Художник. Изображая иллюзию

Когда Эмма позировала, Адриан всё это время не сходил с места и о чем-то потаенном размышлял. Позднее он открыл ей свой очередной секрет. Близко подойдя к деве, тяжело дыша и заикаясь, он предложил.

– Знаю, что в тот раз всё вышло не лучшим образом. Но я бы хотел показать вам еще одно место, написанное специально для вас. То будет небольшая картинка, райский уголок. Несколько минут, более путешествие не займёт, я только покажу вам это место, и мы вернемся обратно.

– Согласна. – ответила она. – Только прежде обезопасим путь.

И они сложили все склянки в ящики и коробки. Затем художник положил на стол небольшой рисунок, написанный маслеными красками, то был скромный пейзаж, исполненный в ярких и блеклых тонах.

Не прошло и секунды как они уже очутились волшебным образом в той картине. Там небо алело рассветным заревом, там слились рассвет с закатом, там было лунное солнце, высилась исполинских размеров башня с вершины, которой, с чашевидного балкончика они смотрели в сторону горизонта, а внизу разрастался лесной сад.

Адриан стоял возле девушки, то ли краснея, то ли бледнея, он только любовался ею и выжидал подходящий момент для сердечного признания. Когда девушка прониклась атмосферой уединенности, успокоилась от всех прошедших потрясений. Он молельно произнес следующее.

– Я признаюсь вам в любви. Отныне я вечно ваш и вечны все творения мои. Я люблю вас и это, увы, не изобразить. Я желаю быть вместе с вами, жить вместе с вами, желаю каждый день соприкасаться взглядом с вашим осязаемым прекрасным образом. Но вижу по вашим глазам, что безответны мои чувствования. У безумного человека любовь безумна. Вы не желаете отвечать, значит, я не безразличен вам, либо безразличен. Значит, сомневаетесь. Будете со мною, если только выбора не станет, просто в одиночестве вернетесь к другому одиночеству. Но к чему всё это? Пустое. Уста ваши сомкнуты молчанием безмолвным, зато глаза ваши не лгут, они правдивы, как первый плачь младенца.

Мы могли бы жить здесь вечно. Мне столько всего нужно вам поведать и столько узнать о вас, что и вечности не хватит. Ваше тело стремится к земному благу, а душа к возвышенному творцу, ко мне, я это чувствую. – говорил Адриан с размеренными паузами, ведь речь давалась ему с превеликим трудом.

– Моя жизнь мне видится иной. Судьба моя складывалась обычным образом, покуда вы не вторглись в мою жизнь и в мою судьбу. – ответила Эмма.

– Потому что я желаю стать неотъемлемой частью вашей жизни.

– Но станете лишь моим воспоминанием.

Два противоположных начала боролись в девушке, приземленное существование и сказочное содрогание фантасмагории. Слезы проступили вокруг ее глаз, отчего ей стало искренно жалко художника столь несчастного и неудовлетворенного жизнью. Она могла бы сделать его счастливым, но тогда она сама не будет счастлива. Лишь Эрнест вселяет в нее уверенную веру в благополучие, гармонию и будущность.

– Я могу преобразить и изобразить всё материальное, что меня окружает, но любовь духовна, потому я не в силах написать ее. Я помню, как люди успешно благодарили меня за написанные картины, потом я шел с этими деньгами вдоль торговых лавок, не зная, что купить на них. Зачем мне деньги, ведь с их помощью не изобразить дружбу, любовь, уважение, доброту. Их не купить. Лицемерие и фальшь можно купить, но не истинную любовь. Я только кажусь всемогущим, на самом же деле я беспомощен.

– Вы очень талантливы, только талант даровался не тому человеку. Обычный художник целеустремлен и живет работой. А вы проклинаете себя и свои творения.

– Знаю, что я умру с чувством, что ничего не сотворил, ведь я не любил, то, что делал. – почти плача твердил Адриан.

– Потому вы свободны. Вы не отягощены ничем, никем, вы единовластный творец.

– Может быть, я бог, решившийся уподобиться человеку.

– Или вы человек стремящийся стать богом.

– Вы можете говорить обо мне, но о себе умалчиваете. Откройте ваши чувства, Эмма.

– Пускай я останусь той, которую вы не познали. Тем будет сильнее ваше вдохновение.

– Вы правы, моя любовь никчемна. Ведь я не смогу пойти на жертвы ради вас, ради нас. Я могу отдать вам свою жизнь, но свою невинность вручить вам я не могу. Я боюсь подолгу не творить ради ваших капризов, быть постоянно творчески голодным, я не смогу. Творчество – это продолжение меня, мои творения это мои дети и вам придется принять их. Увы, ваше сердце бесчувственно по отношению ко мне и к моим творениям.

– Почему же тогда я здесь? – ненавязчиво поинтересовалась Эмма.

– Сложнейший вопрос, который мне когда-либо задавали, если, конечно, не знать ответ. Вам нравится моя душа, но мое тело чуждо вам. Вы же понимаете, что Эрнест любит вас лишь потому, что так велит общество, что якобы молодой человек должен встречаться с девушкой. Но мне плевать на общество, я выше толпы и выше законов тленной власти. Я люблю каждый ваш волосок, люблю каждую вашу родинку, люблю ваши цветочные интересы и мечты о семье. А он будет видеть вашу жизнь общим планом, будет плотью желать вашу плоть, забывая про вашу прекрасную душу. – говорил Адриан. – Простите меня, если сможете. Я в скором времени отпущу его и вас, только прежде позвольте мне написать мою последнюю картину, на которой вы столь драматично лежите посреди одинокой мастерской забытого всеми художника. Я верну вам счастье обыденной жизни. А сам в одиночестве буду и дальше вести диалог со смертью, уговаривая ее поскорее забрать меня в лучший мир.

Девушка решила сменить тему разговора, дабы Адриан совсем не пригорюнился.

– Я видела на вашем столе газету со статьей, в которой говорилось о картине, поднятой со дна фонтана. Это ваших рук дело?

– В тот день я, опечаленный, оставил вас на несколько часов в мастерской, а сам в порыве отчаяния направился в парк, где я выбросил холст без подрамника на дно фонтана. После свершения сего акта уничтожения я сел на скамью в парке. И тут я вижу, как дворник, заметив картину на дне, вызвал полицию. Затем приехал странный человек в несуразной шляпе. Я выяснил, что это детектив, который позднее пригласил Эрнеста, его то я хорошо узнал, ведь он тесно связан с вами. Когда ваш избранник нырнул в фонтан, именно тогда я осознал, насколько сильна, притягательна сила другого мира. Он сам иллюзорно воссоздал вас на дне фонтана и бросился спасать тот мираж. Таким образом, была найдена главная слабость Эрнеста.

– Но журналист считает, что это была роспись на камне?

– Понаписаны разные глупости, дабы разжечь больший интерес у читателей.

Девушка призадумалась, она полагала, что Адриан куда более коварен, чем предполагала ранее. Может быть он вовсе лишен злых умыслов.

– Мы вернемся?

– Значит, вам не по душе воздушный парадиз. Вам привычнее находиться на пыльной земле?

– Пожалуй. – выдохнула она.

– Будь по-вашему. – только и смог вымолвить раздосадованный художник.

В реальность они вернулись в целости и сохранности. И вновь принялись за написание того портрета. Художник по-прежнему изображал Эмму, лежащую в горизонтальном положении, одетую в платье подвенечного цвета. При рисовании он использовал не грубые мазки, а плавные переходы полутонов, ибо женская кожа нежна и не терпит нетерпимости нрава.

Всякий истинный художник – творец, по сущности своей он не имеет пола, он бесстрастен и целомудренно любвеобилен. Но мир голосит о четком разделении, о страстях и наслаждениях в коих человек должен утонуть. Но он всё это отвергает. Потому всякий художник гоним, и общество не понимает сего странного субъекта. Он кажется субъективным и незрелым. И общественные деятели правы, ибо лишь дети искренно творят, они рисуют не для музеев и заказчиков, не для почестей и славы, а для самовыражения. Адриан никогда не любил себя, в общем, он безразличен к самому себе, ибо, будучи детьми, мы не задумываемся о своей внешности, или о внутренних темных сторонах души, зато мы любим каждый листок на дереве, каждую пчелку и личинку, любуемся куколкой бабочки. Но более прочего он любит Эмму и тою любовью заполняет пустые места в своем сердце, там, где ненависть к самому себе пожгла все иные вредные эгоистичные чувства. Однажды он наполнится любовью ко всему сущему и исполнит в своем творении переживания глубинного свойства.