такой стильной и умной. Светочка выглядела типичной дурочкой-блондинкой, «секретуткой», как говорила моя мама. Но очень скоро после того, как я начала работать, я поняла, что всё совсем не так, как показалось на первый взгляд. Светочка не обладала особым умом, это правда, но я думаю, что больше не встречу такой хорошей секретарши. Поначалу меня удивила её феноменальная память – она действительно ничего не забывала, помнила расположение документов во всех папках и кто что сказал по телефону. Бардак на её столе вовсе не был бардаком, – он менялся каждый день, потому что у секретаря очень много текущей работы. А ещё у Светочки были прекрасные нервы, замечательное терпение и способность не лезть не в своё дело, когда не просят.

Вика постучалась в смежную комнату.

– Михаил Юрьевич, – сказала она, заглянув внутрь, – Наташа пришла.

За столом сидел человек, которого я так боялась. Я боялась настолько, что не смела взглянуть на него. Настолько, что даже не помню своего первого впечатления о Михаиле Юрьевиче.

Хотя теперь-то я знаю, что бояться мне было нечего.

– Михаил Юрьевич Ломов, – представился он, встав с кресла, и подал мне руку. Я пожала её. И тогда впервые посмотрела на этого человека.

У него были совершенно седые волосы, но лицо не было старым. В сочетании с сединой большие тёмно-карие глаза смотрелись удивительно.

– Здравствуйте, – мой голос вдруг окреп, – меня зовут Наташа.

Как только мы сели, Михаил Юрьевич вдруг сказал:

– Перед вашим приходом, Наташа, я посмотрел трёх претенденток на эту должность, которых предложил мне отдел кадров. Они все не годились совершенно. Я хочу, чтобы вы поняли – это не потому, что я зверь, а потому, что мне нужен определённый человек. И я сейчас задам вам несколько вопросов, а вы просто постарайтесь ответить честно, не задумываясь. Сколько вам лет?

– Девятнадцать. Осенью будет двадцать.

Чем больше он говорил, тем больше мне нравился – сам тон голоса, спокойная манера речи, мимика и тёплые глаза.

– Почему вы пошли учиться на редактора? Вы ведь учитесь на редактора, верно?

– Верно. Как вам объяснить... – я рассмеялась. – Вся моя жизнь была связана с книгами, я очень любила – и люблю – читать, и родители всегда дарили мне книги... Никогда – что-то другое, только книги. Сначала я хотела стать писателем...

– Так-так, – Михаил Юрьевич рассмеялся.

– Ну вот, а потом я решила, что нужно опыта поднабраться, чтобы стать писателем, но делать книги мне всё равно хотелось... – я смущённо улыбнулась, чувствуя себя глупо – я ответила скорее сердцем, нежели мозгами, и мне казалось, что Михаил Юрьевич сейчас скажет: «Деточка, идите-ка в детский сад, вам пока рано на работу».

– Хорошо, я понял, Наташа. Тогда скажите мне, что вы считаете самым важным качеством для редактора?

Это уже было похоже на экзаменационный вопрос. Я даже помнила правильный ответ на него. Но ответила так, как считала сама:

– Воображение.

– Так-так, – Михаил Юрьевич с интересом посмотрел на меня. – Это почему же – воображение?

– Потому что человек без воображения не сможет работать с текстом. Текст не просто нужно читать, его нужно видеть, даже если это сухой учебник – о, с учебником это тем более! – видеть, что нужно сделать, чтобы текст «ожил» на странице, какие добавить иллюстрации, какой добавить справочный аппарат, как это всё ляжет на развороте... Человек без воображения не сможет общаться с автором, потому что хороший редактор должен понимать автора и часто даже – быть им... И не так просто понять, что должно получиться из этого текста, ведь в начале это просто текст...

– Не всегда. Иногда просто мысль, задумка, идея, – кивнул Михаил Юрьевич. – Хорошо, спасибо тебе за ответ. А как тебя учили в институте отвечать на этот вопрос?

Я немного испугалась, но ответила:

– Логика. И эрудиция. Но я не согласна. Конечно, это важно, – да много чего важного в нашей профессии, терпение, например, – но на первое место я бы поставила воображение.

– А тебе не кажется, что человек, обладающий воображением, не всегда может быть логичен?

Я задумалась.

– Я ведь говорила о воображении, а не о легкомысленности, верно? Точно так же можно сказать: «Тебе не кажется, что чересчур логичный человек может быть скучным и зашоренным?»

Михаил Юрьевич рассмеялся. Он взял телефонную трубку и набрал несколько цифр.

– Вика, можешь сходить в отдел кадров и сказать им, что мы нашли мне нового помощника.

В тот миг мне показалось, что у меня над головой кто-то запустил фейерверк.

От воспоминаний о Михаиле Юрьевиче меня отвлекла Светочка. Она громко поставила чашку из-под чая на стол и сказала:

– Господи, выгнали нас восьмого марта на работу только для того, чтобы до двенадцати ждать какого-то нового начальника. Могли бы и завтра на него полюбоваться.

Я кивнула только для того, чтобы поддержать её. В сущности, мне было безразлично, потому что этот праздник был для меня не «женским днём», а «днём мамы», а мамы у меня больше не было.

Первое время на работе мне было чертовски сложно. Когда я узнала, что мне предстоит делать, то изумилась – почему Михаил Юрьевич взял на работу именно меня? Меня, девочку без малейшего опыта.

Когда на третий день я высказала эту мысль Вике, она рассмеялась:

– Неужели ты ещё не поняла? Он взял тебя за твою любовь ко всему этому делу, к книгам. Михаил Юрьевич сам – фанат издательского дела, и ему нужны такие же фанаты. Кроме того, ты очень искренняя, а ему не хватает искреннего человека в этом змеюшнике.

Что Вика подразумевала под словом «змеюшник», я поняла через пару дней, когда впервые присутствовала на совещании руководящего состава. Несколько человек показались мне вполне нормальными, но в основном все персонажи были крайне неприятными. А главное, они так нападали на Михаила Юрьевича в частности и на редакцию в целом, что я испугалась.

После совещания он вызвал меня к себе. Когда я вошла, то сразу заметила, как Михаил Юрьевич устал и как ему тяжело.

– Знаешь, когда я начал работать, мне только-только исполнился двадцать один год. Немногим больше, чем тебе сейчас, – сказал он, как только я села. – Меня взяли выпускающим редактором, хотя я только что закончил институт и ни дня не проработал по специальности. Больше всего на свете я боялся показать всем, насколько неопытен, боялся, что мой начальник поймёт, как он во мне ошибся. Я осознавал, что на мне – огромная ответственность, и так старался не подвести, что однажды услышал, как мой начальник с гордостью говорит кому-то: «Это сделал Михаил, мой лучший редактор».