Красная башня

– Смотрите, как бы он в обморок не грохнулся, интеллигент хренов, – Усманов сплюнул и отошел подальше.

Эти двое спускались на площадку порознь, так, словно старались держаться друг от друга подальше.

– Привет, Иван, – устало сказал Воеводин и поднял руку. – Вот. Глянь.

Интеллигент в вельветовом пиджаке увидел столб и встал, как вкопанный, будто натолкнулся на стеклянную стену. Потом поправил очки и присел, вглядываясь в резьбу.

Женщина подошла к Усманову. Ткнулась губами в его щеку.

– Прости. Это был приказ, – прошептала она.

– Знаю. Надеюсь, он тебя не сильно доставал?

– Мы молчали всю дорогу. Нам не о чем говорить, сам знаешь.

Воеводин повернулся к ним.

– Мария! Привезла, что я просил?

– Да, Александр Владимирович.

Она передала ему папку с бумагами. Тот раскрыл ее, перевернул пару документов. Захлопнул.

Интеллигент Иван снял очки и приблизил лицо к столбу, чуть не касаясь символов носом. Осторожно убрал комок земли от подножья.

– Ну, что скажешь? – спросил Воеводин.

Иван поднялся, не спуская глаз со столба.

– Это послание.

Наступила тишина. Даже двое галдящих у машины оперов замолчали и повернулись к нему.

– В каком смысле? – нахмурился Воеводин.

– В прямом. Тут что-то написано, но я не могу это прочитать.

– Тогда откуда взял, что это послание? – резко спросил Усманов.

– Здесь использованы руны, и они стоят в определенном, не повторяющемся порядке. Кроме того, символика. Сверху солярная, небесная. В середине земная. Снизу хтоническая, но там плохо видно, она почти вся закопана. И еще вот эти знаки, – он показал на ряды кракозяблов, похожих на извивающихся червяков. – Они смахивают на тайнопись. Но именно с такой я не сталкивался. Конечно, все это может быть просто узорами без всякого смысла. Но уж больно качественно вырезано. Филигранно. Большой мастер делал.

– Большой мастер отрезать головы, – буркнул Усманов.

– Одно другому не мешает, – сказал Иван. – Тебе ли не знать.

Усманов стиснул зубы.

– А много у нас здесь существует таких мастеров? Разбирающихся во всем… этом? – спросил Воеводин.

– Сложно сказать. Раньше мало было. А сейчас в интернете что угодно можно найти. Руны. Тайнопись. Как резать дерево. Как головы.

Иван вгляделся в торчащую наверху голову.

– Ее надо снять. Тут несколько линий. Хочу взглянуть на их продолжение.

Воеводин посмотрел на судмедэксперта. Тот пожал плечами.

Наряженный в резиновый фартук и перчатки техник притащил табуретку, забрался и осторожно потянул голову Саши Белого вверх. Голова чавкнула, отделяясь от столба.

Техник недоуменно заглянул внутрь.

– Слушайте. Она же здесь совсем пустая. Все вычистили. Даже мозги.

Но его никто не услышал. Все смотрели на то, что было под ней.

Столб заканчивался окровавленным коническим навершием в виде вытянутой вверх звериной морды с круглыми глазами и оскаленной пастью. Деревянные зубы чудища выпирали из столба, словно кабаньи клыки.

– Что это за хрень такая? – Воеводин почувствовал, как во рту моментально пересохло.

– Это идол, – помолчав, ответил Иван. – Простой идол.

***

Допрос 1. Полгода спустя

– … Давайте я процитирую. Политов, Иван Петрович. В начале 2000х аспирант госуниверситета, кафедра краеведения. В дальнейшем – сотрудник Центра Этнографических Исследований, обозреватель газеты «Новое дело», частный детектив. Все верно?

– Вроде да.

– Вроде?

– Я не был с ним близко знаком. И уж тем более не разбирался в его биографии. Сталкивались пару раз на расследованиях.

– Зачем полковник Воеводин вызвал его на место преступления?

– В качестве консультанта. Воеводин часто обращался к сторонним специалистам, когда дело выходило за стандартные рамки. Если вдруг обнаруживались какие-то исторические, религиозные или этнографические вопросы, он вызывал Политова.

– Но почему именно его? Политов не профессор, не доктор. Даже не доцент. Он был только аспирантом, да и то давно.

– Точно не знаю. Рассказывали, что он пару раз сильно помог Воеводину в сложных делах. Специализировался на современных сектах, особенно на тех, что связаны с политикой, террором и большим бизнесом. Ну, знаете, хаббардисты, аум синрикё и прочие. Да и вообще был скорее практиком, чем теоретиком. Экспедиции, расследования, опросы пострадавших. Какой смысл вызывать профессора, который только и делает, что студентам очки втирает? Нужен тот, кто умеет работать в поле. Да и личные отношения тоже важны.

– У них были какие-то личные отношения?

– Ну, друзьями они вряд ли были, но… У Политова не было опыта службы в органах, только второе юридическое, а с таким анамнезом получить лицензию частного детектива довольно сложно. Воеводин помог. Там по закону ничего предосудительного, но с точки зрения практики…

– Зачем Политову понадобилась лицензия детектива?

– Вот этого точно не знаю. Наверное, для своей сектантской специализации. Или потому что его к тому времени выперли из газеты и надо было как-то зарабатывать.

– Прокомментируйте сообщения о том, что Политов… э-э… злоупотреблял…

– Да говорите прямо – бухал по-черному. Не просыхая. Правда, надо отдать должное, на качество работы это не влияло. Даже с бодуна замечал такие вещи, которые ни один наш трезвенник в упор не видел. Насчет причины не могу сказать. Там была какая-то личная трагедия. Воеводин подкидывал ему работу в том числе и для того, чтобы из ямы вытащить.

– Хорошо. Вернемся к обсуждаемой ситуации. Когда стало ясно, что столб – это не столб, а идол, какую версию объявили рабочей?

– В городе завелся маньяк, повернутый на язычестве.

– Политов с нею был согласен?

– Нет.

– Но никому тогда об этом не сказал.

– Почему? Сказал. Только не Воеводину.

Глава 2. Символ

– Может, все-таки останешься? – Усманов медленно переместил ладони ей на бедра.

– Извини, Тёмка, не сегодня, – Маша ловко вывернулась, продолжая натягивать на себя платье.

– Сегодня не сегодня, вчера было не сегодня и позавчера было не сегодня.

– Не обижайся. Сам знаешь, работы море. Еще маньяк этот… Выспаться хочу.

– Я тебя провожу, – он потянулся за рубашкой. – И даже отвезу. Сама говоришь – маньяк.

– А свою машину я здесь оставлю? А завтра на автобусе? Не дури.

Усманов любил смотреть, как она одевается. Обычно это происходило медленно и грациозно, но не в этот раз. Маша хмурилась, не попадала в рукава, потом рванула с вешалки кардиган, чуть не потеряв пуговицы. Туфли. Сумка.

– Пока-пока… Осторожно, зверь, помаду не сотри…

– Да зачем тебе помада!..

– Пригодится.

Привычный взгляд через плечо, улыбка.

Дверь хлопнула. Остался только запах духов и удаляющееся цоканье каблуков на лестнице.

Усманов устало прислонился к стене. Он знал, почему сегодня все было так сумбурно. Несклеивающийся разговор, быстрый секс.

Потому что опять на горизонте появился… этот. Появился, прошмыгнул мимо и исчез, испортив весь день и опять вогнав Машку в депрессию. В прошлое его появление депрессия длилась неделю.

Усманов прошлепал на кухню, откупорил бутылку коньяка и налил целую рюмку. Выпил, закинул в рот дольку лимона. Вернулся обратно в комнату, прошел мимо висящей боксерской груши и с размаху двинул справа, представив на ее месте ненавистную очкастую морду.

***

На каблуках было сложно, но Маше нравилось прыгать через ступеньки. Это напоминало детство, полутемный подъезд в сталинке, широкие лестницы с запахом непонятно чего – старых стен, хлорки, кошек и собак. Здесь была новостройка, и пахло свежим ремонтом, но на некоторых этажах свет почему-то не горел. Однажды почудилось, что в коридорном мраке движется что-то большое, и она передвинула сумку ближе к локтю. Хотела было подойти ближе, посмотреть, но тряхнула волосами, громко сказала: