Вольноопределяющийся

Евсей Валентинович Рожков, местный архитектор не подвел, спроектировал трехэтажный домик без ненужных наворотов и украшательств, зато с большими светлыми окнами, глубоким обширным подвалом, центральным водяным отоплением, ванной комнатой с горячей и холодной водой, теплыми туалетами с привычными для меня унитазами и умывальниками. Насчет архитектурных излишеств не обошлось без трений с господином архитектором. Мне пришлось выдержать тяжелую баталию, доказывая, что колонны с пилястрами, разного рода нефункциональные балконцы с карнизами, амурчики над парадным входом, барельефы медуз-горгон и прочая подобная ерунда нам ни к чему. Мы с Егоровной вовсе не лишенные чувства меры новые русские из моего двадцать первого века и не вмиг разбогатевшие купчишки этой реальности. Умеренность и ненавязчивая рациональность — вот наш принцип. Короче, перечеркали все первоначальные планы и внесли совместные корректировки. К октябрю тысяча восемьсот пятьдесят третьего года проект нашего нового дома был принят и утвержден соответствующими инстанциями. А еще через год мы переехали в новый дом, где в мое личное пользование было выделено аж целых две комнаты — одна под спальню, другая под кабинет, а еще часть подвала для моих химических (или алхимических, если угодно) опытов. Так и зажили мы с бабушкой, котом Сидором, пожилой семейной парой в качестве обслуги и молоденькой горничной. Горничную Егоровна выбрала самую страшненькую из многочисленных претенденток на эту должность, «дабы Андрюшенька мой как на рожу ейную глянул, так ево от всяких срамных мыслев вмиг избавляло».

Несколько раз в теплый сезон нас навещал Михаил Потапыч бурый медведь, попрошайка и наглый плут, норовящий припахать меня на предмет чесания своей тушки деревянными граблями. Каждый раз я избавлял его от оседлавшей шкуру и мех мелкой живности, а также от внутренних паразитов. За что медведь был мне весьма и весьма благодарен и частенько подвергал невыносимой пытке, вылизывая своим липким языком мою физиономию. Только присутствие кота Сидора избавляло меня от подобных ласк. Несмотря на различие в весовых категориях, кот доминировал над огромным лесным хищником и являлся для Потапыча непререкаемым авторитетом. Стоило ему только фыркнуть или зашипеть, медведь тут же трусливо пригибал голову к земле, демонстрируя позу покорности.

Старую избушку бабушки снесли. На ее месте было построено одноэтажное здание приемного покоя.

С моей первой в этом мире женщиной Натальей Берниковой мы знатно покувыркались на протяжении следующих полутора месяцев с того первого дня нашего забавного знакомства. Потом девка вышла замуж за парня из соседнего села, туда и отправилась вместе со своим богатым по местным меркам приданным, а также специфическим опытом, приобретенным в процессе наших совместных сексуальных утех. Дай Боже, чтобы её супруг не оказался консерватором-традиционалистом, в противном случае Наташка станет искать греховных связей на стороне, за что будет регулярно бита ревнивым супругом, и семейная жизнь молодой пары покатится под гору.

Потом у меня были другие девчонки, с коими я щедро делился своим богатейшим сексуальным опытом, благо новый мой организм позволял вытворять такое, о чем в той прошлой жизни приходилось только мечтать. Нежелательных беременностей не допускал. При выдаче замуж очередной своей пассии награждал каждую сомнительным бонусом, а именно, восстанавливал порушенную девственную плеву. В этих местах сохранение невестой девственности до свадьбы особым достоинством не является. Однако всякому жениху приятно осознавать, что именно ему выпала честь порвать своей балдой целку супружницы и окропить ложе её кровушкой.

Так и прожили с моей опекуншей более четырех лет. Я готовился к поступлению в университет на медицинский факультет. Периодически создавал омолаживающие мази, избавлявшие кожу человека также от разного рода бородавок, родинок и прочих портящих настроение людям сомнительных украшений. Егоровна регулярно принимала больных из окрестных деревень и сел.

Вначале лета прошлого тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года я успешно сдал вступительные экзамены во Владимирский Имперский Университет имени Серафима Казанского (местный эквивалент Михаила Ломоносова) на медицинский факультет. Там столь же успешно закончил первый курс. Лекций, семинаров не пропускал. Учился с должным прилежанием. Сдал все положенные зачеты и экзамены за первый и второй семестры, прошел месячную учебную практику в одной из столичных поликлиник. В отличие от многих своих однокурсников, при препарировании мертвых тел не блевал и от вида крови, гноя, язв, свищей и прочих поражений, крайне неаппетитного вида, тел пациентов сознания не терял.

По окончании практики направился в родные места в поместье обожаемой бабушки Василисы Егоровны, чтобы на природе провести остаток каникул. Ан не случилось. В Боровеске «повезло» наткнуться на двух моральных уродов, из-за которых теперь вся моя жизнь может пойти наперекосяк.

Егоровна о моем задержании узнала лишь на следующий день. Немедленно мобилизовала безотказного Епифана с его транспортом, и аки древняя валькирия примчалась в уездный городишко спасать «свово голубя». Впрочем, не забыла и о приземленном, навезла столько еды, что хватило и охране и мне, а также прочим сидельцам от её щедрот изрядно перепало. Вот он у меня в головах баул, набитый под завязку домашними хлебами, солениями, копчениями и варениями, а также пирожками со всякой начинкой. Магическая метка показала, что за время моего отсутствия ни один из сидельцев не рискнул проверить его содержимое.