Страница 33 из 39
Составление и утверждение списка товаров, запрещенных к ввозу и продаже (схожего с тем, что составляли во время холеры), сильно затянулось.
– Не скупимся же мы на запреты, паша! – изрек обычно немногословный германский консул Франгули. – Можно подумать, что чем больше мы всего запретим, тем быстрее кончится эпидемия.
Губернатор удивленно поднял брови, поскольку знал, что членам комитета, как и многим другим знакомым ему чиновникам и государственным деятелям, возможность что-нибудь запретить только в радость:
– Не беспокойтесь, Франгули-эфенди! Когда мы развесим по городу объявления о запретах, все так перепугаются, что начнут немедленно их соблюдать, и нам не понадобится помощь ни военных, ни полиции.
Пункт о том, что все трупы надо хоронить в извести под присмотром властей, вызвал споры. Пожилой врач-грек Тасос-бей заявил, что применять эту меру будет непросто, особенно к покойным из среды фанатично настроенных бедных мусульман, поскольку неизбежно возникнут конфликты, и лучше бы в такие места направлять вместе с врачом не обычную карантинную стражу, а солдат из мингерского гарнизона. Так впервые всплыл вопрос о необходимости обратиться к помощи военных. Губернатор был убежден, что власть, которая не способна обеспечить дезинфекцию зараженных домов и обработку трупов известью, не сможет остановить эпидемию, и возражать не стал.
Вслед за этим было принято решение, как и предписывал Стамбул, немедленно дезинфицировать вещи умерших от чумы. Властям следовало объявить утвержденную стоимость дезинфектанта и пресекать продажу его на черном рынке. Было запрещено притрагиваться к вещам умерших, забирать их, использовать и продавать, а также входить в дома, где кто-то скончался от чумы, до тех пор пока эти вещи и дома не будут продезинфицированы и пока не последует разрешение медицинских работников. Все лавки старьевщиков постановили продезинфицировать и закрыть.
Скептически настроенные консулы и усталые врачи задавали вопросы о том, найдется ли на острове достаточно пожарных, которых можно привлечь к этому делу, и работников карантинной службы, хватит ли лизола и прочих дезинфицирующих веществ, но губернатор, уже не слушая возражений, велел секретарю внести решения в протокол. Согласились также поощрять борьбу с крысами, заказать в Измире, Салониках и Стамбуле крысоловки и яд и платить за каждый крысиный труп по шесть курушей из городской казны.
Перехватив недоверчивые взгляды некоторых членов комитета, заговорил дамат Нури:
– Остановить передвижение крыс – первое, что необходимо сделать.
Он рассказал, что во внутренних районах Индии скорость распространения чумы определялась не быстротой перемещения из одной деревни в другую людей, в страхе бегущих от болезни, а именно проворством крыс. Там, где проходила железная дорога и крысы, а вместе с ними и блохи, имели возможность забираться в поезда, чума распространялась гораздо быстрее обычного. А в тех местах, где сознательное население совместно с властями ополчалось на крыс, а также на кораблях, очищенных от грызунов, эпидемия замедлялась и затухала.
Доктор Нури напомнил и еще об одной истине: возбудитель чумы был открыт, а вот действенной противочумной вакцины пока не создали. В прошлом году в больницах Индии пробовали вводить пациентам различные дозы чумной сыворотки, однако это не улучшало сколько-нибудь заметно их состояния. Иными словами, заразившийся чумой человек в зависимости от возможностей своего организма или выздоравливал (некоторые даже не заболевали), или через пять дней умирал. Кроме того, в тех местах, где не было крыс, наблюдались, пусть и редко, случаи передачи болезни от человека к человеку со слюной, мокротой и кровью. Эта пугающая неопределенность и отсутствие действенного лекарства вынуждали даже самых передовых, самых образованных врачей полагаться на изобретенный четыреста лет назад венецианцами карантин и дедовские способы предохранения от заразы. Потому-то англичане, не считающие необходимым применение изоляции и санитарных кордонов в Лондоне, в Бомбее вводили эти меры силой, опираясь на войска.
Замешательство собравшихся заставило доктора Нури привести наглядный пример. Сами-паша в это время окуривал только что доставленное с почты письмо при помощи специального старинного устройства. Доктор Нури попросил пустить его по рукам и, когда устройство оказалось у него, показал, как его использовать. Такой же, только более усовершенствованный прибор он несколько лет назад приобрел в Париже, в знаменитой галерее Кольбер[87].
– Изволите видеть, я тоже, как и все, иногда окуриваю письма, газеты, мелкие деньги, – сказал он. – Однако последняя, Венецианская конференция постановила, что нет необходимости дезинфицировать письма, книги и вообще бумагу, даже если они побывали в месте, где обнаружена зараза. И все же я не говорю пациентам и перепуганным людям во дворе больницы, тем, кому нужна хоть какая-то надежда, что окуривание бесполезно. И вы, господа, пожалуйста, так не говорите, иначе они и в дезинфекции разуверятся.
– Они верят только в намоленные бумажки и амулеты, – произнес кто-то тихо по-французски.
Чтобы показать, насколько затрудняется медицинская наука с ответами на вопросы о чуме, доктор Нури рассказал поразительную историю об одном враче из Гонконга, китайце, который работал в больнице «Тунва»[88]. Убежденный, что чума передается только через крыс и блох, а иначе ею заразиться никак нельзя, китайский доктор для доказательства этого остался спать в палате с больными – в больнице, мол, у нас чисто. И хотя в здании действительно не было ни крыс, ни блох, врач этот через три дня умер от чумы.
Рассказ доктора Нури произвел гнетущее впечатление на слушателей, что не укрылось от его взгляда.
– По моему мнению, окунать металлические деньги в воду с уксусом тоже в общем бесполезно, – продолжал он. – Однако некоторые гонконгские врачи, прежде чем пощупать больному пульс, все же смачивают пальцы уксусом. Все эти предосторожности нельзя назвать совершенно бессмысленными, к тому же они обнадеживают и врачей, и пациентов. А ведь там, где не осталось надежды, вам не удастся убедить людей в необходимости соблюдать запреты, а стало быть, и с карантином ничего у вас не выйдет, хоть сколько солдат призовите на помощь. Правильно организовать карантин – значит, преодолев сопротивление людей, научить их умению оберегать самих себя.
– Стало быть, солдаты не нужны? – усмехнулся германский консул. – Да разве без военных заставишь народ слушаться?
– Без страха перед военными население не будет соблюдать запреты, – согласился французский консул. – Какие там кордоны! В кварталы, подобные Чите, Герме и Кадирлер, врачу-христианину нельзя будет даже зайти – сразу нападут, если, конечно, ему не хватит ума спрятать свой докторский чемоданчик. Очень хорошо, господин губернатор, что вы посадили в тюрьму этого Рамиза. Будет лучше, если он там и останется.
Губернатор попросил консулов воздержаться от предвзятости (это слово он произнес по-французски) в отношении любых текке, общин и даже отдельных лиц и заявил, что причин для тревоги нет, все меры будут неукоснительно соблюдаться.
– В таком случае нужно немедленно перекрыть все входы и выходы в Кадирлер, Чите и Герме! – провозгласил французский консул. – Там такой народ… Покойника из дому едва успели вынести, а они уже в его одежде преспокойно разгуливают по проспекту Хамидийе, по мосту, по рынкам, по набережной, в лавки заходят, в самую толпу лезут! Если сейчас же не установить санитарный кордон, через неделю на острове не останется ни одного здорового человека.
– А может, мы все уже и заразились, – проговорил настоятель Иставракис-эфенди, перекрестился и зашептал молитву.
– Кстати, шейх Хамдуллах не распространяет амулеты и намоленные бумажки, – сказал губернатор, – и не пишет кисточкой заговоры на руках и груди у несчастных больных, как это делают некоторые шарлатаны. Мы в этом уверены!
87
В этой парижской галерее, построенной в 1826 году, располагались модные бутики и галантерейные магазины.
88
«Тунва» – первая в Гонконге общедоступная больница, открытая в 1872 году.