Страница 37 из 69
По сути, это были бои, в которых обязан был принять участие каждый состоявший в клане воин, достигший требуемого возраста, а именно, шестнадцати лет. Согласно древним устоям банши, начиная с шестнадцати лет каждый член клана должен подтверждать свое право состоять в его рядах. Тот, кто не участвовал в боях автоматически вылетал из клана, что для банши — страшный позор. Клан — это семья, а семья — это всё. Потребность в принадлежности к своей группе и чувство коллективизма банши прививали своим детям с пеленок, а потому не удивительно было, что именно семья и её поддержка ставились во главу угла.
Лишиться семьи и превратиться в изгоя можно было и другим способом, например, напав на своего соплеменника. Однако самым позорным считалось проиграть в ежегодных состязаниях три раза подряд. В этом случае воин считается окончательно побежденным и, следовательно, недостойным не только быть частью своего клана, но и когда-либо вернуться в него после изгнания. Поэтому банши усердно тренировались, чтобы не лишиться своего дома. А на девушках-банши ответственность лежала двойная — потеряв статус воина они, тем самым, лишали его и своих будущих детей. То есть, в отличие от матери, которая способна вступить в другой клан, доказав свою состоятельность в битве победой в трех поединках подряд, её дети, даже рожденные от полноправного члена её нового клана, принадлежать к нему не будут. Они смогут вступить в него только достигнув зрелости и победив уже в своей личной серии битв. Почему? У банши считалось, что сила передается от матери, а если мать оказалось слабой, проиграла, то и дети её будут слабыми. А слабые никому не нужны.
Усердные спортивные тренировки — обычные будни Нисы, но вот уже восьмой год подряд с окончанием весны она переходила на самый жесткий режим, не жалея себя и подвергая своё тело таким бешенным нагрузкам, что мне иногда мне становилось страшно за подругу. Ни я, ни Руся никогда не обсуждали эту тему и не осуждали подругу, понимая, что от успехов Нисы в клановых состязаниях зависит вся её жизнь.
— Так вот, я решила сменить спортзал, — продолжила Ниса с печальным вздохом. — Мой прежний как-то внезапно стал слишком популярным, в последнее время сильно увеличилось количество людей. Приходилось чуть ли не очередь на тренажеры занимать, к тому же помещения там маленькие, душно, людно, мерзко. А тут один знакомый рассказал мне про новый зал, открывшийся недалеко от моего дома. Сказал, что там всё новое, место еще не особо раскрученное, клиентов можно по пальцам пересчитать, даже в самое забитое время, то есть с пяти до восьми, не больше пяти человек занимается. И всё это удовольствие за очень низкую цену.
— Так, и? — попыталась я вникнуть в рассказ.
— Ну, и я купила туда абонемент. Как раз скидка у них была, так что я купила сразу полгода занятий. И приступила к тренировкам. Сначала так получалось, что я приходила к шести вечера, сразу после работы. А потом мамаша моего подопечного умотала в Китай на неопределенный срок. Уж не знаю, что она забыла у этих узкоглазых коммунистов, может к шаолиньским монахам поехала за просвещением, черт её знает. Баба с левой резьбой, кукуха с ней попрощалась еще до моего рождения, постоянно ерундой страдает. И пацана своего окончательно на меня спихнула, так как супруг у неё — человек большого бизнеса, некогда ему единственному наследнику сопли подтирать, да колготки менять. Вот и пришлось мне чуть ли не сутками с ним возиться. Освобождалась я только к ночи, когда мужик домой едва живой прикатывался. Ну и так получалось, что в зал добиралась уже за полночь. И зачастую, когда я туда приходила, на тренажерах уже кряхтело несколько девиц. И вот эта Ивановская была одной из них. Я почему запомнила это имя — её абонемент часто лежал рядом с моим на стойке администратора, когда я его забирала. И что самое странное, приходила-то я позже неё, а уходила раньше, при том, что в зале занималась часа по два — два с половиной. А она там, вообще, как будто жила, но на рьяную культуристку похожа ещё меньше, чем Руся. Что она там делала столько времени — фиг её знает, но, скорее всего, просто штангу от пыли протирала.
— Какая-то странная история, — с недоверием протянула я.
— Зачем мне врать? — тут же надулась подруга.
— Элли, судя по рассказам сестры, вообще была заядлой тусовщицей. Кроме того, по ночам она не только тусила, но и чаще всего работала, выводя рулады перед пьяными посетителями кабаков и не менее пьяными гостями свадеб. Мне кажется, ей беговые дорожки и орбитреки задаром были не нужны.
— Иногда… люди меняются, — негромко высказалась Руся.
— Люди не меняются, — отрезала я. — Хотели бы, мечтали бы, но нет. Мы остаемся такими же, какими и были. И либо снимаем прижившуюся маску, либо просто меняем её на другую.
— И какой же вариант наш? — проронила Руся.
— Может быть, никакой? — нерешительно предположила Ниса. — Может быть, сестра просто плохо её знала?
— Или знала с другой стороны…, - я задумчиво уставилась в окно, постукивая пальцем по столешнице.
Девчонки мне думать не мешали, стараясь даже дышать чуть тише.
— Руся, — через пару минут позвала я. — А у тебя какие на сегодня планы?
— Не сдохнуть, — ворчливо отозвалась подружка.
— Отлично! — улыбнулась я самой лучезарной улыбкой. — У меня тоже! Кстати, Ниса, где список твоих врагов, который ты вчера пыталась составить, но в процессе составления напилась?
Ниса растерянно моргнула.
— Не знаю.
— Я же тебе его отдала, когда ты вернулась с работы, — припомнила муза.
Я с досадой поморщилась.
— Кажется, я оставила его в ванной. После того, как укрыла Нису пледом.
— С учетом того, в каком месте она провела эту ночь, я догадываюсь, куда делся тот листок, — хихикнула муза, явно намекая на то, что листок уже давно плавает где-то на просторах городской канализации.
Ниса насупилась.
— Вот ты язва.
— Вся в тебя, — мило похлопав ресницами, отбила муза подачу.
— Так, хватит препираться! — прикрикнула на них я. — Мне надо позвонить, а вы собирайтесь.
— Куда? — тут же насторожилась Ниса.
— Мы с тобой к подружке первой убитой девушки поедем, — рассказала я, доставая телефон и набирая номер Макса.
— А почему ты меня с вами не берешь? — почуяла неладное муза и начала вставать из-за стола. Но неудачно покачнулась и тяжело рухнула обратно.
— А для тебя у меня будет отдельное задание, раз уже ты решила сегодня не ходить на работу, — ответила я, прикладывая телефон к уху и вслушиваясь в длинные гудки.
— С чего ты так решила? — с горем пополам на четвертый раз смогла выбраться из-за стола Руся. Мне не понравилось её вдруг начавшее сереть лицо, с которым очень быстро слились по цвету губы. Дополнили подозрительные перемены странные покачивания подружки, напоминающие движение маятника в часах.
— На тебе спортивный костюм, — произнесла я очевидное и сбросила оставшийся без ответа звонок. — Последний раз я видела тебя в таком наряде, когда тебе аппендицит удаляли четыре года назад. И даже тогда ты через день после операции попросила привести тебе в больницу косметику, которую ты хранишь в чемодане. Я не знаю, чьё воображение ты собиралась поражать, но красная помада на осунувшемся лице очень гармонично сочеталась с твоими синяками под глазами. Так что, кого-то ты точно впечатлила. Например, старичка из соседней палаты, который увидев тебя, костыли уронил.
— Ерунда, — слабо отмахнулась Руся и начала заваливаться. Я едва успела подхватить слабеющую подругу, как лежащий на столе телефон завибрировал.
— Помоги ей, — попросила я подскочившую к нам Нису, хватаясь за телефон.
— Как? — воскликнула Ниса, подставляя музе своё плечо.
— Уложи её, сними верхнюю одежду и дай попить воды, — распорядилась я и уже в трубку сказала: — Алло!
— Звонила? — раздался голос босса.
— Ага, слушай, вопрос у меня нарисовался, — я развернулась и направилась в соседнюю комнату.
— В семь утра? — удивился Макс. — Какие вопросы могут возникнуть у нормального человека в семь утра?