Таксофон

– Резонно. С утра разберусь. А Обреза, Костя, ты хорошо вычислил.

– Не понял, – переспросил Немирович. – Что за Обрез?

– Нечипоренко, – пояснил Глущенко. – Кличка у него такая. Он до посадки с обрезом ходил. Пацанов пугал. Потом с этим обрезом и на дело пошёл. На грабёж. Так и приклеили ему – Обрез.

– Нет у меня, Валя, уверенности, что это он, – Немирович встал и зашагал по кабинету. – В квартире никаких улик. Пальчиков его нет. Свидетелей тоже. То, что он по пьяной лавочке бегал по двору и кричал «убью», тоже не улика. Мы даже не знаем, от кого была беременна Ольга. Рано выводы делать.

– Ты по-своему прав. Но здесь у нас город маленький. Здесь всё не так как в столице. Кроме Обреза… – Валентин не договорил. Он достал пачку «Беломорканала», заглянул в неё, смял и бросил в урну. – Папиросы кончились. Надо сбегать пока магазин не закрылся. А то придётся вечером вонючую махорку смолить.

– Ты не договорил, – вернул Костя коллегу к разговору. – Ты тоже считаешь, что убийца Нечипоренко?

– Да.

– Даже без улик?

– Улики будут. Вот увидишь. Нож найдём, свидетелей найдём. Не в первый раз. Ты, Костя, не переживай так за него. Обрез человек плохой. Этот убить может. Ты с Фомичём поговори, с участковым. Фомич этого фрукта с детства знает. Так что чуйка тебя не подвела. Правильно ты его задержал. Правильно.

Немирович пожал плечами. Ему казалось, что всё слишком просто. Приступ ревности Нечипоренко привёл к убийству жены. Это бывает в порыве гнева. Костя сталкивался с подобным случаем. Но потом Нечипоренко остыл и пришёл в милицию. Пришёл писать заявление о пропажи Ольги. Зачем? В такой ситуации человек судимый скорее скроется, сбежит. Сергей показался Константину не настолько хитрым и продуманным, чтобы преднамеренно лезть в логово сыщиков. Немирович склонялся к тому, что Нечипоренко не знал об убийстве, поэтому пришёл. Невиновен он, невиновен.

Костя, размышляя и прохаживаясь по кабинету, остановился у окна. Он посмотрел вниз на улицу и увидел, как Вера вышла из отдела и пошла по улице. Наверное, домой. Валентин перехватил взгляд капитана и тоже посмотрел в окно.

– Ты, Костя, на Веру-то не западай, – тихо произнёс Глущенко.

– Я уже это слышал от тебя. Ещё утром. Может, пояснишь?

– Она девушка Сан Саныча Мантуленко. Начальника нашего.

– Девушка или жена? – уточнил Костя.

– Зря ты так, Константин Сергеевич. Мантуленко мужик жёсткий. С ним лучше дружить.

– Я лучше с Верой подружусь, – ответил Немирович, провожая взглядом Мохову.

– Смотри, – тон Глущенко изменился, добродушная улыбка пропала с его лица, – не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Капитан посмотрел на Валентина. Складывалось впечатление, что Вера Мохова не девушка Мантуленко, а возлюбленная Глущенко. Настолько Валентин негативно отнёсся к желанию Немировича приударить за экспертом.

– Валь, ты чего? – спросил Константин. – Ты чего так переживаешь. Крепостное право отменено больше века назад. Ладно тебе. Если Вера скажет, что Александр ей дорог, я сразу оглобли разверну. Но она же не противится. Или я не прав?

– Хватит об этом, – оборвал беседу Глущенко. – Может быть, у вас там, в Москве, это и правильно, а у нас так не делают. Всё! Закончили! Телемастера я завтра найду. Я пошёл. До свидания.

Глущенко накинул кепку на голову и вышел.

– До завтра, – уже закрывшейся двери сказал Константин. – Похоже, я с тортиком поторопился. Домострой у них тут, что ли?

Немирович не спешил. Он подождал пока за ним приедет Витя Бауэр и с тортом отвезёт его к дому Веры Моховой.

– Спасибо, Витя, – поблагодарил Константин молодого товарища. – Ты завтра с утра в отдел не приезжай. Дуй сразу в «Восход».

– Слушаюсь, товарищ капитан, – Витя приложил руку к мотоциклетной каске. – Удачного вечера.

– Спасибо.

Немирович направился было к подъезду, но вдруг резко обернулся и махнул рукой Бауэру.

– Стой! – крикнул он, стараясь перекричать рокот мотора. – Глуши!

Немирович подошёл близко и спросил:

– Вить, скажи, а почему Валя Глущенко так разозлился, когда узнал, что я хочу за Верой приударить?

Витя громко выпустил воздух, снял каску и повесил её на руль.

– А вы ему сказали, что идёте к Вере?

– Ну так прямо не сказал, но намекнул. А что, не надо было?

– Он бы всё равно узнал.

Бауэр пошарил рукой по карманам, достал конфетку и собрался развернуть фантик, но внезапно протянул конфету Косте.

– Леденец хотите? – спросил он.

– Нет. Ты на мой вопрос ответить можешь?

– Тут история плохая была, – громко вздохнув, начал Витя. – Валя из-за Верки с женой чуть не развёлся. Влюбился в Мохову. Она вроде как сначала с ним встречалась, всё у них шло хорошо. Глущенко уже комнату снял. А тут вдруг появился Сан Саныч.

– Что значит появился?

– Его из соседнего района перевели к нам начальником розыска. Мантуленко с Валентином ещё со школы знакомы. Сан Саныч на Веру глаз положил. Ну и всё. Валя побоку, а Мантуленко на коне.

– Интересно девки пляшут. Так Вера Мохова девушка нарасхват, так получается? – спросил Немирович.

– Не люблю я её, – нахмурился Витя. – Играет мужиками как хочет. То ли дело моя Надя. Пусть и не писаная красавица, но зато добрая, честная и любить умеет.

– А что же ты меня не отговариваешь от Моховой?

– А зачем? – Бауэр широко улыбнулся, – Вы совсем другой. Я же вижу, не дурак. Вы с ней поиграетесь, потом хвоста накрутите и свободна в чисто поле. А Моховой так и надо.

– Ты, по-моему, меня переоцениваешь, Виктор.

– Не-а! Вы себя со стороны не видите. Вы не влюбитесь. Вам побаловаться и больше ничего не надо. Я же вижу.

– Ты я погляжу, профессор психологии, – Костя хлопнул по-дружески Витю по плечу и добавил. – Езжай. Я пойду, побалуюсь.

Витя громко рассмеялся, надел каску, завёл свой «CZ», и уехал, оставляя за собой кудри песчаной пыли.

Костя поправил причёску и вошёл в подъезд. Квартира Веры Моховой была на втором этаже. Дверь, обитая коричневым дерматином, выглядела по-современному. В Москве такая обивка была у каждой второй квартиры. Костя нажал на звонок. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти, с хорошей причёской. Одета так, будто собирается выйти из дома. Женщина рассмотрела Костю, задержала взгляд на коробке с тортом, и громко сказала:

– Вера, это к тебе.

– Да! Да! – послышался голос Веры откуда-то из глубины квартиры. – Мама, проводи Костю на кухню. Я сейчас.

– Так это у нас Костя, – сказала женщина и пригласила жестом кавалера в квартиру. – Иди, Костя, за мной.

Мама Веры провела Немировича на кухню. Кухонька маленькая, даже очень маленькая. Женщина указала на стул в углу у окна.

– Садись, – в приказном тоне сказала хозяйка. – Торт давай.

Костя протянул коробку с тортом. Женщина взяла коробку и сказала:

– Не бойся, Костя, в холодильник отнесу. Меня Раиса Семёновна зовут, – представилась наконец-то мама. – То, что я мама этой балахрыстки, ты уже понял.

– А почему вы так её называете?

– А потому, что пора уже мне внуков нарожать, а она… – Раиса отчаянно махнула рукой и исчезла за углом.

Через несколько секунд Раиса появилась снова. Поправила причёску и сказала:

– Ну я пошла. На дежурство опоздаю. Не балуйтесь тут спичками. Она сейчас выйдет, – Раиса Семёновна показала куда-то вглубь квартиры. – Пока.

Константин услышал, как щёлкнул дверной замок. Наступила тишина. Только пластмассовое радио, висевшее на стене, бубнило что-то невнятное женским голосом. Немирович привстал, дотянулся до приёмника и сделал звук громче. «Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, – говорила поставленным голосом диктор, – начал трёхдневную поездку в Грузию, на празднование пятидесятилетия Грузинской ССР и компартии Грузии». В эту минуту в кухню вошла Вера и выключила радио.

– Ну вот, не дала дослушать, – пошутил Костя. – Дальше самое интересное будет.