Страница 3 из 7
– По чему у вас лагеря не показаны? Постанова!
Или даже «по станова», точно не по мню.
Постановка – всё. Да, абсолютно всё есть постановка. Нет в этом мире «не постановки». Когда артисты из корейской госбезопасности играют довольных корейцев – это тоже жизнь, на которую вы смотрите. Лагерь и цветок равнозначны перед лицом жизни. Всё постановка. И в то же время – всё правда. Любая постановка – тоже правда, даже когда нету «про лагеря».
Где правда… Мы не против правды, мы против глупости. Мы толком не знаем, как наше бессознательное воспримет литературное действо, что и в каком виде оно почерпнёт. Не просто почерпнёт, но и впитает в себя, то есть в меня, в нас, в вас. Прочитанная книга становится нами.
Но раз мы такие непонимающие, тогда что – вообще не читать? Читать. Я знаю хороший способ справиться с любым текстом – это внимание и любовь семьи. Когда вокруг ребёнка любовь, ему не страшно страшное. И даже если он не обратится к родителям с прямым вопросом о покупательной способности двадцати копеек, за которые студент процентщицу укокошил, ему все равно будет в меру комфортно, потому что рядом семья.
Литература у нас великая, язык чудный, но без любви человек всё равно одинок с текстом, беззащитен перед его могуществом. Посмею предположить, что восприятие текста сильно зависит от состояния читателя. Можно со смеху угорать, читая драму.
Только другим не показывай, как весело тебе читать про Анну и паровоз – не поймут, у них свои шабланы парят над макушкой.
Антикофе
Все гуманитарные науки зависят от культурно-исторического контекста. Какая-то больше, какая-то меньше. Наука история, например, очень зависит – очередное поколение политиков переписывает учебники истории, и дети живут уже в новом мире. Хорошо сказал Виктор Пелевин: история – это просто назначенное людям прошлое. Наука психология тоже зависит от культурно-исторического контекста. Контекст у нас вполне определенный: двадцать первый век, англосаксонская модель капитализма, потребительское безумие. Если говорить о таких явно различимых вещах, как мотивирующая мотивация и успешный успех, то всё и ежу понятно. Посмею заметить, что во многих областях психологии и психотерапии тот же туман, те же дебри. Уйти от контекста – практически невыполнимая задача. Тот, кто не ушел, слушает практические рекомендации контекстологов (давайте назовем этим словом тех б/у, кто пропагандирует вышеупомянутый контекст как единственно правильный способ жить), и старается не высовываться из контекста.
Например, нас учат, что утром надо для начала взбодриться, хотя бы чашечкой кофе. Взбадриваться надо для того, чтобы вы удачнее вскочили в отъезжающий от остановки контекст. В офисе ведь все будут уже взбодрённые, и вам нельзя отступать, вы тоже хотите карьеры и денег.
Но я не спешу по утрам взбадриваться. Я стараюсь растянуть пробуждение на целый час. Сейчас объясню – почему.
Ученые (конечно, б/у) подключили к простой человеческой голове измеритель электромагнитного излучения, и принтер напечатал энцефалограмму. На картинке оказались условно изображены электромагнитные волны: в разных состояниях сознания их частота была разной. Ночью, во время сна, волны были короткими, их назвали дельта, частота составляла от одного до четырёх герц. Днем частота волн поднимается, доходя до тридцати герц – это бета-волны. В состоянии бета-волн человек лучше всего живет в нашем контексте – он активен, аналитичен и практически не осознан. Идеальное состояние для достигаторского общества, ориентированного не на «быть», а на «иметь». Вскочил, догнался кофием до бета ритма – и побежал самореализовываться.
Моя работа творческая, и для меня важно находиться в спокойном состоянии сознания. Я вообще стараюсь не выскакивать из внутренней тишины. Как говорил один святой: «Если работа ведёт к раздёрганному состоянию духа – оставь эту работу». Цитата дана приблизительно, но смысл не утрачен. Если работа вводит меня в состояние заводного цыплёнка, я делаю передышку. Большую передышку, пока не перестану быть цыплёнком.
Если работа меня совсем раздёргивает, я могу её и оставить – для меня это знак, что её не надо делать вообще. Я уважаю лентяев и прокрастинаторов. Господи, какое чудовищное слово-то…
Если работа требует резкого изменения сознания (например, команда «подъём»), то лучше сменить работу. Так и заявите своему старшине в армии:
– Товарищ старшина, отзыньте от меня со своими бета-ритмами! Я альфа!
Зачастую лучше подстроиться под состояние, и оно вам подскажет, чем для вас лучше всего заниматься в жизни.
Социум антифизиологичен, он вреден для здоровья, он живёт не по солнцу. Ритмы социума уродливы, особенно в городах. Надеюсь, вы меня правильно сейчас понимаете – это не про то, что следует стать социопатом. Это про то, что в вопросах здоровья – сначала Я, а потом социум.
Утро переводит человека из спокойного состояния в активное (какая глубокая мысль, однако). Я предпочитаю плавный переход, а не бросок в мир, словно я ещё в армии служу, и меня поднимают командой «подъём».
Поэтому я стремлюсь продлить утром ночь. Я не делаю сразу зарядку, не наливаю в себя кофе, не включаю телевизор. Это легко, потому что у меня его нет ровно с двухтысячного года: могу сказать, что отсутствие моего телевизора – ровесник века. Даже йогой с самого утра не занимаюсь, чтобы не сравнивать себя с гуттаперчевыми йогическими девушками, которые на «ютубе» задирают ноги на метр выше сахасрары, и размахивают сахасрарой на пятке, как дрессированный тюлень кольцом на хвосте.
Более того, я не охлаждаю себя – не пью холодную воду, не раскрываю окна, не трогаю прохладные вещи. Я иду в туалет, и потом к себе в кабинет.
Сначала я медитирую. С утра мозг ещё в медленных ритмах, и доступ к подсознанию лёгок. Днём на такое расслабление потребовалось бы куда больше времени. А сейчас вход в медитацию выглядит как продолжение сна. Медленные ритмы не срываются «Пионерской зорькой» и заводскими гудками, мозг успокоен, подсознание относительно доступно. Можно посвятить время погружению в себя. Медитация – это погружение в себя, плавное опускание внимания в глубину подсознания, на самое дно – не пугайтесь, там есть, чем дышать. Там настоящий «я», без слоёв эго, нажитых и скопированных, окружающих истинную сущность, как броня. Эта броня не нужна. Можно жить без брони, не защищаясь, не оправдываясь, не атакуя других.
Я слыхал утверждения, что медитация может быть вредной. Полагаю, что для психически здорового человека медитация не может быть вредной. В этой книге мы не рассматриваем серьёзные случаи, обусловленные, например, механическим поражением головного мозга. Скорее всего, эту книгу читают люди обычные, как я. Мы с вами имеем особенности, но в целом у нас всё в порядке, не так ли?
Медитация продлевает состояние невысоких частот, и если ночью, во время сна, я не управляю процессами в подсознании, то сейчас, после пробуждения, я могу с подсознанием неплохо работать. Можете взять любую методику, которой доверяете. Мне нравится Джо Диспенза, для меня его приёмы наиболее хороши.
Иногда медитация не идёт. Я не расстраиваюсь, когда это так. Я просто сижу минут двадцать минимум, и ничего не делаю. Ничего не делать – это очень ценный навык, настойчиво советую им овладеть. В данном случае я ограничиваю телесную активность… скажу иначе – я её просто не проявляю. То есть, речь не идёт о сознательном сдерживании телодвижений. Я просто знаю, что тело не прочь ещё подремать, и я преподношу ему этот подарок. Мне некуда спешить, меня никто не гонит, никто не ждёт, я хозяин своего времени. Я сейчас посижу, а потом плавно, медленно, осознанно начну свой день.
После медитации тело становится таким чувствительным, что мне не хочется браться за металл дверной ручки.
Ошарашить утром тело воплями телевизора или командой «подъём» – не физиологично. Повторю ещё раз – социум тотально антифизиологичен. И не только социум. Воздух в квартире не движется, он не свежий, в нём пыль и испарения. Краска, пластик, клеёное дерево не способствуют росту здоровья. Квартира не физиологична. Унитаз не физиологичен, ваша поза на нём вредна для организма.