Страница 8 из 26
– Тот остров, – хладнокровно сказал он, – который ты нашел за год до своей смерти. Мне нужна карта.
– О чем ты говоришь?!
Близнец резко дернул головой – и бессильно зарычал.
– Ты знаешь о чем. Остров, на котором ты видел железные повозки, работающие от прирученных молний.
– Выпусти меня!
– Покажи мне карту. Или я прочитаю ее в твоей мертвой голове.
– Тогда она умрет! Я слышу, как она кричит! Как проклинает тебя!
– Плевать, – соврал Нэй, направляя пистолет в перекошенное лицо. – Времени почти не осталось.
В распахнутый клюв просунулись огромные жвалы, слепленные из смолянистого мрака. Они хищно раздвинулись, и желеобразная плоть в уголках клюва лопнула, расползаясь.
Близнец закричал:
– Хорошо! Смотри!
«Дни моей жизни закончены, – сказал учитель пять лет назад, перед тем как броситься с рифа. – Я завершу свой труд в другом мире, плывя вверх по течению». Смерть, видимо, изменила его намерения.
Нэй скопировал карту и произнес последнее заклинание.
– Не-ет! – заверещал Близнец, но голос тут же оборвался.
На красных страницах была вилка из двух последних заклятий. Завершения и…
Нэй оборвал ритуал, перевел пистолет на зеркальный валун и дважды нажал на спуск.
Не стоит полагаться на одну лишь магию, даже на столь древнюю, черную, как земля под пустыми могилами первых богов…
Пули срикошетили от камня – и глаза моллюска лопнули, будто огромные гнойники.
Неведомая сила опрокинула Литу на спину, но Нэй уже был рядом, крепко сжимал тонкие лодыжки. Тьма заверещала, из тела девушки выплеснулась серая бесформенная тень – и ее увлекло в темноту вместе со жвалами и шипастыми антеннами потусторонней твари. Клюв захлопнулся. Щупальца опали.
Нэй поднял Литу и осторожно положил на край террасы. Подтянулся на руках, выбираясь из канала.
Девушка выгнулась дугой и закашлялась, словно отплевывая невидимую воду. Он помог ей сесть.
– Ах ты выродок! Мразь! Мартюга уродливая! – Лита отшвырнула руку колдуна и заколотила по его груди слабыми кулачками. – Да чтоб тебе крабы ноги объели!..
Она снова зашлась мокрым кашлем, сотрясаясь всем телом.
Он вложил в ее пляшущую ладонь медальон с Человекомышью и отошел.
– Нам надо уходить.
– Иди в Реку!
Нэй поднялся с колен, свистнул Вийону и двинулся по мрачному, заваленному телами коридору храма. Под ногами сновали крысы – обычные, голодные. Раненая рука Нэя висела раздавленным щупальцем.
Лита догнала его в зале с треугольным алтарем. Пошла рядом.
– Что это было? – спросила тихо. – Что смердело у меня в голове?
– Мой учитель.
– Откуда он взялся? Прятался в этой гнили?
– Он прошел сквозь кракена, – сказал Нэй, чувствуя усталость и пустоту. Но что чувствовала девушка? – Кракен соединяет миры.
– Мертвый?
– Не обязательно. Но с мертвым проще. И он помнит все: глубину и небо. Все уже было. И осталось в нем…
Он замолчал под испепеляющим взглядом Литы.
– Пиццу хочу, – сказала она на крыльце.
Нэй открыл рот, но не нашелся с ответом – полез в гондолу.
– Пиццу с грибами или… – Лита резко скривилась. – Фу! Больше никогда не притронусь к пицце с моллюсками!
Мыслей было много, они торчали в разные стороны, острые и тонкие, как рыбьи кости. Чтобы не думать, Нэй выдвинул из-под скамьи длинный плоский деревянный ящик, покрытый черным лаком. На медных уголках и зажимах белел налет соли. Колдун провел рукой по пластине замка и открыл ящик. Достал бутылку из мягкого стекла, которое по-прежнему находили в Мокром мире, высыпал в плошку глиняный порошок и развел водой. Протянул плошку Лите, кивнул на гондольеров. Девушка поняла без слов. Она еще злилась на него, но не отказала себе в удовольствии навести красоту – пускай чужую, грубую и глиняную. Лита занялась лицом голема:
– Кто у нас за собой не следит? Кто стрелами прыщи давит?
Нэй извлек из ящика гри-гри, мешочек с лекарствами, и стал втирать в раны Вийона желтую вонючую мазь. Зверек терпел, зажмурив глазки.
Закончив, колдун позволил духу заняться его плечом.
Гондола отплыла от шестиугольного здания. Нэй сидел на носу лодки, прямой и неподвижный, смотрел вперед.
– Там есть сушеная рыба и вода, – сказал он. – Под скамьей.
Нэй ни разу не обернулся на храм Чрева Кита.
В животе урчало. Нэй тоже не отказался бы от пиццы.
2. Хороший улов
Лита мысленно выругалась, да так заковыристо, что удивилась сама. Вновь повторила про себя спонтанно сочиненную конструкцию и решила обязательно запомнить.
«Ну да, – хмыкнул внутренний голос скептически, – будешь чихвостить палача на собственной казни».
А до казни было действительно недалеко.
Возвращая в реальность, заскрипели оглобли, Литу тряхнуло. Колеса зачавкали размокшей глиной, жирная морось окропила и без того изгвазданные щеки. Чтобы волосы не волочились по земле, Лита заправила их за воротник. Грязь пощадила косу, но обильно испачкала прочее.
Судя по звукам, подвода въехала в глубокую арку крепостных ворот. Застыла, повинуясь приказу стража. Со всех сторон раздавались оклики, шумела очередь идущих к пропускному пункту торговцев. Каждый, кто намеревался попасть в Оазис, должен был иметь пропуск. Иначе…
Лита отогнала мысли про «иначе».
Она устроилась под днищем телеги. Руки и ноги засунула в специально притороченные ременные петли. Прижалась к деревянным планкам так плотно, что губы расплющились о доски. От напряжения ныл позвоночник. А в десяти футах вооруженные пистолетами и алебардами стражи выискивали нелегальных пассажиров. И помимо колющих и стреляющих штукенций были у офицеров вещички магические. Например, чертов монокль из Облачного стекла, изобретенный не менее чертовым колдуном Нэем.
– Что везем? – гаркнул офицер.
Скосив глаза, Лита видела заляпанные грязью ботфорты.
– Живую рыбу, – отвечал Билли Коффин, рыжий детина, управляющий лошадкой. Билли не знал ни о тайной попутчице, ни о ремнях, которые Лита крепила ночью, забравшись на соседский двор. Его дело было маленьким: доставить к дворянским ледникам груз и вернуться обратно в провонявшую жерехом нору. Спросит матушка Билли Коффина: «Как там Полис, стоит?» «А чего б ему падать?» – лаконично скажет Билли.
Впрочем, Лита сомневалась, что рыжий добряк сдал бы ее страже. Со школьной скамьи (а жители Кольца учились в школах ровно два года) Билли капал слюной, провожая соседку голодными глазками влюбленного идиота. И рыбак Альпин, папаша Литы, намекал, что Билли – хороший вариант (две ноги, две руки в придачу). Но Лита не торопилась лишать себя свободы и мочек. Пока соседки с откромсанными, по брачной традиции рыбаков, мизинцами да ушами прислуживали мужьям-пьяницам, Лита наслаждалась жизнью, совершенствовалась в магической дрессировке животных и ходила на риф слушать пение волчьих кораллов. С рифа и начались неприятности. Сперва ее похитили члены Змеиного Клана, потом, по милости колдуна Нэя, она очутилась во чреве кракена и была порабощена духом еще более древнего колдуна…
Ох… Лита встрепенулась. Что-то мягкое коснулось лопаток. Потерлось о ее спину. Девушка вывернула шею, опасливо поглядела вниз. Черный котенок, пролезший под телегу, заурчал и ткнулся лбом ей в плечо.
«Тише, малыш», – распорядилась Лита. Котенок послушно сел на дорогу.
Запищали рессоры, телега прогнулась, почти вминая Литу в грязь. Второй офицер запрыгнул в кузов и инспектировал бочки с бершем, окунем и густерой.
– Чисто, – оповестил он.
«Давай уже», – взмолилась Лита. Мышцы горели.
– Проверь моноклем, – сказал офицер.
Вот оно. В прошлый раз Лите легко удалось просочиться сквозь блокпосты – она пряталась в телеге с икрой, а разгильдяи-стражи не прибегли к помощи Облачного Стекла. Но осенью Сухой Город усилил кордоны. Глашатаи герцога Маринка зачитывали указ: всех, кто незаконно проникнет за стену, теперь не будут лишать лодки или торговой лицензии. Их попросту казнят на главной площади Кольца.