Рунная магия

Его лицо снова меняет своё выражение — на нём расплывается жуткое подобие довольной ликующей улыбки. О да, как же долго он ждал этого дня! Однако ожидание это определённо того стоило. Губы его растягиваются шире, а эхо шагов восьми паучьих лап почти беззвучно отбивается от стен, зависая где-то под потолком. Он чувствует тепло чужого тела, чувствует чужое дыхание — замирает в темноте коридора, затаиваясь — нельзя, чтобы жертва, почти угодившая в смертельную ловушку, заподозрила что-то неладное. Тем более такая жертва. Всё, однако, проходит, как по маслу, и причин для беспокойства нет никаких. События принимают необратимый поворот, и пути назад больше нет ни у кого.

В его глазах — холодное равнодушие и совсем немного удовлетворение. Он убивает этого парнишку так, забавы ради: знает заранее, что надоедливая девчонка не отдаст ему Метку, что бы ни случилось, так что таким образом он хоть немного может отомстить ей — кажется, если ему не изменяет память, застывший во льду юнец был её возлюбленным? Он презрительно усмехается, ледяным взглядом глядя на рыжее недоразумение. Какая глупость. Сердце его в это время переполняет жгучая, словно яд, ненависть, но он призывает себя к терпению — благо, этой добродетелью природа наградила его сполна.

— Я ведь предупреждал тебя, что со мной шутки плохи, — флегматично обращается сам к себе. Отступает изученными коридорами вглубь крепости, успевая скрыться от боевых магов прежде, чем те замечают его.

Он улыбается почти безмятежно, и сладостное удовлетворение разливается внутри него. Всё идёт в точности так, как он задумал, и в этот раз маленькой, глупенькой, рыжей девочке уж точно не разрушить его план. Паук сплетает свой кокон из паутины всё плотнее и плотнее, и судьба его жертвы уже предопределена.

Он равнодушно отряхивает чёрный кафтан, бросая мимолётный взгляд на бездыханное, давно отжившее своё тело, и странная молочно-белая пелена на мгновение застилает тёмные глаза. Да, время для выполнения первой части его грандиозного замысла, наконец, пришло.

Владыка Мстислав скользит мимолётным взглядом из-под тяжёлых надбровных дуг по отрешённому лицу Милы Рудик. Едва заметно улыбается уголками губ — лицо его тут же принимает привычное равнодушно-холодное выражение. Все фигуры окончательно расставлены на доске, и паук готов вонзить свои челюсти в жертву. Осталось подождать лишь совсем немного.

========== Алатырь (Велемир Мудрый) ==========

Комментарий к Алатырь (Велемир Мудрый)

Итс странных авторских аллегорий и хэдканонов тайм!

Алатырь – это Начало, точка преткновения, вокруг которой крутится Мир. Алатырь есть везде и нигде, он и лёгок, и тяжёл, он и мал, и велик. Это чистая энергия, магия – это с чего начинается Всё. Главные значения руны Алатырь в силе, знаниях, возможностях. Цикличности, стабильности, лечении, восстановлении, указании пути – открытия дорог и перспектив. Алатырь – центр притяжения всех полюсов, круговорот борьбы любых сил и крайностей, в глобальном значении – противостояния Добра и Зла. Руна символизирует порядок, переход жизни в нормальную колею, возвращение к истокам. Кроме того, Алатырь может истолковываться как состояние внутреннего покоя и понимание того, что основание жизни нужно искать в самом себе.

«… Странное у него в этот момент было лицо — непривычное. Он не улыбался ей снисходительно, как всегда улыбаются взрослые, когда делают вид, что объясняют что-то очевидное для них, взрослых; что-то такое, что может быть непонятно только детям. Немного хмурился, но не оттого, что был раздражён или зол на кого-то — его взгляд был спокойным и ясным. Велемир перевёл взгляд к окну, за которым солнечные пятна играли на листве деревьев, а тени от ветвей чуть заметно скользили по траве. Секунду он словно прислушивался к беззаботному пению птиц, и Миле почудилось, что в этот момент в его взгляде промелькнуло и в тот же миг исчезло что-то похожее на ожидание…»

Он закрывает глаза — кто сказал, что Глава Триумвирата не может устать, как любой другой человек? Загадочно улыбается одними лишь уголками губ, замирая неподвижно напротив большого, распахнутого настежь окна. Тёплый летний ночной ветерок слегка колышет широкие откидные рукава кафтана, лохматит белоснежные волосы, и невольные ассоциации возникают перед закрытыми глазами Велемира — он снова чувствует себя молодым.

Медленно поднимает веки и пронзительным ясным взглядом смотрит в густо-ультрамариновое беззвёздное небо. Тишина снаружи и тишина внутри мягко ложатся на плечи, словно чьи-то руки, что увлекают в заботливые родные объятия. Велемир снова улыбается — на этот раз печально. Лучики-морщинки тонкой сеточкой разбегаются от глаз, смягчая выражение лица Владыки, словно он уже давно смирился, давно принял эту печаль, и она больше не вызывает боль, а лишь поднимается в душе ворохом опавшей осенней листвы и снова оседает, оставляя после себя странное, иррационально-мягкое, тёплое воспоминание. В ярких зелёных глазах на мгновение вспыхивает искра — так оно и есть.

Велемир отворачивается от окна, оставляя летнюю ультрамариновую синеву за спиной. Теперь же пред ним открывается чёрный мрак кабинета, и невольные ассоциации снова возникают перед глазами. Владыка иронично усмехается — что-то в этой аллегории определённо есть, — а на душе его враз становится тяжело, словно кто-то повесил на шею неподъёмный камень, непрерывно тянущий ко дну. Лицо Велемира мрачнеет, и внутри в непроглядном мраке расцветает беспокойство.

Грядут тёмные времена — Велемир понимает это как никто другой. Миры стоят на грани настолько тонкой, что один неверный шаг непременно приведёт их к гибели — он не может этого допустить. Враг их, однако, оказывается хитрее и всё время на шаг опережает тех, кто его преследует, оставляя после себя, словно в насмешку, как демонстрацию своего превосходства, боль, страдания и страх. Тот самый, с которым почти невозможно бороться, от которого хочется лишь сбежать в надежде, что он не догонит, не найдёт — Велемиру прекрасно известен такой страх. К несчастью, он всегда нагоняет, и когда это случается, становится поздно.

Однажды они уже позволили страху взять над собой верх. Трагедия, к которой это в итоге привело, священным ужасом и болью запечатлелась в сознании каждого волшебника. Они не могут допустить повторения подобного, ведь Лукой Многолик именно этого и добивается.

Велемир прикрывает глаза. Он делает шаг навстречу темноте, и она смыкается вокруг него. Он не знает, что делать, ведь ему катастрофически мало известно об этом человеке. Настолько мало, что невозможно ни предугадать его действия, ни как-либо попытаться защититься от них.

Владыка делает ещё один шаг в темноту. Что будет, если ему всё-таки не хватит сил и знаний? Что будет, если он не сможет? Сколько невинных душ отправится к своим праотцам? Он делает ещё шаг, и тьма поглощает его целиком, пытаясь заставить раствориться во мраке сомнений и страха — ведь кто сказал, что Глава Триумвирата совсем не имеет страхов и что ему не свойственно сомневаться? Когда-то, настолько давно, что порой кажется, будто это было и вовсе не в этой жизни, он позволил сомнениям взять над собой верх. И чем, скажите на милость, этот раз хуже?

Он останавливается посредине своего кабинета, погружённого в чёрную ночную тьму, и с удивлением замечает, как мрак медленно отступает, окружая его плотным кольцом, но не смея более приближаться. Внезапная догадка озаряет Владыку — истина, на самом деле, оказывается, так проста, и всё это время она была у него перед глазами.

— Ну разумеется, — удивление сменяется мягкой улыбкой, и Велемир качает головой.

Первые лучи восходящего солнца рассеивают тьму, прогоняя мрак — ночь, побеждённая, отступает, забирая с собой ненужные тревоги и страхи. Над городом загорается рассвет нового дня.

========== Радуга (Горерад Серый) ==========

Комментарий к Радуга (Горерад Серый)

Радуга – это кратчайший путь от точки А до точки Б, это путь, путешествие. Дорога, непрекращающееся движение, путь к познанию. Руна олицетворяет собой тонкую линию между абсолютным покоем (который именуют, в зависимости от сути процесса, то статичностью, то забвением, то точкой замирания, то смертью) и хаосом. Именно эта грань и создаёт определённый активный момент - Радуга описывает состояние, в равной степени отличающееся и от полного покоя, и от хаотичной суеты.