Крестоносец

— Понимаю. Сейчас не можешь. Но мы готовы ждать.

— Ждать у моря погоды?

— Ты и сам поймешь, что у тебя нет иного выхода. Всевышний ясно дал понять, чего хочет. Он указал своим перстом на тебя. И кто мы такие, чтобы с ним спорить?

— А если я ограничусь Антиохией и Триполи? Там ведь тоже ведь юг, море и фрукты.

— Ты? Ограничишься? Скорее Иоанн Московский сам, верхом на коне поведет своих воинов в решительную сечу, чем ты уймешься. Вокруг тебя все вскипает. Вокруг тебя вершится история. Ты хоть сам веришь в то, что способен к покою? — хохотнул Патриарх. — Ты Император. Настоящий Император[1], который всегда на острие клинка. Тот, за кем идут воины. Именно такие как ты приходили к столице и свергали старых, стухших Василевсов. Впрочем, вижу, сейчас тебе нужно время, чтобы все обдумать и понять смысл моих слов…

Патриарх встал и поклонившись, вышел. Оставив напоследок на небольшом столике золотое кольцо-печатку.

— Что это?

— Твоя печать. Мы сделали ее, опираясь на печать Константина[2]. Мы считаем, тебе она пригодится…

Иоасаф ушел.

А Андрей еще долго смотрел ему во след. Он подозревал, что ему предложат что-то интересное. Но корону Римской Империи… Это превышало любые самые смелые его ожидания. Знали, собаки, с каких козырей заходить…

***

— Хозяйка, — произнес слуга, подходя к Марфе. — Голубиная почта.

Сказал и чуть поклонившись, протянул ей крошечный свиток.

Он приняла его.

Развернула и чуть нервно дернула щекой, прочитав:

«Прибыл на болото. Лягушки громко квакают. Мойте руки с мылом…»

Перед отбытием «на курорты Анатолии» Андрей усвоился с супругой о особых кодовых фразах и словах, которые позволяли бы им обмениваться важной информацией. И при этом не опасаясь утечки.

Он применил принцип кодовой книги при образной системе выражения смыслов. Причем, нередко используя словоформы и семы из эпохи далекого будущего. Но не все. Что, впрочем, никак не улучшало понимания местными жителями таких шифрограмм.

— Мойте руки с мылом… — тихо повторила Марфа.

Лицо же ее при этом обострилось и стало удивительно злым, жестким. Отчего ближники отшатнулись. Ведь ей только что сообщили, что ее будут пытаться устранить. И не только ее, но и детей. А за них она сама была готова вырезать столько людей, сколько потребовалось бы. Так что уже сейчас, спустя несколько секунд после прочтения письма, в ее мозгу начали пульсировать мысли: «Кто? Как? Где?». А на ближников она теперь смотрела как если не на предателей, то уже как не таких и верных людей…

[1] Здесь слово «Император» употребляется в архаичном его смысле, означающим что-то среднее между Главнокомандующим и Фельдмаршалом.

[2] Здесь имеется в виду Константин XI (XII) Палеолог Драгаш, павший в битве у Золотых ворот в 1453 году, через что стал последним правящим Василевсом Восточной Римской Империи.

Глава 5

1559 год, 21 мая, Рим

Кардиналы тихо перешептывались, обсуждая насущные дела. Папа Павел IV мрачно поигрывал желваками переводя взгляд с одной такой группы на другую. Они были до омерзения жизнерадостными. В то время как Святая церковь переживала тяжелые дни, нуждаясь в самоотверженности каждого своего служителя. Каждого. И тем более столь высокопоставленного.

Наконец двери распахнулись. И в помещение вошло несколько человек… включая какого-то воина. Что крайне не понравилось Папе.

— Кто это? — хмуро спросил он, указуя перстом на мужчину в доспехах и с оружием. Да еще со щитом, украшенным хризмой, совершенно чуждой в латинских землях вот уже столько веков.

— Позволь рассказать все по порядку, — произнес Карло Борромео, направленный по просьбе кардинала Джованни Медичи в 1558 году к Андрею наблюдателей. — Это очень важно.

— Это твой человек? — уточнил Папа.

— Разумеется.

Павел IV немного помедлил, разглядывая этого воина, и нехотя кивнул.

— Благодарю, — поклонившись произнес Карло. — Как вы все знаете, я был направлен Святым Престолом в Тулу, где должен был присматривать за делами князя Антиохии и графа Триполи…

— Это так, — поспешно произнес Павел IV, перебивая Борромео. — И почему же ты вернулся? Да еще и через своего родича, — кивнул она добродушно улыбавшегося Медичи, — потребовал созыва совета кардиналов. И вот это все, — махнул он рукой в сторону воина. — Я раздражен. Объяснись!

— Да! — воскликнул французский кардинал. — Кто это?

— Это человек, который демонстрирует снаряжение комитата VI легиона Ferrata. Он сейчас высаживается в Трапезунде.

— Что? — удивленно мигнув, переспросил Павел IV.

— Князь Антиохии возродил VI «Железный» легион и повел его в бой. Легион, созданный некогда Гаем Юлием Цезарем и распущенный после гибели Валента под Адрианополем, возрожден.

Тишина.

Наконец Павел IV встал и подошел к этому воину. Медленно обходя вокруг него и осматривая с ног до головы.

Первым, что ему бросилось в глаза, был поздний имперский шлем с большими сомкнутыми нащечниками, сегментным назатыльником и козырьком. Андрей его «слизал» почти полностью с исторического образца. За тем исключением, что ввел наносник, подбородочный Y-образный ремень и регулируемый подвес типа «парашют», что позволило «лепить» шлемы трех стандартных размеров, подгоняя их регулировкой подвеса под конкретного бойца.

Дальше его взгляд опустился на кирасу, изготовленная из склепанных полос металла по технологии японских окегава-до. Из-за чего в немалой степени походила на образы лорики сегментаты с барельефов. Застегивалась она по бокам, что позволяло ее также выпускать стандартных размеров, с ориентиром на рост, и регулировкой «диаметра» ремнями. К ней крепились наплечники ламеллярного типа, сегментированные. Что также добавляло схожести с «картинками» барельефов. Набедренники ламеллярного типа никак и никуда не вписывались. Но это не имело особого значения — о том, как выглядели легионеры IV века никто из присутствующих не имел ни малейшего представления и судить они могли по крайне обрывочным сведениям.

Из-под металла доспехов проступал добротный стеганный халат со стоячим воротником, защищающим от натирания шею. Ну и длинными рукавами. Правая рука дополнительно защищалась наручем шинного типа. Голени ног — аналогичными поножами. Причем надевали эти самые поножи поверх калиг.

На первый взгляд обычных калиг. На деле же они были в известной степени доработаны.

Мощная, многослойная кожаная подошва была, как и в Древнем Риме подбита многочисленными гвоздиками с большими шляпками, что образовывали рельефный протектор для крепкого сцепления с грунтом. Кроме того, подошва имела невысокий, но крепкий каблук с подковкой. Передняя же часть, в отличие от обычных калиг, имела загнутый вверх край с еще одной подковкой. Дабы ноги и обувь не так сбивались при движении по камням или сложному грунту.

В остальном — калиги как калиги — архаичные ботинки на шнуровке, которые можно было чуть ли не полностью развернуть для чистки и сушки. Андрей постарался уделить особое внимание обуви своей пехоты. Не забыв и про портянки. Поначалу хотел ввести носки, как было у римлян. Но вовремя вспомнил о том, что они отсыревали. И остановился на портянках, которые можно было перематывать то одним концом вниз, то другим. Что позволяло держать ноги в сухости. Ну… относительной конечно. Это же не сапоги, которые Андрей смог выдать только всадника. Ибо дорого и сложно, так как он делал их действительно хорошие, а не те, что были в ходу в те годы…

В руках этот боец держал большой овальный щит линзовидного профиля с крупным умбоном. Щит был склеен из тонких пластинок и обтянут с двух сторон кожей. Да по кромке обшит дополнительным слоем толстой «сыромятины». То есть, в общем и в целом повторял поздний римский вариант скутума. Отличие заключалось лишь в том, что этот щит позволял не только держать его кулачным хватом, но и имел локтевой подвес с плечевой петлей.