Жатва III. Архангел

– Ничего конкретного пока нет, – ответил Шатски, глядя в лобовое стекло перед собой. – Нужен язык. Хотя бы один из возможных свидетелей.

– Так продолжай искать! – разозлилась я.

– Иногда мне кажется, что в этом деле тобой движет личная вендетта.

– Он убивает людей чужими руками, а смерть – это всегда личное.

– Я не об этом, – Шатски отпил остывший кофе из стаканчика. – Но ты это и так поняла.

– Что по Уоррену Райту узнал?

– Пока все улики против него. Он в сети, Полли. Зря ты сомневаешься.

– Ты поднял архивы по крупным делам в тех городах, где он работал?

– Не было там никаких крупных дел.

– Может, засекретили по высшему статусу? Знакомые есть, кто бы мог проверить?

– У тебя самый высокий ранг среди моих знакомых, – Шатски допил кофе и смял стаканчик.

– Опять все самой делать… Ребята, да вы задолбали!

– Будь осторожна, Полли. Ошибешься – поляжем все.

– Передавай привет Дадли от меня. И скажи, что если он еще раз засветит удостоверение в придорожном кафе при проверке документов – я лично понижу его в звании.

– Ты про эту Соммервиль?

– Все, пока!

Шатки вышел из моей машины, а я доела сандвич. Вечер еще не начался, а я уже устала.

Алексис

Ужин в доме Ригардов-старших был назначен на семь. Алексей предупредил, что они с Полли Шейнберг сегодня зайдут к ним «выпить чаю», как он изволил выразиться. Мэйю предупредила, что не будет употреблять спиртное, и добровольно согласилась сесть за руль. Айени предложил прогуляться до дома родителей пешком, но остальные его идею не поддержали. Все были напряжены, и я тоже. Айени вручил Мэйю ключи от его «Малышки» и дал слово, что, если Мэйю ее поцарапает, он заберет ее пикап. Я не поняла, почему она в ответ рассмеялась и, вырвав ключ из его пальцев, ответила: «Не дождешься!». Очевидно, старый пикап Мэйю представлял бóльшую ценность, чем навороченная машина Айени.

Когда подъехали к дому, я несколько удивилась. Наверное, ожидала увидеть некий «дворец-резиденцию» состоятельной семьи хранителей, где территория газонов будет раза в три больше пощади самого дома. Каждый мерит по себе, конечно. На заднем дворе нашего дома был не только бассейн, но и фонтан. Хотя и жили мы, по меркам соседей-райотов, скромненько для такой состоятельной семьи.

Дом Ригардов-старших мало чем отличался от домов соседей-хранителей. Двухэтажный, небольшой, без бассейна на заднем дворе. Одьен объяснил, что после Восстания родители не переехали из этого дома, хотя им поступало много предложений купить за бесценок райотские хоромы в центре города. «На чужом несчастье счастья не построить». Такое отношение к жизни импонировало. Похоже, деньги во главу угла Ригарды-старшие никогда не ставили.

Дверь открыл Джейсон Ригард.

– Привет, папа! – с один голос поздоровались Одьен и Айени.

– Здравствуйте, – кивнула Мэйю.

– Добрый вечер, – присоединилась я.

– Проходите. Раздевайтесь. Мойте руки и за стол. Мама целый день готовила, чтобы всех нас порадовать.

– А бывают дни, когда мама не готовит? – вставил Айени.

– Ты опять начинаешь? – предупредил отец.

– Он продолжает, – в укор произнес Одьен.

Я поспешила с выводами, изучая дом Ригардов снаружи. Внутри все оказалось более чем зажиточно. Набивший оскомину мрамор на полу, позолоченные канделябры на расписных стенах и картины, которые на этих стенах казались уже лишними. Как будто владельцы дома хотели среди соседей прослыть «простачками», а уже внутри дома, куда простые смертные не попадали, оторвались по полной. «Золотая клетка», – вспомнила я слова Айени. Да, старшее поколение Ригардов отличалось любовью ко всему золотому и «дорогому». Комплекс богатых хранителей, которым хотелось соответствовать богатым райотам, налицо.

К нам в холл вышла Доа Ригард в вечернем туалете. Мы с Мэйю переглянулись, ибо напялили на себя джинсы и кофты, взяв пример с наших дорогих мужчин. И если Джейсон Ригард в рубашке и брюках показался мне одетым вполне формально, то наряд Доа Ригард явно свидетельствовал о том, что мы попали впросак.

Последовали взаимные обмены любезностями, которые прервала Гоаре со своим: «Вы опоздали!»

Она вышла к нам в холл в безупречном брючном костюме и сложила руки на груди:

– Десять минут восьмого! Какого черта?!

– Не кипятись, – предупредил Одьен, помогая мне снять куртку.

Кейдж в вечернем платье тоже вышла в холл, поздоровалась со всеми и пошла, судя по всему, в столовую.

Когда все мы вошли туда же, Мэйю как будто растерялась. Наверное, такой роскоши она в своей жизни никогда не видела. Еще бы, ведь столовая тоже была «золотой»! До звания «платиновая» не хватало мраморных статуй в полный рост. Я на несколько секунд «залипла» на люстре под высоким потолком. В этот помпезный хрусталь было вложено столько же денег, сколько стоила бы новая машина среднего класса. Как будто я попала на чужой праздник жизни, и вот-вот мне укажут рукой на дверь. И хотя когда-то я так же наслаждалась миром роскоши, как и они, сейчас между нами залегала пропасть.

Мы начали ужинать. Кто-то пил шампанское, как мы с Кейдж, кто-то вино, как Доа и Гоаре, кто-то предпочел сок, как Джейсон и Мэйю, а кто-то откупорил бутылку виски и радостно налил брату в стакан. Чтобы накрыть такой стол в одиночку, нужно было простоять у плиты с рассвета. Три вида горячего, легкие закуски, салаты и даже канапе. Если Доа Ригард собиралась накормить гостей только в этом доме, она явно перегнула палку.

– Очень вкусно! – я улыбнулась матери семейства, запив кусок тушеного мяса шампанским.

– Да, мам! – подхватил Одьен. – Ты не перестаешь радовать нас своими изысками!

Доа в ответ лишь улыбнулась.

– Мам, пап, хотел у вас спросить, – Одьен положил приборы и взял в руки стакан с виски, – это не вы, случайно, прилепили красный билет на дверь Алексис?

Кейдж подавилась салатом и закашлялась. Гоаре вино «не в то горло пошло». Мэйю опустила глаза, перестав жевать. Айени вопросительно уставился на Одьена. И только Доа и Джейсон Ригарды замерли в прямом смысле: Доа с вилкой у рта, а Джейсон с графином сока, поднесенным к стакану.

– Я должен был спросить сам, – отсалютовал им Одьен и выпил.

Мэйю сглотнула и повернулась ко мне:

– Тебе вручили красный билет? Когда?

– В субботу, когда убили Поука и Азали Горна.

Айени бросил приборы в тарелку:

– Сеть оставила для тебя красный билет в субботу, а вы с Одьеном только сейчас нам об этом говорите?! – он практически кричал. – Вы в своем уме! Нас чуть не убили на трассе! Выходит, войну нам объявили не вчера, а еще в субботу?!

– Девочка, – Джейсон вышел из ступора и налил себе сок в стакан, – получив на дверь красный билет, ты, первым делом, должна была собрать вещи и скрыться из города. А потом поднять по тревоге свой клан. Этому тебя родители-райоты не научили?!

– Давайте не будем приплетать сюда моих покойных родителей, – прорычала я.

– Теперь мы – ее клан, – напомнил Одьен.

– А с тобой мы поговорим позже! – Джейсон с грохотом поставил графин на стол.

– Не надо, – Доа протянула руку и сжала ладонь мужа.

– Члены моего клана уже прибыли в город, – ответила я. – Они во всем разберутся.

– Пока что они ничем нам не помогли! – настаивал Джейсон.

Мэйю выпила сок и поджала губы.

– Красный билет тебе повесили до того, как убили Поука, или после? – спросила она.

– Думаю, в тот момент Поук уже был мертв.

– Ты поэтому поехала на разговор с Горном? – Мэйю прищурилась. – Хотела выяснить, что сети известно о тебе?

– Да, – я вздохнула. – Горн меня не узнал. И это мне показалось странным. Я еще подумала, что сеть могла вывести Горна из игры, и потому он был не в курсе, что они кому-то объявили войну.

– И после вашего разговора Горна убили, – кивнула Мэйю.

– Да.

– А почему ты у родителей спросил, не они ли повесили красный билет? – Мэйю наклонилась вперед и взглянула на Одьена.