Две крепости

Гимли продрог под единственным на всех одеялом.

– Разведем костер! - взмолился он. - Мне уже не до опасностей. Пусть хоть все орки слетятся сюда, как мотыльки на свет!

– Если хоббиты уцелели и заблудились в лесу, они могут выйти на огонь, - поддержал его эльф.

– Огонь может приманить не только хоббитов или орков, - сказал Арагорн. - Отсюда уже недалеко до владений Сарумана, но они там, дальше, а Лес Фангорна - вот он, рядом. Здесь нельзя трогать деревья.

– А как же Всадники? - спросил Гимли.

– Их много, и они редко бывают здесь. Что им до гнева Фангорна! А нам, похоже, предстоит идти туда. Ладно, рискнем. Только не трогайте живые деревья.

– А зачем? - беспечно заметил Гимли. - Валежника достаточно.

Он занялся костром. Арагорн сидел, прислонившись спиной к дереву, погруженный в свои мысли. Леголас стоял чуть поодаль, вслушиваясь в невнятные лесные звуки. Пламя костра бросало отблески на ближние ветви. Эльф обернулся.

– Смотрите, - сказал он вдруг. - Дерево словно радо огню. - Может, это была лишь игра теней, но друзьям показалось, что ветви потянулись к огню, а бурые листья расправились и затихли. Леголас и Арагорн придвинулись к костру. Все смолкло. Огромный лес у них за спиной, темный и неведомый, казалось, жил своей тайной жизнью.

– Помните, Келеберн предостерегал нас против чащоб Фангорна, - нарушил молчание эльф. - Почему? И Боромир слышал, что об этих лесах ходит дурная молва…

– Я и сам слышал немало всякого, - отозвался Арагорн, - и, пожалуй, счел бы все это россказнями, если бы не слова Келеберна. Но если уж Народ Сумеречья ничего не знает, что с человека спрашивать?

– Мой народ помнит песни об Онодримах. Люди зовут их энтами, - молвил Леголас. - Они жили здесь давно, даже по нашему счету.

– Элронд говорил, что этот Лес из Древнейших Времен. Он был, когда Люди еще не пробудились, а здесь бродили лишь Перворожденные. Но о тайнах Фангорна мало кто ведает.

– А я о них и знать не хочу, - подытожил Гимли. - Кто бы там ни жил, обо мне пусть не беспокоится.

Распределили дежурства, первое досталось Гимли. Арагорн заснул сразу же, едва успев невнятно пробормотать:

– Гимли, запомни! В Лесу Фангорна не поднимай топор на живое дерево. И за валежником далеко не ходи. Пусть лучше костёр погаснет. Буди, если что.

Леголас по обыкновению пребывал в грезах между сном и явью. Гимли долго сидел у костра, задумчиво трогая пальцем лезвие топора. Тихонько шелестело дерево.

Внезапно что-то не заставило гнома поднять голову. У самого края светового круга кто-то стоял. Прикрыв глаза от пламени костра, Гимли присмотрелся и увидел старика, закутанного в плащ и с посохом в руке. Слова Йомера о Сарумане молниеносно промелькнули в памяти гнома. Гимли вскрикнул и вскочил. Следопыт и эльф в то же мгновение оказались рядом. Старик не шевельнулся и не произнёс ни слова.

– Тебе нужна помощь? - Арагорн шагнул к незнакомцу. - Садись, погрейся у костра!

Но старик исчез, не оставив следов. Леголас горестно ахнул: кони пропали. Издали едва слышно донеслось их звонкое ржание.

Удрученные этим новым несчастьем, все трое молчали. Одни, в колдовском Лесу Фангорна, без Всадников, единственных союзников в этой стране, а теперь и без лошадей - было от чего прийти в отчаяние.

– Что же, - вздохнул Арагорн, - коней нам не найти. Придется обойтись без них. Пешими отправились мы на поиски, пешими и будем их продолжать.

– Пешком! - фыркнул Гимли. - Недалеко мы уйдём на пустой желудок!

– Совсем недавно ты и подойти к коню боялся, - расхохотался Леголас. - Так, глядишь, заправским наездником станешь.

– Теперь едва ли случай представится, - съязвил Гимли. Он долгомолчал, прежде чем заговорить о том, что мучило всех троих. - Это был Саруман. Больше некому. Именно так описал его Йомер. Это он увел наших коней. Дальше будет ещё хуже, попомните мои слова.

– Запомним, - пообещал Арагорн, - А ещё я запомнил, что старик был в шляпе, а Йомер говорил о капюшоне. Как бы там ни было, опасность, видно, близка. - Он помолчал. - Утро вечера мудренее. Ложись спать, Гимли. Мне нужно подумать, я посижу у костра.

Ночь была долгой. Арагорна сменил Леголас, под утро снова дежурил Гимли. Но больше ничего не произошло. Старик не появлялся. Не вернулись и кони.

Глава 3 Урук-хайи

Пиппин забылся тревожным сном. Во сне он отчаянно звал Фродо, но слабый голос терялся в черных переходах. Внезапно сотни оскаленных морд появились из темноты, сотни мерзких лап вцепилось в него. Куда же делся Мерри?…

Холодный ветер дохнул в лицо, и Пиппин очнулся. Он лежал на спине. Смеркалось, небо над головой постепенно темнело. Он попробовал повернуться и понял, что действительность не лучше мучившего его кошмара. Ноги и руки были стянуты ремнями, все болело. Мерри лежал рядом, бледный, с головой, обмотанной грязной тряпкой. Вокруг расположилась большая стая орков.

Память постепенно возвращалась, отделяясь от видений. Пиппин вспомнил, как они с Мерри сломя голову бросились в лес. Что на них нашло? Почему они не послушались Арагорна? Они мчались куда-то и звали Фродо - и вдруг оказались посреди орочьей стаи. С деревьев на них посыпались десятки гоблинов. Хоббиты выхватили мечи, но орки старались лишь схватить их и избегали драки, даже когда Мерри отрубил несколько хищных лап. Добрый старый Мерри!

Боромир пробился к ним на выручку. Теперь-то оркам пришлось отступить! Но вернуться хоббиты не успели. Орки напали снова, теперь их было не меньше сотни. Град стрел обрушился на Боромира. Воин протрубил в рог, и лес загудел в ответ. Орки в ужасе подались было назад, но лишь эхо ответило рогу, и они атаковали снова, еще яростнее… Больше Пиппин ничего не помнил. Последнее, что он видел, - прислонившегося к дереву Боромира, вырывающего стрелу из плеча. Затем свет померк.

«Похоже, схлопотал по макушке, - сказал себе Пиппин, - Интересно, как там с головой у Мерри? И что сталось с Боромиром? Почему орки нас до сих пор не прикончили? А ещё любопытно бы узнать, где мы оказались, и куда нас тащат?» Ответов не было. Он замерз и устал.

«Пожалуй, не стоило Гэндальфу так усердно уговаривать Элронда отпустить нас, - пришла следующая мысль. - Проку от меня - как от мешка с костями. Теперь мешок украли и тащат орки. Одна надежда: придёт Колоброд и спасёт нас. Как же всё-таки выпутаться?»

Он немного повозился, - путы держали крепко. Орк, сидевший поблизости, ткнул в его сторону пальцем и с хохотом объяснил что-то приятелю на орочьем наречии.

– Отдыхай, пока можешь, ты, дурачок! - бросил он Пиппину на Всеобщем языке, звучавшем у него не лучше орочьего. - Отлеживайся! Уж мы найдем дело для твоих лап. Еще пожалеешь, что они у тебя есть, пока доберемся домой!

– Жаль, не вышло по-моему, - вставил другой. Ты бы попищал у меня, крысеныш! - Он наклонился над хоббитом, приблизим желтые клыки к самому его лицу. - В руке тускло блеснул длинный зазубренный черный нож. - Лежи тихо, а то я пощекочу тебя вот этим! - прошипел он. - Проклятые Сарумановы прихвостни! Углук а багрон ша пушдаг Саруман-глоб бабхош скэй… - Ругань гоблина сменилась бессильным ворчанием. Пиппин, испуганный, ненадолго затих. Запястья и лодыжки болели все сильнее, а острые камни врезались в спину. Постаравшись забыть про них, он стал прислушиваться, пытаясь понять, что происходит.

В стае явно назревала ссора. Голоса звучали все злее. Пиппин с удивлением обнаружил, что орки перешли на Всеобщий язык. Видимо, здесь собрались разные племена, которые с трудом понимали наречие соседа. Орки ссорились, решая, что делать с пленниками.

– Не убивать же их в такой спешке, - говорил один. - Ни развлечься тебе, ни побаловаться.

– Чего тянуть-то? - отвечал другой. - Прикончим их поскорее, прямо тут, и все дела.

– Приказ, - донёсся третий голос, низкий и рокочущий. - У меня приказ. Убивать всех, КРОМЕ полуросликов, они должны быть доставлены ЖИВЫМИ, чем быстрее, тем лучше.