Страница 2 из 6
ДВА ВАЛА Упорная всходит луна,Свершая обряд молчаливый,Подъемля и руша приливы,Над морем проходит она.Давно ли ты стала такой,Пророчица глухонемая?Давно ли молчишь, отнимаяУ моря и сердца покой?Две силы над нею бегут,Подобные вздыбленным гривам:Одну называют приливом,Другую никак не зовут.В то время, как первая бьетО скалы, не в силах залить их,Вторая, в мечтах и наитьях,Бессонное сердце скребет.Навеки плененный луной,Бескрылый, в усердии пьяном,За нею по всем океанамВолочится вал водяной.Но там, где кончается он,Споткнувшись о гравий прибрежный,Другой нарастает прилежноИ плещет в квадраты окон;И, в нем захлебнувшись на миг,Под знаком планеты двурогой,Томятся бессонной тревогойИ зверь, и дитя, и старик…Два вала вздымает луна,И оба по- разному явны,Но правит обоими равно,Естественно правит она.1929ГРИФ За надрывным КарадагомГриф распластан рыжеперый,Смертью праведной и споройУгрожающий бродягам.А бродить не всякий можетПо разъятому вулкану,И, когда я в пропасть кану,Рыжий гриф мой труп изгложет…Это было: рвань сандалий,Сгустки крови на ладонях,Отклик стона в гулких доньяхЛавой ущемленных далей,Рожь изъеденных тропинок,Скрежет зыблемых карнизов,А вверху - крылатый вызовНа неравный поединок.Эту битву всякий знает,Все над пропастью мы виснем,Некий гриф беспутным жизнямО судьбе напоминает.Сквозь года, сквозь тучи зрячий,Смотрит хищник терпеливыйНа приливы и отливыЧеловеческой удачи.Он с паденьем не торопит,Он спокоен, потому чтоВиноградный сок АлуштыБудет неизбежно допит,Потому что мы летаемТолько раз и только книзуИ беспамятному бризуКлок одежды завещаем.1929УТЕШИТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО А писем нет… И Вам неведомВладеющий почтамтом рок.За завтраком и за обедомВы ждете запоздалых строк…О как медлительно, как тугоВорочаются пальцы друга.Не снисходящего к письму,Глухого к счастью своему!Но, слогом не пленяя новым,Склоняя Вас к иным словам,С приветом, незнакомым Вам,Нежданное я шлю письмо Вам,И сердца неуемный бойГлушу онегинской строфой.Строфа бессмертного романа,Недюжинных поэтов гуж,Она пригодна для обманаОбманом уязвленных душ.В какой же стиль ее оправить?Каким эпиграфом возглавить?Врагу волшебниц и мадоннКакой приличествует тон? -Я перелистывал письмовник,Незаменимый для портних, -Но я не пакостный жених,И не кузен, и не любовник…Забыта вежливая "ять",И я не знаю, как начать.Ну, как живете? Что видали?В каком вращаетесь кругу?Какие блещут этуалиНа Коктебельском берегу?А, впрочем, праздные вопросыСтряхнем, как пепел с папиросы,И пусть курится до зариНаркотик легкий causerie.Есть в Коктебеле полу-терем,Полу- чердак, полу-чертог.Живет в нем женщина-цветок,Хранимая покорным зверем.Кто эти двое? - Вы да я(Признаюсь, правды не тая).На севере, в потоке будней,Все так меняется, спеша,Но в зыбке гор, в медузьем студнеНезыблема моя душа.Завороженная собою,Она покорствует покою,И только раз за пять недельСменил мне душу Коктебель.Его характер изначальныйБессменно властвовал во мне,Затем что сменность глубинеОбратно- пропорциональна(Чем буря более сильна,Тем долее ее волна).Он мэтром, genius'ом loci,Явил свой мужественный лик,И я тонул в глухом колодцеПроповедей его и книг,И, на суровом КарадагеУчась возвышенной отваге,Сменил на холостую статьЛюбовь к "жене" и веру в мать.Я был - как вахтенный в походе,Как праведник, как слон-самец,В плену забывший, наконец,Подруг, живущих на свободе,И долго радовался тамМужского ветра голосам.Но дни бесстрастья пробежали,И, каменный еще вчера,Мир Коктебеля в мягкой шалиНе брат мне больше, а сестра;Мне звезды - женскими глазами,Мне волны - женскими губами,Мне суша - вышитым платком, -И эта женственность - кругом.Шарманщик переводит валик(За маршем воли - нежный бред),И, свет преображая в свет,В глазу меняется хрусталик,А сердце шепчет: - Брось пероИ чувствуй - просто и остро!1929