В клетке

Ведь Ягр смог просчитать ситуацию. И стоял сейчас, окруженный прозрачным, но время от времени вспыхивающим золотом защитным артефактным куполом. Стоял и крепко держал одной рукой Эспер, второй приставив к её горлу лезвие своего топора.

— Мы оба этого не хотим, Волк! — негромко, но веско сказал Ярг — И, надеюсь, оба понимаем, что я сделаю это, если потребуется. Без колебаний. Бросай оружие. И попроси привести моих людей в порядок и дать себя связать. Тогда невинные не пострадают. И скорее, моей сферы минут на пять ещё хватит. Через четыре от Эспер придётся избавиться.

Волк бесновался ровно тридцать секунд. Ещё минуту пытался прорваться через барьер, оскорблял Ярга, вызывал его на поединок. Всё тщетно. Ярг смотрел на это с полным пониманием.

А спустя три с половиной минуты, связанный своими же, он стоял на коленях.

— Мне жаль, что так выйдет — сказал вдруг Ярг — Правда жаль. Ты кажешься неплохим человеком. Но закон есть закон. Мы специально под тебя не копали. И, если бы не показания, данные представителям Совета, может и обошлось бы.

Отпустив Эспер и даже позволив ей влепить пощечину, Ярг продолжил.

— У вас три минуты, чтобы попрощаться. Аммир, тебя ждёт барак чернорабочих.

— Я аристократ и по первоположному закону я…

— Ты женщина. Первоположный закон не имеет к тебе никакого отношения — оборвал её Ярг.

Та рухнула на колени и разрыдалась. Спасение, казавшееся столь близким, обернулось лишь издёвкой. Ложной надеждой на что-то лучшее.

Но Эспер сейчас было наплевать. Весь мир для неё сузился до одного единственного человека. Она обнимала, целовала Волка, шептала ему, что любит. И не сдерживала слёз. Тот делал ровно тоже самое. Разве что слёзы, рвущиеся наружу, упрямо держал в себе. «Моей слабости она не увидит» — решил Волк — «Сдохну если, то на тот берег отправлюсь как мужчина, а не как червь. И думать в последнее мгновение буду о любимой, а не о жалости к себе».

— Не делай глупостей Эсп — сказал Волк, прощаясь — Бери свою свободу у Маора. Не ставь эмоции выше этого. И не оплакивай меня раньше времени. Живые борются.

Поцеловав любимую ещё раз и страстно желая, чтобы этот миг тянулся вечность, Волк ушёл, сопровождаемый десятком изрядно помятых и боящихся его, даже связанного, стражей. Следом, вместе с Аммир, ушёл и Ярг.

Гавр осторожно приблизился к подруге, тщетно пытаясь найти правильные слова утешения и ободрения. Но, к своему удивлению, не увидел слёз. Девушка, абсолютно спокойная, смотрела куда-то вдаль. А заметив подошедшего Гавра, попросила задержаться.

— Живые борются — пробормотала она.

В её взгляде, обращённом на Гавра, читалась решительность и целеустремлённость. Что творилось у девушки на душе. Скорее всего, внутри себя она прямо сейчас оплакивала возлюбленного. Но внешне никак этого не выдавала. Что не могло не восхищать повидавшего жизнь Гавра. Её слова, обращённые к нему, и вовсе выбили мужчину из колеи.

— Готовься принимать дела, Гавр. В ближайшее время ты станешь Старшим Смотрящим Крематория. А пока тебе нужно придумать, зачем мне вдруг могут понадобиться простые пекари, Хугин и Мунин. И да, пойдём-ка посмотрим на твоё хобби. Давненько я не была в тех местах.

LIX

Волка вели к Клетке. Его история заканчивалась прямо здесь и сейчас. Так глупо. Так бессмысленно. Он должен был умереть в одной из сотен ситуаций до этого. Где-то в бараках чернорабочих. Ещё до встречи с Фаллстаром. Или перенимая тяжёлую науку выживания у Старика. Или выполняя работу для Торгвара. Волк всегда был готов к этому. Не боялся и не оглядывался. Наверное, это оттого, что единственной целью жизни являлась жизнь достойная. Волк не боялся запачкать руки. Но и на сделку с совестью тоже не шёл. С такой целью неважно, сколько ты ещё проживёшь — месяц, год, пару минут. Важно как. Но сейчас, только-только обретя Эспер… Юноша очень хотел пожить ещё. Но не всякая цена его устраивала.

Это не был страх. Волк шёл к Клетке несломленным. Его вели со столь огромным для подобной ситуации эскортом, что и представить страшно. Никого из тех, кто отправился сегодня перед ним, так не опекали. Боятся? Или оказывают дань уважения? После ночной их суеты всё возможно. Плевать. Главное, ещё раз увидеть Эспер. И близнецов.

Учудили. Настоящий побег ему организовывать собрались. Бессмысленный и беспощадный. Силами одной лишь этой троицы. И ведь организовались моментально. И к камерам пробрались незаметно, дико рискуя оказаться схваченными. Слава всем Богам, что его в гордом одиночестве на втором этаже разместили. Остальных на первый запихнули. Последняя милость Маора, чтоб его Жнецы полюбили.

Не ушли бы они далеко. Когда под покровом ночи эта честная компания заявилась, предварительно нейтрализовав (и спасибо, что не убив) охрану, Волк растерялся.

— Ребят. Что вы здесь… зачем?

— А ты чего, на местную достопримечательность издалека не насмотрелся? Изнутри пощупать хочешь? — хмыкнул Мунин.

— Мы вытащим тебя! — кивнул Хугин.

Эспер промолчала, хотя её взгляд был красноречивее всяких слов.

— Не выйдет. — покачал головой Волк.

— Не кипишуй. Прорвемся.

Друзья начали было торопливо убеждать Волка, что всё решаемо. Хоть и сами понимали, что шансов на удачный побег практически нет. Но Волк их остановил.

— Нам тут провели… демонстрацию. Прежде чем по камерам рассадили. Выпустили добровольца за пределы камеры. Всюду появились какие-то красные огни и растерзали бедолагу. Одни кровавые ошмётки остались. Артефактная охранная система, как сказал Маор. Просто так не вырубить, нужны ключи деактивации. Один у Ярга, который правая рука Маора. Другой у Смотрителя Клетки. А третий у незнакомого мне мужика. Но люди из камер дальше за ужином сказали, что приезжает мужик этот откуда-то из-за внешнего периметра.

Все приуныли. Тихо раздобыть все три ключа — нереально. А если процедура отключения или деактивации, как сказал Волк, на какой-то ритуал завязана, то и вовсе дела безнадёжны.

— И чего? Может, заначки какие-то потрясти? — бросил идею Мунин — На каждую хитрую задницу…

— А уверен, что сработает? Ребят, хорош самоубиваться здесь. — покачал головой Волк — Думайте, как отсюда выбраться! И валите! Но не с бухты-барахты. Любимая, Гавра навести.

— Я была там! — ответила, глотая слёзы, девушка — Нужен плюс-минус месяц.

— Вот и готовьтесь спокойно. Продумайте всё! Мужики! Жизнью за Эспер ручаетесь. Ясно?

— Да, Брат! — коротко кивнул Хугин.

Душа расползалась лоскутами, словно гнилая тряпка. Но ему, как и Волку, расклад был ясен.

— И не думайте меня хоронить. Клетка — это не Смерть. Ещё нет! — упрямо мотнул головой Волк.

У Волка ушло пять минут на то, чтобы объяснить друзьям очевиднейшие вещи. Ещё полчаса на то, чтобы попрощаться. Эспер надолго прилипла к прутьям решётки, не желая прощаться. И всучила Волку артефакт Эттлин, не взирая на все возражения. Рыдающую девушку близнецы увели. К счастью, незаметно для окружающих. И когда охрана пришла в себя, подняла тревогу, Волк невозмутимо и с нескрываемым любопытством смотрел на получившееся шоу. И даже поаплодировал пришедшему лично наводить порядок Маору. На вопросы о произошедшем отвечать не стал. А чем можно надавить на человека, которого вот-вот на самую страшную из мыслимых казней отведут?

Вот они. Близко не подпустят, но на виду. Друзья и любимая пришли проводить его в последний бой. Не на смерть. Нет. Юноша запретил близким думать таким образом. Живые борются! И, даже если путь назад кажется чем-то невероятным, это не повод опускать руки. И он не опустил.

И попрощался, одарив всех широкой, столь редкой для него, улыбкой.

Ещё шаг. Клетка распахнулась, впуская Волка, будто поглощая в своём ненасытном чреве. А затем остался только лишь яркий, нескончаемый свет.

LX

После того, как двери Клетки закрылись за Волком, Эспер отправилась к Маору. План она с близнецами составила, дел было невпроворот. И, по крайней мере, можно было прятаться за этими делами от мыслей о Волке.