Страница 14 из 17
Она покачала головой.
– Нет, была еще кавалерия и пешие гвардейцы. Они погибли, когда нежить напала в первый раз. Гвардейцы остались биться, а сэр Гренлик поехал со мной. Но мы не ожидали повторной атаки.
Изабель печально вздохнула, в уголках глаз собралась влага, но она удержалась и продолжила:
– Отцу с огромными усилиями удалось выкупить у ихтионов несколько гротов, чтобы спрятать меня.
– Ничего себе, – присвистнул я.
Она кивнула и сказала еще печальней:
– Морской народ не любит людей, так что стоило это немало. Король не хочет, чтобы Ильва с помощью меня помыкала им и творила, что вздумается.
– Раньше надо было думать, – фыркнул я, – когда шел на сделку с королевой нежити.
И тут же прикусил язык, вспомнив, что причина сделки стоит передо мной, хлюпая носом. Девушка прекрасно понимает – если бы не болезнь и горячая отцовская любовь, Центральные земли и Восточный край были бы в безопасности.
Зеленый светлячок прожужжал над головой принцессы и, после двух кругов, опустился на плечо. Она вздрогнула и быстро смахнула жука. Тот поднялся и с недовольным гудением скрылся в тумане.
– Я знаю, – смиренно проговорила она. – Все из-за меня. Но сейчас уже ничего не поделать. Нельзя, чтобы Ильва получила окончательную власть над королем и королевством. Лучше сгинуть в Абергуде. Тогда отец сможет разорвать союз с королевой нежити и все будет как раньше.
Мой гнев немного утих. Я смотрел на королевскую дочь и думал – она сейчас серьезно или просто пытается разжалобить, чтобы взял с собой?
Несколько секунд присматривался к кукольному личику – взгляд серьезный и обреченный. Она правда готова умереть!
– Ну, ты чего, – сказал я озадаченно. – Вряд ли твой батюшка будет счастлив узнать, что все его усилия пали крахом. Он многим пожертвовал, вон, воргов предал.
В голове мелькнуло – сейчас она точно меня разжалобит. Эх, прости отец, не прошел я инициацию суровостью. Ни в первый, ни теперь во второй раз. Тогда, на холме не смог оставить слабого волчонка. Забрал. Месяц потом ругали, что из-за меня дармоеда приходится кормить. Слабых в стае не держат.
Пока я думал, Изабель на ходу начала возиться с завязками корсета. Наконец, верхние узлы разошлись. Я оторопело уставился на нее. Оно конечно приятно, но не среди болота же. Хотя…
Она не стала расшнуровывать до конца, но этого хватило, чтобы я увидел причину. В середине грудной клетки между двух полусфер светится зеленоватый камень размером с орех. В самом центре пульсирует яркая точка, в стороны расходятся прерывистые волны.
– Благодаря этому я жива, – сказала Изабель, зашнуровываясь. – Ильва вдохнула в меня новую жизнь уже поле того, как дух покинул тело. Если камень вынуть, я тут же погибну.
Я отшатнулся, едва не свалившись в лужу, и спросил:
– Ты нежить?
Изабель покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Я человек во всех смыслах. Чтобы оставить мне волю, Ильве пришлось вложить в камень часть своей души, если она у нее есть. Потому так важно, чтобы я все время была рядом, под контролем. Если Центральные земли полностью прейдут в ее владения, она сможет забрать камень. Но король все еще могуч, а без меня влияние на него значительно ослабевает.
От дворцовых заморочек и интриг закружилась голова. Почему люди не могут жить просто? Обязательно нужно выдумывать проблемы, решать их. Ильва не очень-то человек, но ведет себя еще хуже, чтоб ей вечно гнить в склепах.
Хотел сказать что-нибудь ободряющее, но вопрос вылетел раньше, чем успел все обдумать.
– Если так рвешься умереть, чего просто не выколупаешь камень? – спросил я и тут же пожалел.
Губы Изабель задрожали, влага в глазах, наконец, прорвала невидимую пленку и заструилась по белоснежным щекам. Грудь заходила ходуном, плечи затряслись, она рыдала молча. От этого стало жутко.
Однажды видел смертника, который шел на костер. У него были такие же остекленевшие глаза и обреченный вид. Когда смертник взошел на помост, толпа взревела, но он не обратил внимания. Стоял, рядом со столбом, и смотрел в никуда. Думал, начнет кричать, когда зажгут огонь, но он молчал, даже когда лицо скрылось в пламени.
Губы принцессы побелели, она прерывисто выдохнула и проговорила дрожащим от истерики голосом:
– Я не могу убить себя.
Абсурдность ситуации окончательно меня выбила из равновесия. Даже мелькнула мысль, что со мной отправились в надежде покончить со всем.
Я зарычал и лязгнул челюстью, принцесса рядом вздрогнула, взгляд стал испуганным.
– Прекрасные принцессы не должны погибать ни от рук королевы нежити, ни в Абергудских топях, ни где-то еще, – глухо проговорил я.
– Но Ильва… – попыталась вставить она.
Я оборвал.
– Они должны становиться женами королей соседних земель, скреплять союзы и жить долго и счастливо. А это какой-то кошмар маленькой девочки.
На несколько минут воцарилась тишина. Только слышно, как чавкает под ногами болотная грязь и утробно кричит выпь.
– Так, – сказал я, собираясь с мыслями. – Умирать тебе не обязательно. В конце концов, Ильва дала тебе вторую жизнь, пусть из корыстных соображений.
Взгляд Изабель все еще стеклянный, будто не слышит, что говорю. Боги, дайте сил не прибить ее.
Туман стал плотнее, животное чутье шевельнулось в недобром предчувствии. Обоняние тут бесполезно – влажность такая, что из носа течет, но слух улавливает странные шорохи и чмоканье.
– Мы вот как поступим, – сказал я, разворачиваясь в сторону болот, – ты идешь со мной. Дадут боги, выживем оба, а нет, и разговаривать нечего. Иди за мной след в след, но ближе чем на четыре шага не подходи.
Лицо принцессы понемногу стало принимать нормальное выражение, губы порозовели, даже на щеках выступил небольшой румянец. Она быстро дошнуровала корсет и откинула назад влажные волосы. От сырости нежная кожа на плечах пошла мелкими пупырышками.
Я выругался на себя не понятно почему. У воргов температура тела выше, чем у людей, даже на снегу могу спать. Девчонка замерзнет, простынет тут. А у меня даже рубахи нет, чтоб на плечи накинуть.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил я на всякий случай.
– Лучше, чем когда-либо, – соврала она и выпрямила спину на всякий случай.
Я покачал головой. Не представляю, как тащиться через болота с таким спутником. Видимо это кара богов за нарушение законов стаи, и вообще, всех законов.
– Ладно, идем, – сказал я и осторожно двинулся по проседающей земле.
Снова повисло молчание. Иду, стараясь выбирать кочки понадежнее, но получается не всегда. Чаще выходит наоборот – места, что выглядят сухими, с хлюпаньем проваливаются под ногами. Приходится цепляться за одинокие деревья, которые тоже иногда не слишком крепкие. Пару раз молодые березки выворачивались вместе с кочкой.
Наконец понял – нужно передвигаться равномерно, без рывков. Тогда ноги не так сильно вбиваются в торфяные лужи, их легче вытаскивать.
Изабель идет сзади, иногда слышно, как постанывает, чавкает грязью, но не отстает. Периодически приходится оглядываться, она, конечно смелая и не жалуется, но откуда я знаю – может, принцессы вообще не жалуются.
Нога в очередной раз ушла по колено, в пятку ткнулось что-то твердое и колючее, я торопливо потянул вверх, стараясь держать вес тела по центру. Если слишком подаваться вперед – нога идет на излом.
– Дрянь какая… – прорычал я, отрывая от бока жирную пиявку.
Не знаю, когда та успела присосаться, но бока раздулись, блестят и перекатываются. Уже напилась крови, но продолжает жрать.
Я с брезгливостью швырнул прилипалу в болото, та с тихим бульканьем скрылась в темной воде.
Через некоторое время показалась небольшая полянка. Во всяком случае, похожа. Поверхность затянута зеленым ковром, в тумане торчат редкие кустики с белыми цветами на длинных ножках. Издалека кажутся пушистыми, наверное, от влаги.
По бокам узкие дорожки с черной водой. Ручейки ветвятся между кочек и сливаются в центральное русло шириной не больше одного прыжка.