Страница 10 из 12
Излишне говорить, что я не слышал, как подкрались двое.
– Куда вы смотрите, Дмитрий Сергеевич? – проворчал Кобзарь, и я вернулся в этот мир. Он разглядывал меня очень подозрительно.
– Простите, Павел Викторович, задумался… – я протянул руку, мы обменялись рукопожатием, – Опаздываете.
– Не смертельно, пришлось подбросить кое-кого, – он взглянул на часы, – Фигуранты еще не прибыли?
– Нет.
– Как наш мегамозг? – он ухмыльнулся.
– Мегамозг в печали.
– Познакомьтесь, Вебер Олег Владимирович, Следственное управление Следственного комитета, юрист первого класса, капитан юстиции, – представил Кобзарь сопровождающего – подтянутого парня со смешливыми глазами лет тридцати пяти. Тот помалкивал, терпеливо дожидался, пока его представят. У парня было простоватое беззлобное лицо.
– Комитет? – я машинально протянул ладонь. Рукопожатие у нового персонажа было твердым.
– Не обращайте на меня внимания, – улыбнулся Вебер, – Я сам не рад, что здесь нахожусь, но, видимо, придется войти в курс дела.
– Какого дела? – я, кажется, что-то пропустил.
– Перестаньте, Дмитрий Сергеевич, – поморщился Кобзарь, – Кто тут громче всех разорялся, что дело серьезное? Считайте, убедили. Я сообщил о разговоре непосредственному начальству, начальство связалось со Следственным комитетом. Комитет решил не оставаться в стороне и откомандировал человека.
– Не волнуйтесь, Дмитрий Сергеевич, постараюсь не доставить хлопот, – заверил капитан юстиции, – Но мы обязаны быть в курсе, даже если дело обернется пустышкой. «Дело о мертвых психоаналитиках», как его окрестили, курирует наш отдел. Возможно, вы не знаете, но за последнюю неделю в Москве обнаружены тела двух психотерапевтов – Негоды и Маевского, оба умерли насильственной смертью, и не хотелось бы продолжения… – Вебер немного смутился, – Доктор Крузе известен, как опытный судебный эксперт, он плодотворно сотрудничает с правоохранительными органами, его хорошо знают за рубежом…
– Пусть будет так, Олег Владимирович, – разрешил я, – По нашему мнению, опасность в данный момент угрожает не доктору Краузе, а его пациентам. Но они тоже люди, верно?
– Я вас предупреждал, Олег Владимирович, что эта пара – несносна, – проворчал Кобзарь, – Впрочем, Тропинин – еще щадящий вариант. Скоро увидите главного монстра. Вы будете впечатлены. Постарайтесь принять его таким, какой он есть. Желательно не вступать в пререкания и не напоминать, где вы работаете.
Мне кажется, капитан оробел. И правильно сделал. Сцена, последовавшая за нашим вторжением в дом, по накалу безмолвной ярости была бесподобной. Узнав, в чем дело, и какую мину подложили люди, которых он считал своими, доктор Краузе лишился дара речи и способности передвигаться. Он отгородился от людей стеной презрения. Поняв, что выгнать гостей не удастся, он еще больше замкнулся в себе. Когда в гостиной стали собираться люди, он сидел в своем кресле, исполненный брезгливого отношения к происходящему, и расточал молнии. Идея собрать всех вместе выглядела так себе, но оно того стоило. Я никогда не видел этих людей вживую – за исключением Риты Туманович и Софьи Моретти. Их компьютерный облик не особо отличался от реального. Это были обыкновенные люди! Такими людьми заполнена Москва и остальная часть Российской Федерации. Из прихожей доносился голос Тамары Михайловны – она просила посетителей вытирать ноги. Я сидел в углу, наблюдал из-под прищуренных век, как помещение наполняется удивленными людьми. Вебер пристроился неподалеку на стуле и чувствовал себя не в своей тарелке. Я украдкой подглядывал за ним. Он не был механическим изделием, смущался, выражал чувства. Об интеллектуальных способностях юриста первого класса я пока ничего не знал, но что-то подсказывало, что они имелись. Пусть не много, но все же…
– Олег Владимирович? – я повернулся к Веберу. Он вздрогнул.
– Слушаю, Дмитрий Сергеевич.
– Отвечайте тише,– я опасливо покосился на Кобзаря, который «растаптывал» ковер и готовил вступительную речь, – Девушка, приехавшая вместе с вами… кто она?
– Ну и мысли у вас, Дмитрий Сергеевич… Симпатичная девушка, спору нет. К сожалению, я женат. Когда Павел Викторович подобрал меня на «Китай-городе», она уже сидела в машине. Девушку зовут Даша, она племянница Павла Викторовича, сама иногородняя, обучается в Москве на юридическом. Понравилась? – Вебер смотрел на меня с удивлением – мол, в такое сложное время он еще интересуется девушками?
Образ незнакомки прочно въелся в память. Я гнал его, как засидевшегося гостя. Прибыли практически все. Надувал щеки владелец похоронного агентства Баев. Украдкой наблюдала за собравшимися пенсионерка Римма Марковна, при этом ее лицо, изъеденное мелкими морщинками, отражало сонм эмоций. Озадаченно, с легким испугом вертела стриженой головкой Рита Туманович. Сидел, скрестив на груди руки, худощавый офицер Корнилов с залысинами, устремленными к макушке. Он хмурился. Большим мыслителем этот парень не был, но чутьем обладал, и последнее подсказывало, что пригласили его не лечиться. Справа от двери пристроилась, отгородившись «магическим экраном», бледнолицая Оксана Чернорецкая. Девушка сглатывала, глаза ее казались безжизненными. На Оксану, не скрывая интереса, таращилась директриса дворца бракосочетания Моретти, но Оксана делала вид, что ее это не касается. В гостиную, крадучись, поглядывая исподлобья, вошел и прислонился к косяку писатель Рахметов.
– Добрый вечер, – поздоровался с аудиторией Кобзарь, – Не знаю, господа, знакомы ли вы друг с другом, но все вы пациенты доктора Краузе, с чем и поздравляю. Хотелось бы с вами поговорить. Прошу тишины. Сразу представлюсь – начальник уголовного розыска…
За Кобзаря я был спокоен. Невзирая на отсутствие гибкого ума и хроническую нехватку воображения, у Кобзаря имелась феноменальная способность держать на привязи любую аудиторию. Люди слушали, его, как гипнотизера – с неослабным вниманием. И хотя отношение их к сказанному было неоднозначным, никто не перебивал. Майор повествовал о загадочном письме – документальный факт. О мелких неприятностях у всех присутствующих, о гибели инженера Арнгольта, как апофеозе. Всё было разжевано, разложено по полочкам. Когда закончил Кобзарь, поднялся смущенный Вебер и поведал, что представляет Следственный комитет. Поставил в известность, что в городе Москве происходит сокращение поголовья психоаналитиков, ему очень жаль, и, похоже, чаяния на господина Краузе у присутствующих не сбудутся. В подобных условиях он не сможет продолжать лечение. Доктор Краузе при этом не проронил ни слова, он излучал презрение и брезгливость.
– А кто такой Арнгольт? – бухнул владелец похоронного агентства. Мыслителем Баев не был – все сказанное, возможно, запомнил, но не усвоил.
– Я, кажется, помню, – Римма Марковна обвела цепкими глазками всех присутствующих, – Молодой человек спортивного вида с прической-«ежиком». Бедный мальчик… Я столкнулась с ним на прошлой неделе, когда пришла на прием к Александру Петровичу. Этот несчастный как раз уходил…
– А что… – задумчиво пробормотал писатель Рахметов, – Мне кажется, сюжет… – достал из пиджака маленький планшет и принялся что-то набивать.
– Сюжет? – удивился Кобзарь, – Думаю, не до всех дошло. Если вас убьют, господин сочинитель, то дописывать роман придется другому.
Дрогнул указательный палец.
– Почему меня должны убить? – нахмурился писатель.
– Впору начать все заново, – вздохнул Вебер.
– Я поняла, – сделала иконописный лик Римма Марковна, – Это детектив, да? Мы все должны умереть. А после нас умрет доктор Краузе.
После подобных слов обычно начинается суматоха (а в телевизоре – рекламная пауза), но ничего такого в гостиной не происходило.
– Я ничего не поняла, – проговорила, споткнувшись, Рита Туманович, – кроме того, что нас пугают. Доктор, почему вы все время молчите?
– Да, действительно, – встрепенулся писатель, – Почему у нас Александр Петрович молчит?
Доктор Краузе фыркнул… и ничего не ответил.