Неправильный

Даже если бы Белкет действительно захотел, он бы всё равно не смог сделать это.

Маги нападают на них внезапно. Бьют в спину тогда, когда некроманты не ожидают. Вчерашние братья превращаются в злейших врагов, и Орден остаётся один на один с чужой завистью, злобой и ненавистью. Лишь одной Асхе, в итоге, ведомо, выстоит он или падёт окончательно.

И вот тогда Белкет возвращается к нему.

Он знает, что всё случается именно так, как и должно. Ведь даже на него, могучее существо, живущее не одну тысячу лет и постигнувшее многие тайны мира, находится своя управа, перед которой он бессилен. Перед которой он может только преклонить колени и склонить голову.

Отдать жизнь за свой народ — благородная и почётная смерть. Многие правители мечтают о ней, идут к ней и ищут её. Многие правители, но не Белкет, которого конец настигает сам. Он лишь принимает его как данность, не сопротивляясь и не отступая.

Он несёт ответственность за всех тех, кто стоят за его спиной. Униженных, сломленных и разбитых. Всех тех, кто поверил в его идею и поддержал её, даром что в конце концов из мистического учения она превратилась в религиозный культ. Белкет никогда не стремился к этому, но в час нужды он не мог покинуть тех, кто нашли приют для своих умов и душ под сенью чёрных крыльев Ангела Смерти.

Сейчас все они, как один, уповали на Великого Архонта. Видели в нём защиту и опору. И его хладнокровное мужество вселяло в них надежду и придавало сил. Белкет не мог бросить их сейчас. Да и вообще в принципе он не мог бросить их, своих детей, которые нашли в Ангеле Смерти сурового и молчаливого, но всё же заботливого отца, чья могучая фигура горой стояла за спиной каждого из них.

Какой же отец может добровольно оставить в беде своих детей?..

Белкет закрывает глаза, концентрируясь, и медленно открывает их вновь. С шорохом распахиваются за его спиной сильные чёрные крылья, и Ангел Смерти мрачной тенью взмывает вверх. Он знает, что это конец его пути, знает, что из этой войны он не выйдет победителем. Из этого сражения он не выйдет победителем. Падёт, сражённым, и так наконец завершится его путь.

Он парит над полем битвы. Некромантов теснят, заставляя отступать, тела немёртвых, ушедших к Асхе, разбросанные по полю боя, — мрачная и тоскливая дань. Плата за самоуверенность и гордыню, сломленное отчаяние и разочарование. Они оказались так слабы и их вот-вот должны были добить, перебить жалкие остатки, словно бешеных бродячих псов.

Уставшие и разбитые, они пытаются спасти хоть что-то, и Белкет замирает над полем сражения, вздымая руки вверх, будто протягивая их навстречу Асхе. Это его долг защитить их от сокрушающей мощи чужого колдовства. Его долг не позволить мрачному тёмному искусству исчезнуть так же, как оно исчезло после падения Империи Шантири. В конце концов, его долг, как заботливого родителя, любой ценой укрыть своих детей, что нашли в нём последнюю надежду и утешение.

Белкет вскидывает руки, чувствуя, как магия наполняет его и вместо застывшей крови течёт по жилам. Он вверяет всего себя Асхе, уже давно готовый уйти к ней. Таков его путь, и вот его завершение.

Он закрывает глаза и отдаёт самого себя. Принимает свою судьбу со смирением.

На самом деле он так устал.

========== 6. ==========

В старых руинах удивительно тихо. Они поросли мхом и травой, по камням ввысь вился дикий плющ. Камни, что некогда были ступенями, потрескались и местами обвалились под давлением времени и пробивающихся сквозь них растений. Ступать по ним следовало очень осторожно, ведь одно неловкое неверное движение грозилось обернуться как минимум вывихом. Белкета, впрочем, подобное не пугало.

Он парил над обвалившейся лестницей, пристально вглядываясь в скрытый зеленью камень. Когда-то здесь, очевидно, был храм или жилище жрецов — трудно было понять наверняка, ведь разрушения и время совершенно не пощадили это место. На стенах остались лишь бледные тени росписей, величественные колонны, украшенные резьбой, превратились в каменную крошку, что валялась под ногами, усеивая покрытый травяным ковром пол толстым слоем пыли. Сложно было в принципе утверждать наверняка, что это сооружение носило какой-то сакральный характер, но Белкет всё же ещё смутно помнил особенности шантирийской архитектуры.

Скорее всего, это всё же был храм, который точно не был посвящён Илату и Эльрату — основная часть помещения располагалась ниже уровня земли, что было в большей мере свойственно храмам остальных Богов-Драконов. Впрочем, это древнее святилище не было посвящено и им.

Осторожно слетев, минуя лестницу, Белкет мягко опустился на ноги, продолжая внимательным задумчивым взглядом скользить по руинам. Верхняя часть храма была разрушена, отчего солнечные лучи падали на уцелевшие стены и кое-где проглядывающиеся фрагменты пола; из-за разрушений некогда величественное и сакральное здание превратилось в жалкую разваливающуюся яму.

Белкет осторожно приблизился к стене, вглядываясь в неё. Фрески в этой части сохранились чуть лучше, отчего, если присмотреться, можно было различить силуэты фигур и даже не совсем выцветшие краски. Это было именно то, что он искал.

Возможность приблизиться к разгадке тайны, которая уже в тот самый миг знакомства с ней не давала ему покоя.

Архимаг Мусса, великий, учёный муж, посвятивший себя исследованию руин Шантири, был давним другом Белкета. Неутомимым исследователем, снаряжавшим экспедицию за экспедицией. Древняя эпоха манила его к себе, волновала его беспокойный ум, и Мусса положил всего себя на то, чтобы исследовать и расшифровать как можно больше тайн и загадок павшей цивилизации.

Именно он в одной из экспедиций наткнулся на эти руины; именно он настоятельно рекомендовал Белкету посетить их.

— Мне кажется, мастер, мы нашли нечто совершенно новое и доселе неизведанное, — поделился тогда с учителем и другом он. — Развалины старого храма, но посвящён он был совершенно точно не одному из Стихийных Драконов.

В качестве подтверждения своих слов Мусса достал из-за пазухи небольшой свёрток, завёрнутый в шёлковый платок. Развернув его, он протянул Белкету небольшую фигурку невероятно изящной и мастерской работы.

На гладком отполированном чёрном обсидиане, из которого та была вырезана, ярко горели огненные блики, отбрасываемые горящими свечами. Белкет покрутил фигурку в руке, рассматривая её с небывалым любопытством. Работа была безупречна и филигранна, но вот вопрос, что она означала?..

Задумчиво хмыкнув, Белкет едва заметно качнул головой, отгоняя нахлынувшее воспоминание. Потянулся рукой во внутренний карман своей ризы, вынимая обсидиановую фигурку. Красивая высокая худая женщина со странным головным убором, в центре которого вырезан паук, переливающийся изумрудным сиянием не иначе, как под воздействием особой магии, тут же прожгла Белкета бесстрастным взглядом, глядящим, кажется, в саму душу.

От каждого плеча женщины расходилось по две пары рук. Всего их было восемь, и в каждой из них она сжимала длинные, причудливо изогнутые кинжалы, казавшиеся их продолжением. Вместе и издалека они были похожи на паучьи лапы, из-за чего Мусса и нарёк эту фигурку «женщиной-пауком».

Белкет беззвучно хмыкнул, переводя задумчивый взгляд со статуэтки снова на стену заброшенного храма. Подошёл к ней ещё ближе, вглядываясь в чудом уцелевший рисунок, всматриваясь в него.

Фрагмент фрески явно был лишь частью большой истории, которая, очевидно, была рассказана на стенах этого храма, опоясывая его по периметру. Мусса выдвигал предположение, что, вероятно, рисунки рассказывали историю культа, почитавшегося здесь. Белкет же не мог опровергнуть его предположение, но и поддержать тоже — по сохранившемуся кусочку целостной истории сложно было что-то сказать наверняка.

На рисунке была изображена женщина. С лёгким удивлением Белкет понял, что это была та самая женщина, изображение которой было увековечено в обсидиане, что падший ангел держал в руках. Она бесстрастно смотрела впереди себя, а у её ног лежали распростёртые тела людей, эльфов, гномов и даже нагов. Однако помимо лежащих тел были также и те, бледные и скорбные, кто стояли на коленях, протягивая к женщине руки, но она оставалась всё такой же бесстрастной и равнодушной.