Страница 57 из 69
— Вот тебе и ответ на твой вопрос. Всё познается в сравнении. Моя квартирка, может быть, и не тянет на приз зрительских симпатий, но зато в ней нет трупов, и она только моя, — я замялась, оглядела подругу и добавила: — Ну, или снова будет моя, когда мне все-таки удастся выставить за дверь вас с Фирусой. И заканчивай конфеты трескать! Не хочу, чтобы тебе сахар в голову ударил.
Развернувшись, я поспешила догнать Мишу, который исчез за следующим поворотом этих бесконечных хором. Друга я нашла, едва завернув за угол, где находилась спальня, которая, как выяснилось, и была местом преступления.
— Да, определенно зря позавтракала, — чуть слышно выдохнула я, ощущая, как желудок неприятно сжался, тонкое намекая на возможное путешествие наверх и экстренную эвакуацию съеденных бутербродов.
— Если что, проблеваться беги на улицу, — проговорил Мишка, становясь рядом. — Здесь не стоит, не то наш эксперт, — он кивнул в сторону невысокого толстенького мужичка, который отсвечивая лысиной ползал на коленках возле широкого подоконника, — тебя живьем съест.
— У него личная неприязнь к тем, кто не способен удержать свою еду в себе? — кашлянула я, стараясь дышать ртом, потому что запах, так свойственный мертвому телу, уже поселился в этом помещении.
— Нет, у него личная неприязнь к тем, кто засирает его место преступления, — пояснил Мишка. — Просто с утра тут парочка впечатлительных новичков уже продемонстрировала окружающим содержимое своих внутренностей.
Тут Мишку кто-то громко позвал, и друг умчался. Мы с Нисой остались вдвоем, не считая что-то нервно бормочущего себе под нос эксперта.
— Кажется, в ближайшее время я не смогу спокойно смотреть на белый цвет, — сипло проговорила Ниса, пытаясь запихнуть в задний карман джинс фантик. Даже с третьей попытки у неё ничего не получилось. Я не выдержала и отобрала у подруги раздражающе шуршащую бумажку, стиснув её в кулаке.
— Солидарна с тобой, — пробормотала я, чувствуя себя так, словно мы оказались внутри фильма Альфреда Хичкока.
Все в этой дорогой и явно тщательно обставленной спальне было белым — белые стены, белый потолок, белый паркет, белая кровать. И все бы ничего, но красные росчерки, брызги и пятна, уже начавшие засыхать, темнеть и превращаться в корку, определенно портили обстановку и почему-то заставляли поджилки быстро-быстро трястись.
Я попыталась взять себя в руки и отстраниться от эмоций, взглянув на место преступления, так, как на него должен смотреть профессионал — холодно, здраво и беспристрастно.
— Ну, что скажешь? — вернулся к нам Миша с еще более удрученным лицом, чем уходил.
— Похоже на предыдущие случаи. Там тоже все было в крови, словно из жертвы выдирали куски, намеренно стремясь как можно сильнее всё вокруг заляпать кровью.
— Как-то нарочито, тебе не кажется? — поинтересовался Миша, оттесняя от меня Нису и замирая рядом. — Словно он пытается превратить спальни своих жертв в жуткое художественное полотно, где вместо красок — кровь убитых женщин.
— Не он, — поправила я Мишу. — Они.
Друг изумленно уставился на меня.
— Ты считаешь, что убийц больше, чем один человек?
— Я считаю, что в каждом случае убийцы были разными, — произнесла я, прекрасно понимая, что это лишь мои догадки, которые я не могу ничем подтвердить. Единственное, что мне было непонятно — зачем? Зачем убивать этих девушек? И почему такая жестокость?
Друг внимательно наблюдал за моим лицом несколько долгих мгновений. Захотел что-то спросить, уже открыл рот, но тут же передумал. Устало почесал небритую щеку, кивнул каким-то своим мыслям и уже тогда решился на вопрос:
— Но как так получилось, что все места преступлений выглядят словно братья-близнецы? У нас определенно завелся маньяк, вот только между жертвами никакой связи нет. Студентка, неудавшаяся певичка, актриса…
— Кто хозяйка спальни? — стараясь выглядеть не особо заинтересованной, спросила я у Мишки. Он тут же полез сверяться с записями в своем блокноте.
— Ирина Горбатова, двадцать пять лет. Более известна как Ирэн Гор, актриса, снявшаяся в нескольких крупнобюджетных отечественных фильмах. До этого выступала в каком-то местном самодеятельном театре, играя зайчиков и белочек. По слухам, резким взлетом своей карьеры обязана неизвестному богатому покровителю, который полностью профинансировал проекты, благодаря которым девушка и стала известна. Имя благотворителя держится в секрете. Он, кстати, скорее всего и приобрел девушке данную жилплощадь.
Мы с Нисой обменялись взглядами. Возможно, мне показалось, но лицо подруги по цвету сравнялось со стеной, рядом с которой она попыталась притвориться ветошью и не особо отсвечивать. Потому что с Ирэн Гор мы были не знакомы, а вот Ирину Горбатову знали очень хорошо. Я училась с ней в одной группе, некоторое время мы даже дружили, а потому все вчетвером, включая Русю, несколько раз оказывались в одной компании. В те времена Горбатова была просто Иркой, простой, веселой, мечтающей о славе и деньгах девчонкой. Потом дружба начала сходить на нет, в том числе, и из-за того, что Ирка бросила университет и подалась воплощать в жизнь свою мечту — осваивать актерское мастерство. Со временем мы окончательно потеряли контакт друг с другом, даже перестав изредка созваниваться. Со студенческой дружбой, когда единственным объединяющим фактором являются сдобренные дешевым спиртным совместные посиделки, так бывает, а потому я не особо расстроилась, когда мы перестали общаться, ведь у меня были Ниса и Руся. Но теперь было понятно, почему названный Мишей адрес показался мне знакомым.
Однажды Ирка позвонила мне ни с того, ни с сего, и позвала на новоселье. Я вежливо пообещала подумать, но приглашение проигнорировала, так как была загружена на работе, да и не стремилась возрождать прежнее общение с человеком, который к тому времени уже практически превратился в незнакомца. А потому никуда не поехала, лишь послала из привитой бабушкой вежливости цветы, сопроводив букет сдержанной запиской.
— Откуда дровишки? — поинтересовалась я, аккуратно обходя кровать по кругу и стараясь не наступить на ползающего по полу эксперта, который с каждой минутой все больше и больше напоминал мне мультяшного персонажа.
— От охраны, вестимо, — хмыкнул Мишка. — Ребята на посту сказали, что в эту квартиру регулярно наведывался какой-то мужик. По виду, крайне обеспеченный. И судя по всему, женатый, потому что к подружке являлся чуть ли не по графику. Во вторник и в четверг приезжал в восемь, уезжал в полночь. В воскресенье проводил здесь три часа — с шести до девяти вечера.
— Женатые мужчины в выходные обычно с любовницами не встречаются, — пробормотала я, опускаясь на корточки и заглядывая под кровать. — Красные разводы на полу, — указала я. — Как будто кто-то здесь прятался, а его нашли и вытащили. Или как будто кто-то очень раненный пытался уползти.
— Ну, это смотря кто на ком женат, — со знанием дела заявил Мишка, подходя и тоже опускаясь на колени, чтобы заглянуть под мебель. — Если законная половина сама выходные дни дома не проводит, то и муженек вполне может отправиться к подружке.
— Вот в этом и заключается весь смысл семейной жизни, а вернее — его отсутствие, — проговорила я тихо. — Один обманывает другого, пока другой обманывает первого. И все являются участниками откровенной паршивой пьесы, где актеры фальшивят, режиссер — в долгосрочном запое, а сценарий — откровенно плох и вызывает лишь истерический смех.
— Ты не веришь в любовь? — пристально рассматривая кровавые следы, спросил Мишка.
— Я не верю в брак… Настоящие отношения — это бесконечный компромисс, подразумевающий необходимость в любой момент быть готовым отказаться от всего, что ты любишь ради другого человека. А это всегда нелегко, потому что очень страшно и очень больно отказываться от самого себя, — честно ответила я, а после протянула руку и указала пальцем на кусочек чего-то, лежащего на белом паркете: — Что это?
Кровать была огромной, на самом деле, на ней роту солдат штабелями уложить можно было, а потому так просто, рукой, к заинтересовавшему меня предмету было не дотянуться.