Красная нить

Екатерина Горбунова

Красная нить

1

Первого сентября Валентина Максимовна зорко оглядела малышей совиным взглядом и посадила за первую парту, прямо перед собой, его, самого высокого, но с минус четыре, и ее, самую маленькую, но с бантами на полголовы. Ельникова и Санкина, которых безжалостно отсадили дальше, хотя их мамы уже почти числились в родительском комитете класса, насупились, зашушукались и решили, что эти двое – самые противные. Хотя ведь рассаживали всех. Рядов было три. И на первых партах второго и третьего ряда тоже расположился кто-то другой.

Лис решил не обращать внимания на шепот. И на свою соседку по парте – тоже. Всего лишь надо не слушать Ельникову и Санкину, а слушать Валентину Максимовну, и не смотреть в сторону бантов, хоть они так и норовили попасть в поле зрения. А когда на переменке выяснилось, что ему придется встать с их хозяйкой в пару, чтобы пойти в столовую – план рухнул напрочь. Соседка послушно пристроилась рядом и протянула руку. Лис нащупал в маленькой ладошке что-то жесткое и круглое. Стало интересно, но посмотреть не получалось, потому что мелкая не отпускала.

Только в столовой, когда Валентина Максимовна подвела своих подопечных к отведенным столикам, Лис увидел подарок: голубой прозрачный шарик, внутри которого, если посмотреть на свет, играла радуга. Здоровски! И бантоголовой не жалко?

Лис посмотрел прямо в глаза соседки, внутренне ожидая подвоха, что возьмет и скажет сейчас отдать. Но она не сказала. Только щербато улыбнулась, так, что в ее глазах тоже вдруг заиграли радуги, и произнесла:

– Докия.

– Чего? – затупил Лис.

– Меня зовут Докия, – терпеливо повторила мелкая. – Если полностью, то Евдокия. Можно, Дуся, или Дося, но мне так не очень нравится. Мама называет Доня. Но я сама за Докию.

Ельникова и Санкина, услышав какую-то часть фразы, громко заржали, так, что Валентине Максимовне пришлось сделать им замечание.

– А я – Елисей. Можно, Лис.

– Я знаю, – сообщила Докия. – Мы же вместе были на подготовке.

Надо же, она его запомнила. А вот он – точно нет. Но куда с его минус четыре разглядеть такую малышку! Без бантов Докия, наверное, станет в половину меньше. Лис даже немного испугался, что завтра, когда форма будет не парадная, он опять не увидит свою соседку.

Оказалось, что Докия живет в соседнем доме. И ее мама знакома с мамой Лиса. Поэтому мамы отправили детей чуть вперед, а сами пошли сзади, чтобы болтать, как будто не наговорились за то время, что ждали во дворе школы.

Хотя, пожалуй, Лис был не против. Он уже почти привычно взял Докию за руку и повел. Она маленькая. А он большой, хоть и не очень хорошо видит. Значит, ее надо оберегать.

Однако как-то получалось, что это Докия подсказывала, где лужа, где рытвина, а где вообще надо встать, посмотреть сначала налево, потом направо, потому что подошли к хоть и узкой, но дороге, а только затем переходить.

– Доня, пора прощаться. Говори Елисею, до свидания! – сказала ее мама, но особо поторапливать не стала, потому что продолжала болтать с мамой Елисея.

Лису стало немного жаль, что они живут так рядом от школы. Вот бы жили в другом квартале, а еще лучше, через остановку, или вообще через десять. Он не смог сдержать вздох, насупился и потупился. Потом нащупал в кармане брюк стеклянный шарик, достал его и протянул девочке.

– Не понравился? – огорчилась та. – Это же подарок!

– Понравился. Очень, – признался Лис. – Очень суперский шарик. Редкий. Несправедливо, что он будет только моим. Давай, ты мне его каждый день будешь дарить с утра. А потом я тебе буду его отдавать. Тогда он будет нашим общим.

Докия задумалась. Наверное, она думала целый час. Лису даже надоело просто так перетаптываться на одном месте, а обе мамы уже начали сто тридцать пятую тему для разговора. Но потом опять радужно улыбнулась и кивнула:

– Идет!

Напрасно Лис боялся, что не узнает Докию без бантов, она же пришла и села за одну с ним парту. Порылась в портфеле, выудила шарик и протянула его вместо приветствия. И сразу по всему классу замерцали радуги! Просто волшебство какое-то!

– Тили-тили-тесто! – противно заверещали Ельникова и Санкина. – Порошок Дося, постирает, что не просят!

Мало того сами верещали, так еще и других стали привлекать. Уже почти весь класс пялился на Лиса и Докию. Кто-то подпевал вместе с врединами, кто-то хихикал в кулачок, кто-то просто наблюдал, что будет дальше.

Лис оглянулся и сделал предупредительный взгляд. У мамы он выходил особенно хорошо. У папы хуже, но тоже становилось страшно. Видимо, Лис пошел не в родителей, потому что Ельникова и Санкина и не подумали угомониться. Пришлось взять и со всего маха стукнуть рукой по парте.

Хлопок получился на славу. В классе сразу стало тихо. Только обидно, что ладошка сначала загорелась, а потом ужасно разболелась.

Валентина Максимовна удивленно спросила у дверей:

– Это что еще такое, Стрельников? Ты чего себе позволяешь?

Докия, маленькая, будто детсадовка, подошла к учительнице, встала напротив и громко сказала:

– Он ничего себе не позволяет. Просто Елисей решил показать мне прием боевых искусств.

– Да? – Валентина Максимовна переводила взгляд с Докии на Лиса и обратно. – Ты занимаешься боевыми искусствами? Разве тебе можно?

– Ему нельзя, он сам, – продолжала отвечать Докия.

И она говорила настолько уверено, что Лис сам ей поверил и даже закивал головой. В испуганных глазах одноклассников забрезжило уважение. Даже у Санкиной. Еще бы: боевые искусства!

А Ельникова надулась, как мышь на сыр, и заявила:

– А вот и не правда! Ничем Стрельников не занимается! Он очкарик и тупой! Он нас хотел побить!

– За что же он вас хотел побить, Алиса? – вкрадчиво поинтересовалась Валентина Максимовна.

Лис даже сник.

– Потому что они с этой дурой Кисловой влюбились! – выпалила Ельникова, и добавила: – Тили-тили-тесто!

Стало совсем страшно. Даже пятки похолодели и сердце запрыгало в ушах. У Лиса было так пару раз: в садике, когда на утреннике он учил-учил стих, а рассказать не смог, и когда кровь на анализ перед школой брали. Оба раза приходилось махать перед носом Елисея вонючей ваткой. А сегодня вместо ватки оказалась горячая ладошка Докии, скользнувшая в его руку, и крепко-крепко сжавшая, что Лис передумал бояться.

Валентина Максимовна прошлась туда-сюда по классу. Потом остановилась. Набрала в грудь много воздуха, словно собралась рассказывать что-то долгое и нравоучительное, но в итоге произнесла лишь:

– Так разве это плохо, когда люди друг друга любят? – так произнесла, что Лис опять воспрянул, а вот Ельникова расплакалась.

Через месяц у мамы Лиса закончился отпуск. Но мама Докии – тетя Лена – пообещала забирать детей со школы и следить, чтобы все было в порядке. У нее пока отпуск не заканчивался. Вернее, он еще даже только начинался, как объяснила Докия: скоро у них должен был родиться малыш, и ее маме еще долго сидеть дома. Будет гулять с братишкой или сестренкой, и заодно встречать. И сообщила:

– Уже коляску купили.

Лис посмотрел на Евдокию и прикинул, если она такая маленькая, каким же будет тот, новый, ребенок? Пожалуй, ему даже не коляска понадобится, просто тетя Лена положит его в карман и будет так ходить, совсем не напряжно.

Но когда выпал снег, и Докия стала старшей сестрой, у тети Лены перестало получаться забирать ребят после школы. Приходилось привлекать к этому делу бабушек. А они вечно куда-то торопились. Или норовили угостить той едой, которую считали правильной, например, курагой и изюмом. Или вовсе старались забрать Лиса и Докию по отдельности. И так происходило все чаще и чаще. Бабушки почему-то общих разговоров не находили, ограничиваясь приветствиями и прощаниями.

Помощь бабушек Лису не понравилась. Он попробовал поспорить, что уже большой, что может самостоятельно отпирать дверь, и даже знает, как вести себя с незнакомыми. А уж разогреть себе обед в микроволновке – это вообще пустяки.