В клетке

Древний артефакт, что десятилетиями оставался просто страшной легендой, ожил. И стал «принимать посетителей». Волк их видел, ведь Клетка располагалась в непосредственной близости от Крематории. Видел страх заходящих внутрь. Слышал их крики, мольбы о пощаде. Все они вряд ли были хорошими людьми. Но то, что делала Клетка, было ужасно. Она буквально выпивала разум и душу своего узника. А затем, либо убивала, иссушая и превращая тела в иссохшую «мумию», либо «милостиво» выпускала на волю. Сломавшихся и безвольных. Не способных ни поесть, ни обслужить себя. Они просто бесцельно брели куда-то, не выказывая никакого интереса к миру. Падали, ломали конечности, и продолжали ползти, никак на свои увечья не реагируя. Или садились и долгими часами сидели, всё так же не реагируя на внешние раздражители. Так продолжалось, пока организм не истощался, после чего узники Клетки замирали уже навсегда. И отправлялись в Крематорий. Ибо подарить милосердный удар, избавляющий от мучений, было нельзя. Тот, кто так поступит, по распоряжению куратора, следующим отправлялся в клетку.

Поэтому, в поступках Маора была и другая сторона. Тёмная, пугающая, жестокая. Рабочие нормы увеличились, причём для всех заключённых разом. Маор, не желая, чтобы лагерь и дальше занимался лишь обслуживанием немногочисленных, проходящих мимо караванов, заставил заключённых разворачивать массовое производство. Небольшие группы каждый день начали вывозить на карьер, вновь открытый спустя сорок лет простоя. Кузницы, помимо необходимых в дороге мелочей, обязали изготовлять изделия «на продажу». Торгвар теперь, помимо своих привычных дел, каждый дел раненым зверем метался по подотчётной кузне, чтобы сдать норму в срок. За счёт бывших чернорабочих увеличили команды углежогов и лесорубов. И, вместо ранее использовавшихся лесов отправлять их стали на восточные болота. Так что звание самой опасной для жизни «профессии» в лагере торжественно переместилось именно к этим командам. Болото, которое образовалось посредством магических атак во времена Войн Хаоса, в иной день выкашивало до трёх четвертей всего состава «болотников», как заключённые назвали лесорубов с углежогами. На куда более безопасной территории вокруг Альегора развернулась массовая стройка. Земля разбивалась на наделы, возводились небольшие дома и участки. Пока заселялись семьи стражей, желающие вырваться из жизни внутри лагеря с заключёнными. Но, как объявил Маор, отбывшие наказание могли получить небольшой надел земли в пожизненную аренду, дабы возделывать на ней землю, жить и кормиться на ней. И не забывать пополнять мошну как самого Маора, и Гролага, что конкретно этим обстоятельством был весьма доволен, так и бюджет Совета Государств, ставленником которого и был Маор. Только вот, зачистка части этих земель порой была сродни играм со смертью. Периодически где-то вспыхивала очередная магическая бомба, подарок прошлых эпох, и обрывала жизни очередного десятка заключённых. Стражам, преимущественно издали наблюдавшим за этим действом, тоже досталось. За время с начала «правления» Маора они потеряли семнадцать человек. Что примечательно, ни один из них в большую и стремительно набирающую вес «семью» Маора не входил. Были обычные, вечно чуть жуликованые и частенько жадные до денег стражи.

Сдача нормы превратилась в идею фикс с тех пор, как первые, собравшие пять таких предупреждений, были просто и без затей казнены и отправлены в Крематорий. С такими не устраивали показательных выступлений, не сажали в Клетку, у которой и без того посетителей хватало. Нет. Таких просто и без затей вешали.

И вот, вроде бы, произошли благостные для основной массы заключённых изменения. А работы Крематорию только прибавилось. И команда Крематория тоже выросла, с девяти аж до двадцати шести человек, включая самого Волка. И работать всё равно приходилось с раннего утра и до позднего вечера, чтобы успеть со всем справиться. Волк и Эспер подсчитали, что такими темпами всё нынешнее население лагеря закончится за месяц-полтора. Конечно, в какой-то момент критическая масса тех, кто не готов выполнять требования Маора, снизится до количества прибывающих в лагерь заключённых. Которое, кстати говоря, возросло. Но пока что работать могильщикам приходилось, не покладая рук.

Чем, собственно, Волк и занимался. Уклоняться от работы он не собирался. И за это, как ему казалось, простые могильщики его уважали. Ну, или не только за это.

В то, что размеренная жизнь и только наметившаяся стабильность закончились, Волк понял, когда увидел бегущую к нему Эспер. А когда та начала говорить, понял и то, что жизнь эта и вовсе, грозит превратиться в сложную и короткую.

— Волк. К нам там Кремень пробрался. Он ранен. Говорит, что его отправили в Клетку. И сейчас он скрывается.

Глава 11

XLI

— Вот. Так оно и произошло. Думал всё, конец. Но, как бы твой друг Амрен сказал бы, Меруда иногда плетёт очень замысловатые узоры. Так что ещё немного побарахтаюсь. Побарахтаюсь ведь, да? — сказал Кремень, откладывая в сторону бутыль с каким-то пойлом, специально сваренным Эспер, как она сказала, для таких случаев.

— Понятно — хмуро кивнул Волк. — Теперь уже вместе побарахтаемся, видимо.

Ситуация была дрянная. Кто-то слил стражам информацию о кое-каких грешках Кремня. В частности, о его работе в контрабандной сети. Такое, даже если сольют, обычно не предъявляют. Так как доказать сперва нужно. А доказать как? Но очередная крыса, видно не всех вычистили, знала, вероятно, кучу деталей. И Маор, не мудрствуя лукаво, решил поймать правую руку Торгвара на поличном. И поймал.

Кремень вместе с пятёркой подчинённых, якобы по делам Конюшен выбравшихся за внутренний периметр лагеря, оставлял закладку для доверенного лица, задачей которого было вынести товар из Альегора и передать по цепочке дальше. Делать это недолго, навык у всех соответствующий имелся. И если бы кто издали шёл, все правильно бы среагировали. Но их явно ждали на месте. И когда со всех сторон навалился десяток стражей при полном марафете, контрабандисты оказались к этому не готовы. Стражи были хорошо вооружены и подготовлены к схватке. У людей Кремня же, чтобы не выделяться, с собой только лишь заточки. И то не у всех. Стражи контрабандистов повязали. Быстро и жёстко. И допросили. Ещё быстрее и уже даже не жёстко, а жестоко. Ну и пообещали, что нарушителей просто повесят. А Кремня посадят в Клетку, если тот не сдаст доверенное лицо и, заодно, Торгвара. Поможет если, то тоже просто повесят.

Сдать доверенного Кремень, для виду, согласился. Потянуть время, сколько сможет, ждать ошибки стражей — то единственное, до чего он додумался.

И стражи таки ошиблись. Когда шли к жилью доверенного, Кремня сопровождало четверо. Когда же он указал на дом, левый, но давно примеченный на всякий случай, двое пошли проверять, предварительно убедившись, что Кремень крепко связан. Двое же оставшихся тоже напряжённо следили за домом, готовые в любой момент броситься на подмогу соратникам. За что и поплатились.

Пути Кремень частично перерезал, а частично скинул, сознательно вывихнув себе руку. Дальше дело техники и очень рисковый, отчаянный шаг при этом.

Заточку в горло одному, провернуть. Там меньше криков. Всем весом броситься на второго, взять на удушающий и терпеть. Терпеть удары, терпеть попытки освободиться, терпеть боль. Как противник ослабнет, свернуть ему шею. И бежать, скрываясь в тенях и кустарниках, путая следы и двигаясь по ручьям, чтобы хоть немного сбить след нюхачам, наверняка пущенным по следу. Эта мелкая собачонка славилась умением держать след лучше любой гончей, своим магически изменённым нюхом чуя настолько хорошо и детально, что уйти от неё было делом ОЧЕНЬ непростым. Естественно, никакой ручей её не остановит. К счастью, у Волка была Эспер, а у Эспер был дар создавать из окружающей их растительности зелья и мази с самыми разными свойствами.

— Эта мазь на основе местного вида чемерицы — сказала она — Мы ей мулов наших лечим. Чемерица и в обычном виде собакам неприятна, а уж в здешнем исполнении. Даже нюхачи по такому следу не пойдут.