Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 13

– Торгуешь? – сухо спросил я.

– Торгую, – сухо ответил он.

Я достал из кармана пульт.

– Короче, у меня был очень хуёвый день, – начал я.

– Я заметил, – скривился торговец, смерив меня взглядом.

– Я не про это, – махнул рукой я. – кровь на моей одежде – дело обычное. Не понравилось мне, недавно, как один жирный хуй со мной базарит, надменно так, по-охуевшему, вот я его пополам и разорвал…

– Я так рад вас видеть! Не хотите ли чего-нибудь купить, или, быть может, продать? – жирдяй натянул самую дружелюбную улыбку, какую только был способен изобразить.

– А вот, кстати, хотел бы, – кивнул я. – Я только что с поверхности вернулся, попал там в серьёзную передрягу – еле ноги унёс. Всю снаряду бандитам оставил, но пульт свой любимый прихватить успел. Охуенное, высокотехнологичное устройство: универсальный, настраивается под любую технику, и телик любой берёт и магнитолу, батарейки новые, сам ставил. Короче, хуй бы продавать стал – сам пользуюсь, но делать нечего – бабки нужны. За сколько возьмешь?

Жирдяй взял пульт и долго вертел его в руках, внимательно изучая… Слишком долго. Ещё секунда и я дал бы ему в ебло, чтобы ускорить мыслительный процесс, но жирный торговец, словно услышал мои мысли:

– Точно универсальный? – с недоверием спросил он.

– Обижаешь! – я выхватил у него из рук пульт и стал показывать на разные кнопки:

– Вот тут зажимаешь и направляешь на телек, потом вот сюда жмешь, а потом уже

сюда, ну и всё! Я на «Советской» проверял на трех ящиках – пульт пашет как положено… А знаешь что? Не надо мне на слово верить! Давай к твоему ящику сразу подключим, где он тут у тебя?

Ясен хуй, телевизора тут не было, и это сразу ясно любому, у кого есть глаза. Также ясно, что пульт этот нихуя не универсальный. А еще ясно, что кнопки, в которые я тыкал, хуй знает, что делают, но точно не настраивают этот пульт на работу с разными телевизорами. Я даже не уверен, что он от телика вообще. Короче, вся надежда на то, что этот пидор куда менее искушенный торговец чем те, кто работают на «Торговой» или «Караванной».

– Так, а сюда ты зачем пришёл? – спросил жирдяй с недоверием. – Ты ж неместный, вроде. Чего на «Советской» не продал?

– Да я и не собирался продавать, чем ты слушаешь, вообще? Говорю же: себе взял. А к вам на станцию пришёл друга навестить – Андрюху «Сапёра», может знаешь? Думал он мне денег одолжит, чтобы до дома добраться, а его как назло не оказалось – говорят на поверхность ушёл. Вот и приходится выкручиваться…

Торговец снова взял пульт и принялся изучать с удвоенной силой, периодически поднимая недоверчивый взгляд на меня… Изучает падла, проверить игрушку не на чем, ну или в падлу заморачиваться, а универсальный пульт охота – за него штуки две можно выручить спокойно. В пультах он сечёт мало, вот и смотрит всё на рожу мою: пиздабола вычисляет.

– Триста рублей дам. Нормально? – наконец выдал он.

Ха! Рыбка клюнула! Пора вытягивать:

– Да ты охуел что ли? – возмутился я. – Увидел человека в безвыходном положении и воспользоваться решил, мразь!?

– Ладно, ладно! – поднял руки он. – Шестьсот?

– За шестьсот батарейки уступить могу, а за пульт минимум штука!

– Семьсот?

– Восемьсот, плюс комбез какой-нибудь потеплей, и помыться мне оформишь.

– Семьсот и все, что ты перечислил.





Я сделал вид, что крепко задумался, хотя на самом деле находился в финальной стадии заключения лучшей сделки в моей жизни (не считая случаев, когда я забирал вещи под угрозой расправы), так как цена этому пульту – две сотки максимум, да и то, если он работает, в чем я сильно сомневаюсь.

– Эх! – наконец махнул рукой я. – Ладно! В другой ситуации послал бы тебя нахер, но положение у меня безвыходное… По рукам!

Торговец, тоже явно довольный сделкой, подобрал мне комбез, и подсказал как дойти до помывочной, добавив на неё ещё десять рублей сверх оговоренной суммы.

Помывочные тут были самые обычные: деревянные надстройки у платформы, с установленными поверх бочками. Особо в них не понежишься – вода ледяная, но сейчас я был готов мыться даже в луже. В общем, через полчаса я вышел из помывочной чистый и довольный. Старый комбез я брезгливо выбросил на пути – отстирать его уже не получится, так пусть хоть крыс от станции отпугивает. Теперь на мне был надет чистый зелёный комбинезон, мои любимые тактические сапоги, которые я смог отмыть, ремень с набедренной кобурой, в которой отдыхал обрез, оперативная кобура, в которой висел «Дядя Толя», и чёрная разгрузка, которая всё же немного пованивала, но не выбрасывать же такую ценную вещь.

Ещё немного подумав о своём потрясающем внешнем виде, я закатал рукава, чтобы все видели мои солидные армейские часы и охуенные накачанные предплечья, поставив тем самым точку в создании образа идеального мужика.

Ну, теперь в бар! Жрать хочу – умираю.

У бара меня встретил маленький попрошайка с грустными глазами. Он снова протянул ко мне свою тощую руку… В тот раз я был груб с ним, потому что у меня не было ни денег, ни еды, чтобы помочь ему, но в этот раз мне будет нечем оправдаться перед своей совестью. Я остановился рядом с ним, вынул из кармана пачку купюр и пересчитал. Несчастный взгляд мальчика излучал неуверенную надежду…

– Пошёл нахуй! – грубо буркнул я и собирался было уйти, но тут приметил у мальца торчащую из кармана купюру. – Это что у тебя тут! Ух ты, червонец! А ну давай сюда! Дай сюда, сказал! То-то же! Маловат ты ещё для карманных денег! А теперь съебался отсюда! И чтобы не видел тебя у этого бара, сидишь тут, людям своей бедностью настроение портишь!

Бар мало чем отличался от помещения, в котором обитал торговец: тесная комната, тоже мрачная, тоже обшитая ебучим линолеумом. Из отличий тут были: барная стойка, сколоченная из грубых необработанных досок. За ней стоит какая-то жируха, похожая на торговца, видимо его дочка, с ней разговаривает какая-то тощая пизда, видимо официантка. В помещении восемь пластиковых столов и по три пластиковых стула вокруг каждого из них. Стулья и столы разных цветов и форм, покрыты толстым слоем почерневшего жира или хуй знает, что это вообще. Короче, тут не мешало бы прибраться, причём от души. Хотя, в данном случае, проще сжечь этот бар к ебеням.

Кроме меня в помещении ещё пять человек: четыре щуплых мужика, явно «крестьяне» и один малой шкет, лет двадцати, изучающий какие-то записи в тетрадке. Рядом с ним большой походный рюкзак, а на ногах просто охуительные военные ботинки – я бы убил за такие, бля буду.

Я прошёл к ближайшему столу и сел. У официантки, видимо, выработался инстинкт за годы работы, и она, услышав скрип стула за незанятым столом, резко обернулась и пошла ко мне, оборвав свой разговор с жирухой.

– Что будете заказывать? – улыбнулась она.

Ей было лет тридцать, если очень внимательно приглядеться, а при беглом взгляде казалось, что все семьдесят – явно бухает с пяти лет и столько же времени ебётся за деньги с кем попало.

– Чай. Горячий. Без сахара. И чего-нибудь похавать. Пару порций.

– Есть макароны с тушёнкой или рис с…

– Да мне похуй, – оборвал её я. – Неси, что хочешь. Только чай сразу. Пить охота.

Она ушла. Краем глаза я приметил, что пиздюк в охуенных ботинках пялится на меня. Хрен с ним, может пидор какой – тогда я не могу его винить: будь я пидором и увидь такого роскошного селезня, как я сам – тоже бы пялился.

Через минуту официантка принесла чай, а ещё через две меня наконец заебало, что малой в охуенных ботинках сверлит меня взглядом:

– Тебе чё надо, малой? – громко спросил я, не поворачиваясь к нему.

Малой дернулся от неожиданности и зашебуршил взглядом по бару, ища то ли выход, то ли ответ на мой вопрос. Затем он встал, сгреб тетрадь, запихал в карман, схватил рюкзак и быстро подошёл ко мне.

– У меня дело есть. Мне помощь нужна…

– Пошёл на хуй, – оборвал его я.

Что-то я в последнее время люблю слать всех нахуй.

– Я заплачу! У меня есть… – начал уламывать малой.