Страница 46 из 70
Войдя в помещение, с удовольствием отметил, что здесь теплее, чем на улице, и уже потом заметил печку-буржуйку недалеко от стойки. Из мебели в пивной стояло лишь два деревянных грубо сколоченных стола с лавками. В воздухе висел стойкий запах перегара, кислого пива и табачного дыма. В самом углу, на дальнем краю одного из столов сидела блатная компания. Оценив по очереди взглядами, они посчитали нас неопасными и продолжили о чем-то тихо говорить. Кроме них здесь был еще мужичок с мутными глазами и оплывшим от пьянства лицом; он медленно цедил пиво из кружки. Недалеко от него расположилась еще одна шумная компания, состоявшая из трех мужчин и двух женщин. Судя по тулупам и валенкам, это были торгаши с рынка. Все они были в приличном подпитии, что было видно по раскрасневшимся лицам, а также громкому смеху, мату и выкрикам. Подходя к стойке, возле которой уже стоял Паша, я подумал: «Им бы тут лозунг повесить „Пиво без водки – деньги на ветер”. Было бы в самый раз».
Глянул на бабищу, которая стояла за прилавком, изображавшим пивную стойку. Та куталась в черное мужское пальто, при этом довольно красноречиво на нас поглядывала. Чего, дескать, стоите? Или пиво берите, или валите отсюда на все четыре стороны! Задерживаться нам здесь было не с руки, но надо было срочно обсудить ситуацию. Дождавшись, когда я подойду к стойке, буфетчица глухо буркнула:
– Пиво. Водка. Ну?
– Как положено, красавица. К кружечке прицеп – сто грамм, а нас, как понимаешь, двое, – сказал ей Паша.
Женщина хмыкнула, потом перевернула стоящие на мокрой тряпке верх дном две кружки и одну сразу поставила под кран, затем то же самое проделала со второй кружкой. Потом наклонилась под стойку, чем-то булькнула и поставила перед нами стакан, судя по запаху, наполненный самым настоящим первачом. Мы расплатились и сели за стол. Быстро выпили по половине кружки пива и сделали по глотку из стакана, при этом сделали довольный вид и, наклонившись друг к другу, стали быстро обмениваться наблюдениями. В результате сошлись в одном: на рынке искомого лица нет. Даже близко никто не подходил по фотографии.
– Значит, идем на адрес, – подвел итог Швецов.
Теперь нам оставалось допить пиво, осторожно вылить оставшуюся самогонку под стол и уходить. Перебрасываясь для вида словами, я невольно прислушался к пьяному разговору веселой компании. Мужчина-торговец уже при нас сходил к стойке и принес новую бутылку, которую они почти сразу опустошили. Видно, от неумеренных возлияний у одной из торговок совсем поплыли мозги, так как та вдруг стала громко и матерно ругать какую-то шалаву. Поневоле прислушавшись, в какой-то момент я понял, что она ругает свою собственную дочь.
– Эта сучка вместо того, чтобы помочь родной матери, которая ее кормила и воспитывала, выгнала торговать на рынок! В дикий мороз! А ведь я без мужа ее растила! Сама не доедала, а ей лучший кусок отдавала! А она что сделала, тварь этакая! Родную мать, в мороз, на рынок выгнала! Торгуй, значит, мама! Верка, видишь, какая у меня заботливая дочка!
– Варвара! Брось! – стала возражать ей подруга. – Хоть она и непутевая девка, прости меня господи, но тебе она дочь и негоже так про свою кровинку говорить! Да и с голоду, как половина города, ты не умираешь.
– Продукты она тебе дает?! Дает! Ты их продаешь и через них хорошо живешь! Правда, люди? – следующим вступил в разговор мужик в полушубке и треухе.
– Ты, Варвара, погодь такими словами насчет своей Томки бросаться, – заговорил другой мужчина. – Вдруг кто услышит? Хахаль-то у нее особенный! Он в нашем городе любого в порошок сотрет.
Но пьяной вдрызг мамаше уже было море по колено.
– Что, Адам? Думаешь, она меня сдаст?! Или, может, ты, паскудная душонка, меня сдашь?! – Тут ее, по-видимому, основательно переклинило, потому что она неожиданно стала выкрикивать угрозы: – Да я всех в этом паршивом городишке урою!! Всех в порошок сотру!! Только дочке скажу, так ее Гельмут!..
– Варвара! Хватит! Хорош тебе языком молоть! Договоришься тут! – испуганный мужик в треухе вскочил из-за стола. – Верка, подмогни!
Женщина тяжело поднялась из-за стола, после чего они подхватили под локти окончательно опьяневшую Варвару и потащили ее к выходу. Так как все внимание сейчас было обращено на пьяную компанию, мы вылили самогон под стол, а затем вышли следом.
– Что ты об этом думаешь? – спросил я его по дороге.
– Что тут думать… – с нотками брезгливости в голосе ответил Паша. – Ее дочь-шлюха греет постель офицера, а тот ее продуктами снабжает. Часть мамаше отдает, а та уже их на рынок тащит. Все просто и незатейливо.
– Ты не думал, что здешнего начальника службы безопасности зовут Гельмут Краузе? Гельмут. Кстати, ты заметил, что они не на шутку испугались, когда услышали это имя?
Швецов прокрутил все это в голове, а затем спросил:
– Что ты предлагаешь?
– Мысль есть, но ее еще обдумать надо, а пока давай прогуляемся за пьяной компанией.
– Хм. Пошли.
Идя следом за пьяной троицей, мы услышали еще одну интересную подробность, которая придала еще больше реальности моему плану. Пройдя мимо дома, куда они свернули, мы прошли, внимательно отмечая особенности улицы, затем свернули за ближайший дом и отправились искать местожительство агента. Если до этого как-то удавалось избегать контакта с гитлеровцами, то теперь нам дважды пришлось скрываться от патруля.
Прибыв на место, какое-то время наблюдали за домом с разных точек, потом сошлись, обсудили и решили, что наружного наблюдения явно нет, а вот засада внутри дома – это вопрос. Чтобы узнать, как обстоят дела, надо было идти и спрашивать. После короткого колебания Павел решил рискнуть и пошел к дому, а я остался его страховать. С моего места было видно, как дверь ему открыла какая-то пожилая женщина.
«Ее мать?»
Несколько минут они говорили, после чего Швецов распрощался и пошел назад. Шел спокойно и знаков тревоги не подавал, но так знал я его хорошо, то было видно, что он злой как черт. Пропустил его вперед и только потом последовал за ним издали, при этом постоянно отслеживая возможный «хвост». Как только мы добрались до окраины города, он остановился и подождал меня.
– Ну что?
– Сволочь она! – он был уже не зол, а разъярен. – Самая настоящая сволочь! Тварь продажная!
– Толком объясни!
– Что тут объяснять! Эта сука собрала вещички и удрала в неизвестном направлении! Предала нас! Гадина! – бросил он на меня злой взгляд, но увидев мой встречный укоризненный взгляд, сбавил тон: – Помнишь, что нам про нее сказали? Продукты ей оставили и кое-какие товары. Так она все это загрузила на машину, забрала мать и уехала перед самым приходом немцев. А ведь она кандидат в партию! Кто она после этого?! Вот ты скажи, Костя?!
«Мальчишка. Как есть мальчишка. Прямо герой-пионер», – подумал я, но вместо этого сказал веско и проникновенно:
– Полностью с тобою согласен, Павел. Полностью. Так не может поступить советский человек.
Покружив немного для очистки совести, мы вернулись в развалины уже в наступивших сумерках. Продрогли до основания, а голодные были словно звери. Только мы начали свой доклад, как пришла вторая группа. Как они могли уточнить, хозяин явочной квартиры был схвачен сразу после прихода гитлеровцев в город. Больше его никто не видел. Камышев заинтересовался моим планом, но только потому, что другого варианта у нас практически не было. Если бы сохранилось подполье, то опираясь на них, мы могли бы провести более детальную разведку района. А теперь… Вот только слишком рискованный был план. Я и сам это знал. Да и все это понимали. Осуществить его нам придется практически без подготовки, на одной наглости. Захватить начальника местной службы СД в плен, а затем допросить. Ни маршрута передвижения, ни состава охраны мы не знали, как и места, где он живет, просто на эти уточнения у нас не было времени, зато пьяная мамаша по дороге обмолвилась, что утром дочка приедет на автомобиле своего любовника. Через личного шофера начальника СД мы собирались выйти на его хозяина. Если, конечно, повезет. Камышев долго советовался со своим заместителем, но потом все-таки дал согласие на проведение операции.