Ответный удар

И одновременно, под лозунгами «гласности», начать мощную компанию против КПСС. Сначала понемногу поднять вой о сталинских репрессиях и преступлениях коммунистов, благо дорожка уже протоптана Хрущевым, затем оседлать тему привилегий партийных работников, мол, они в спецраспределителях дефицитные продукты и товары получают, и на роскошных дачах отдыхают, а простой народ вынужден на одну зарплату жить. Затем грамотно нагнетать и разгонять волну истерии, добавляя всё новые раздутые явные и выдуманные преступления коммунистов.

Суслов побледнел и схватился рукой за сердце.

– Вам плохо, Михаил Андреевич? Может валидолу поискать? – участливо осведомился хозяин дачи, сидящий рядом.

– Нормально, – главный идеолог глубоко выдохнул и выпрямился. – Ничего не надо, полегчало уже.

Тем временем допрос на экране телевизора продолжался:

– Для этого, – вещал Калугин, – Андропов во время подготовительного периода рассадит своих людей в Государственный комитет по радио- и телевещанию, в «Правду», «Комсомолку» и другие советские газеты.

– Думаете, что всё будет так просто? – уточнил следователь. – Раз, и все стали поливать грязью КПСС? Как-то в это всё не очень верится.

– Убежден, что просто, – ответил предатель. – Вы Двадцатый съезд вспомните. Ещё три года назад вся страна рыдала, когда Сталин умер. А потом, раз, и он уже сам тиран и враг народа. И все схавали. Были отдельные волнения, но ведь схавали же. И те, кого он из грязи в князи поднял, сами же первые его дерьмом мазали. Даже просто промолчали единицы. Почти все наверху считали своим долгом на его могилу плюнуть. А народу, что и скажешь, в то он и будет верить. Если, конечно, это грамотно сделать.

– Хорошо, допустим, и что дальше?

– А дальше, больше, – усмехнулся Калугин. – На этой волне начинаем развитие предпринимательства и частной инициативы. В заключение, на подъеме всеобщего недовольства коммунистами отменяем 6 статью Конституции.

– О руководящей роли КПСС?

– Именно. Учреждаем пост президента Союза. Даем республикам максимум самостоятельности. Местные функционеры не дураки, сразу смекнут, что к чему. Станут полноценными баями, князьками на местах. А если намекнуть, что им ничего не будет, начнут отделяться, есть лазейки в Конституции, позволяющие это сделать. По итогу, скидываем балласт, все ресурсы остаются у нас, и переходят в подготовленные частные руки. Всё.

– По вашему мнению никто сопротивляться не будет? Не забывайте, Юрий Владимирович – это ещё не всё Политбюро.

– Смешно, – ухмыльнулся Калугин. – Я вам интересную вещь расскажу. Два года назад скончался маршал Гречко. Здоровенный лось, даже в свои 72 года. С теннисной ракеткой бегал, в волейбол играл. Но был очень недоволен расширением штатов Комитета и усилением его роли в государстве. Считал, что на КГБ тратится неоправданно много денег и ресурсов. На Андропова даже наезжал. И в один прекрасный день умер. С Кулаковым та же история. Не нужен он был Юрию Владимировичу в Политбюро.

– Вы считаете, что Андропов к этому приложил руку?

– Я ничего не утверждаю. Но в подчинении Юрия Владимировича находится токсикологическая лаборатория, производящая самые современные смертельные яды, которая ни одна экспертиза не обнаружит. Разработанные ею вещества убивают людей ещё с тридцатых годов. А Андропов мне когда-то многозначительно намекнул о Гречко: мол, много о себе думал, пытался Юрия Владимировича убрать с поста главы КГБ, вот и однажды утром уснул, и не проснулся. А в Политбюро все дедушки. Большинство из них уже на ладан дышат. Никто даже не удивится, если умрут, возраст. Учитывая, что Чазов – большой друг Юрия Владимировича и сделает всё, что он прикажет, убрать любого деда из Политбюро, задача решаемая, причем легко.

Пельше позеленел, Суслов хрипло выдохнул, Громыко сидел мрачный как грозовая туча. Черненко налил в стакан воды из графина и залпом выпил. Устинов спокойно наблюдал за остальными присутствующими. Машеров внимательно смотрел и слушал видео.

Текли минуты, складываясь в часы. На экране Калугина сменил полковник Остроженко, оживленно рассказывающий о попытке захвата Ивашутина на трассе, отмазке «шпионов», «диссидентов» и других темных делишках Андропова.

Затем появился Шалманович, поведавший об оффшорных зонах Комитета, потоках денег, вливаемых в западные банки и коммерческие структуры, подготавливаемом плане по будущим скупкам советских промышленных активов, в котором он был задействован кураторами из КГБ.

Присутствующим был продемонстрирован протокол собрания МИПСА под председательством Печчеи – своеобразное руководство по переформатированию сознания советских сотрудников в рамках капиталистической либеральной идеологии.

Затем Ивашутин запустил аудиозапись разговора сотрудников ВНИИСИ Шаталина и какого-то Михаила с молодым кандидатом в группу «прогрессивных экономистов» Гайдаром, на заранее приготовленном Гришиным магнитофоне «Весна».

Молодые экономисты обсуждали будущее построение капитализма в Союзе посредством «шоковой терапии», попутно словесно оплевывая коммунистов, принимая как неизбежное «что в рынок впишутся не все, миллионов десять-пятнадцать просто сдохнет, но ничего страшного, такова цена свободного общества и рыночной экономики».

Щербицкий услышав это, грязно выругался, назвав молодых светил либеральных реформ «фашистами и мерзкими пи…арасами».

Особенное впечатление на членов Политбюро произвел Егор Тимурович. Каждый раз, что-то вещая голосом заучки-отличника, он так противно причмокивал, что старики непроизвольно морщились и кривились.

Пельше даже съязвил своим скрипучим голосом, где, мол, нашли это младое чудо, и давно ли его от мамкиной сиськи оторвали?

Присутствующим показали много других документов. Стратегию «парада суверенитетов», разработанную молодыми экономистами ВНИИСИ с коллегами из МИПСА. Фотографию улыбающихся Дэвида Рокфеллера и Аугусто Печчеи на заседании Бильдербергского клуба, участниками которого являются богатейшие люди планеты, влиятельные политики, члены известных монархических династий. Снимок в рамке висел в комнате Дэвида, и был засвечен по чистой случайности, во время интервью Рокфеллера представителям прессы. Ивашутин продемонстрировал список участников конференции «Условия Нового Мирового порядка», проведенной в итальянском поместье Дэвида, и предложил сравнить их с именами основателей «Римского клуба», созданного спустя три года. Последняя организация возглавлялась покойным Печчеи, и принимала активное участие в создании МИПСА. Списки участников конференции и создателей клуба оказались полностью идентичными.

Рассказ Ивашутина прервал здоровенный старлей, ворвавшийся в зал. Увидел Устинова, повернулся к нему, лихо козырнул:

– Товарищ маршал Советского Союза, разрешите обратиться к товарищу генералу армии.

– Обращайтесь, – кивнул Дмитрий Федорович.

– Товарищ генерал-армии, срочное сообщение, – выпалил парень, повторно отдав честь. – Приказано передать вам.

– Передавай, – приказал Ивашутин.

– Прямо здесь? – растерянно спросил старлей.

– Прямо здесь, – подтвердил генерал армии. – У меня от Дмитрия Федоровича и товарищей из Политбюро секретов нет.

– Звонил товарищ Щелоков. Он на объекте Заречье-6. На Генерального секретаря товарища Брежнева совершено покушение…

Эпилог

Утро в московской квартире выдалось пасмурным. Когда я открыл глаза, тусклая полоска света робко проникала сквозь заледеневшее окно. На улице злобно выла вьюга, бросая горстями в редких прохожих снежную пыль. Она, то игриво кружила хороводом снежинки, то на мгновение затихала, собираясь с силами, чтобы снова яростно взметнуться в воздух белой пеленой. Люди брели по делам в шубах, куртках и зимних пальто, с поднятыми воротниками и закутанными мохеровыми и самодельными вязаными шарфами до самого носа, прикрывая глаза перчатками и варежками от порывов ветра и снежной пороши.

– Проснулся? – из приоткрывшейся двери выглянула довольная мордашка Аллы. Без яркой косметики женщина выглядела лет на десять моложе.