Я Распутин

Менделеев! Узнавание пришло внезапно, ударом. Он же заболеет скоро воспалением легких. И умрет. Уже в конце января.

Я рванул к нему, роняя шубу, схватил за руку:

— Позвольте, что за фамильярность? — Менделеев опешил

— Не иди, не иди в прорубь, батюшка!. Худо будет! Видение мне было, заболеешь и умрешь! Скоро, совсем скоро!

На льду повисло тяжелое молчание, только журналисты что-то быстро записывали в блокноты. Из церкви выглянули попы.

— И чем же, позвольте узнать, заболею? — Менделеев опешил

— Харкать будешь, лихоманка в груди будет. Одень, шубку обратно, мил человек

— Я не мил человек! Я академик! — ученый оттолкнул мою руку, но заколебался

Нет, эту ситуацию, я просто так не отпущу!

— Эй, народ честной, а ну ка дружно! — я повернулся к толпе, вперил свой взгляд в людей — Молим тебя…

— Дмитрий Иванович — кто подсказал мне под руку

— Дмитрий Иванович! Не иди в прорубь! Худу быть!

Толпа загомонила, кто-то подхватил мой клич.

Академик оглянулся, свитские пожали плечами, Столыпин закатил глаза, пробормотал: “Опять клоунада”.

Но мое выступление сработало. Менделеев плюнул на снег, подхватил шубу и ушел. Я же только сейчас понял, как меня бьет озноб от холодной воды Невы.

Всю неделю продолжались мои визиты и знакомства с нужными людьми. Я повстречался с главой кадетов Павлом Николаевичем Милюковым, отвизитировал Александра Гучкова — председателя партии Союз “17-го октября”. Последний оказался большим любителем дуэлей и сразу потребовал в подробностях рассказать о картеле Лохтина, с удовольствием вникал в детали и подробности. Оба политика показались мне хитрыми, циничными, очень “себе на уме”. Хорошие манипуляторы и краснобаи. Трудно будет с ними.

Еще один визит я совершил, как и обещал, в дом генерал-лейтенанта Палицына. Глава Генштаба принимал меня на высшем уровне — закатил званый обед, перед которым заставил извиниться передо мной своего сыночка. Тот был готов провалиться сквозь землю от стыда, но все-таки набрался мужества и пробормотал нужные слова.

Дабы спасти от унижения Палицына-младшего, генерал увлек меня в курительную комнату “попробовать новые кубинские сигары”. Я не курил в своей “прошлой” жизни, не собирался начинать и в “новой”. Вежливо отказался.

— Что же ваши видения? — поинтересовался Палицын, плотно прикрывая дверь — Говорят на Крещении вам было послание свыше?

— Ох, Федор Федорович! Грехи мои тяжкие, морока на глаза падает, образы мелькают — я тяжело вздохнул — Голове апосля болит, словно чугуном залитая

— И что же видится?

— Из последнего — железные птицы аеропланы огромные по небу летят. О двух моторах на каждом крыле. Из нутров солдаты с шелковыми мешками, наподобие парусов, вниз сыпятся, словно саранча.

Палицын обалдело на меня уставился:

— Это что же, парашюты?

— Не знаю, батюшка, белые такие купола по всему небу и летят, летят, медленно так вниз…

— Это как же понимать?

— Как хошь, так и понимай. Мне объяснений не дается, только видения.

Разумеется, моя задача была не объяснять генералу идею десантных войск — до Ильи Муромца еще восемь лет, да и не нужны десанты на Первой мировой. Тут бы патронов да пушек со снарядами запасти. Моя идея была в другом — заронить в головы генералитета саму возможность боевого применения самолетов. Сейчас военные воспринимают аэростаты да аэропланы как игрушку. Ну занимается Кованько чем-то там на Волынском поле, Великого князя вовлек, ну так чем бы дитя не тешилось… А мы тут будем по-прежнему готовится к прошлым войнам. Шашку наголо, ура, ура…

С Палицыным беседовали долго — он аж три сигары с долгими перерывом выкурил. Но вроде бы что-то в голову заронить удалось. По крайней мере взгляд у генерала после того, как мы вышли из курительной, был сильно задумчивый.

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! ВАШ ЛЮБИМЫЙ ГЕРОЙ И ЕГО АВТОР УХОДЯТ НА НОВОГОДНИЕ КАНИКУЛЫ. НАДЕЮСЬ, ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ПИСАТЕЛЯМ ТОЖЕ НАДО ОТДЫХАТЬ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКОВ.