ЭмоБой (Порок Сердца)

— Согласен, — сказал Кот. — Но как тебе, Эгор, удалось ее разбудить?

— Насчет самоубийства в данном случае я бы поспорил. Здесь не обошлось без доброй Королевы. А разбудить Риту оказалось нереально тяжело. Просто адски. Пришлось даже заняться с ней любовью, — ляпнул и тут же пожалел об этом Эмобой.

— Романтично, — сказала Мания. — Ты отдал ей часть силы, часть души. Это очень опасно. Так рисковать собой нельзя, — сказал Кот.

— Ну, я не сказал бы, что это было отвратительно. Просто я не знал, что делать, у меня закончились все доводы.

— И воспользовался тем, который в штанах, — сказал клоун.

Эгор впервые видел Тик-Така в таком состоянии. Всегда красное лицо шута побледнело, глаза свирепо сжались, он раскачивался на своих огромных башмаках вперед-назад и сжимал-разжимал пухлые кулаки.

— Ну да, — простодушно хвастал Эмобой, породив парочку летучих свинок, — все прошло просто фантастиш. Мне довелось и в прошлой жизни бывать с Риткой в постели, но в этом сне…

— А как же Кити? — тихо спросил клоун.

— Кити? Кити там тоже, кстати, тусовала сначала. Это же был сон, толстяк! Расслабься. Что за наезды? Я спас девчонку. Я уверен, что она проснулась. Я вернул Кити подругу с того света.

— Ты же говорил, что любишь Кити? — еще тише, как бы себе под нос, насупив брови, спросил клоун.

— Люблю, — сказал недоумевающий Эгор, — очень люблю. Похоже, я тебя очень сильно треснул в лоб. Что за наезд? Это всего лишь сон. Я спасал девчонку. Она умирала, я не мог ей отказать.

— А в той жизни? Ты сказал, что трахался с ней в той жизни? Что, тоже не мог отказать своему бревну в штанах? — Клоун говорил все громче и вразвалочку подходил к Эгору. — Безотказный ты наш.

— Ой-е, — присвистнул Эгор. — Толстяк, тормози! Моя жизнь — не твое свинячье дело. По…

Договорить он не успел, рука клоуна молнией сверкнула в воздухе, и Эгор получил оплеуху такой неожиданной силы, что свалился со своей кровати и укатился под стоявшую рядом.

— Предатель! — услышал он в подкроватной темноте удаляющийся крик клоуна, а когда вылез, увидел вдали лишь уменьшающийся силуэт красного друга.

— Чего это с ним? — не понял Эгор. — Безумства чьего-то объелся? Куда он дернул?

— Не знаю, — сказала Мания. — Мне кажется, он перенервничал, пока ты пропадал во сне у Риты. Боялся, чтобы с тобой не случилась какая-нибудь неприятность.

— Нет, это он меня за Кити, — сказал задумчиво Эгор. — Может быть, и правильно.

— Чрезвычайно эмоциональный клоун, — кивнула Мания.

— Слава Создателю, одной большой проблемой меньше, — довольно вздохнул Кот. — Эмобой, может быть, поспешим во дворец с двумя хорошими новостями: и Рита спасена, и клоун исчез.

— Что значит — исчез? Тик-Так мой друг. Сейчас пойду найду его и набью ему его толстую морду. Что-то ты перестал мне нравиться, Кот в кедах, он же королевская подлиза. Иди к своей Маргит и скажи, что завтра я приду во дворец, как обещал. А пока я пошел искать Тика. Куда он ускакал?

— В сторону барбикенства, в центр, — сказала кукла. — Можно мне пойти с тобой? Тебе понадобится провожатый, а я там родилась. — Правда, тебе запрещено там появляться, — напомнил Кот.

— Со мной ее никто не тронет. Я — Эмобой, ваш завтрашний правитель.

— Ну-ну. Счастливого пути. До встречи во дворце. — Кот, важно задрав свой полосатый эмо-хвост, не спеша удалился.

Эгор с Манией, напротив, пошли очень быстрым шагом. Центр города от Спального района находился не очень далеко, но и не совсем близко. Улицы, по которым они шли, были ничем не примечательны, все те же пыльные черно-розовые мостовые и пустые кукольные домики. Лишь изредка навстречу попадались парочки гуляющих эмо-кидов. Но Эгор с Манией проносились мимо них так быстро, что те не успевали их узнать. Стемнело, улицы стали сужаться. Вдалеке замелькали яркие, странно разноцветные для Эмокора огоньки, и даже послышалась веселая музыка. Эгор не поверил своим ушам, услышав «Бип-пип-пип — мой сигналит джип», и вопросительно взглянул на Манию:

— У меня глюки?

— Нет, Эгор, это барбикенство, райончик, полный радости и удовольствий. Главное — не подавиться ими сразу, — сморщила физиономию безглазая кукла.

— Вообще-то я люблю веселье, — сказал Эгор, — а клоуну здесь самое место. Не пойму, чего же он раньше сюда не сбежал?

Мания промолчала. Улица, по которой они шли, заканчивалась большим шлагбаумом, на котором аршинными розово-черными буквами было написано: «Эмо-кидам вход строго запрещен».

— Смешно, — сказал Эгор. — Приколисты.

За шлагбаумом сиял огнями широкий проспект, по которому разгуливали компании и парочки нарядных и вальяжных барбикенов. Розово-черные цвета все равно преобладали в цветовой гамме района, а то, что показалось разноцветьем привыкшему к двуцветному миру глазу Эгора, оказалось лишь добавлением двух цветов: желтого и красного.

— Национальные цвета барбикенства, — сказала, поймав его взгляд, Мания. — Золото — цвет достатка, красный — цвет плотских удовольствий.

Они уже совсем подошли к шлагбауму, когда увидели собак. Хотя, может быть, эти существа только походили на них, а скорее даже на гиен. Но поскольку они однозначно охраняли шлагбаум, в мозгу Эгора стереотипно просигналило: «Собаки». Они не увидели их раньше, поскольку зверюги замечательно мимикрировали под окружающую их красно-розово-черную среду. У них в наличии имелось по две мерзкие лобастые башки с разверстыми розовыми пастями, усаженными желтыми зубами, и по три пары резвых кривых ног, на которых они на всех парах неслись к Эгору и Мании. Неслись, не издавая ни звука, лишь со свистом рассекая воздух мускулистыми телами.

— Презрение и самодовольство, — выкрикнула, как пароль, кукла, но твари не обратили на это никакого внимания.

Эгор уже чувствовал их мерзкий мускусный запах, когда в нем поднялась волна отвращения и ненависти, которая вырвалась из бойницы его глаза и вмиг раскатала незадачливых псов в пятнистые блины по мостовой. Блинов получилось очень много, и от них поднимался вонючий пар. Мания вытерла рукой испарину со лба Эгора и достала из своей сумки футболку «КС». Впервые Эгор увидел ее одетой сверху, но спрашивать ничего не стал. Все и так понятно. У негостеприимного района существовали свои законы.

— Я думаю, Кот редкий гость в этих местах, сказал Эгор.

— Он здесь не был и не будет никогда, — сказала Мания. — Презрение и самодовольство — сторожевые псы района — питаются глупыми эмо-кидами, забредшими сюда, ну и злобой, глупостью, страхом и прочей дрянью, избытки которой Королева разрешает барбикенам им скармливать.

— А вдруг они сожрали Тик-Така? — испугался Эгор.

— Не думаю. Он существо не этого мира и вообще, по-моему, несъедобный.

— Да, думаешь? Как красный мухомор?

— Да, точно. Если он здесь, мы это быстро узнаем, — сказала Мания, и они вышли на широкий проспект, ярко освещенный нарядными фонарями и неоновой рекламой на домах.

И мостовые, и дома ничем не отличались от своих собратьев в районе эмо-кидов, их просто нарядно украсили и подсветили яркими желтыми и розовыми прожекторами. На проспекте шло гулянье. Из открытых дверей супернавороченных иномарок последних моделей неслась веселая танцевальная музычка. Машины, припаркованные на обочине тротуара вплотную друг к другу, — это первое, что бросилось в глаза Эгору. Он очень любил машины, но еще ни разу не видел их в Эмомире. Такие блестящие красавицы, с узкими фарами-глазами и крутыми изгибами задов. Каплевидные болиды и роскошные кабриолеты — японки, немки и американки. Такие машины всегда вызывали у Егора белую зависть и желание немедленно умчаться в дальние дали… Но что-то с ними было не так, какая-то болезненная ущербность чувствовалась в их статике. Ни одно авто не двигалось, и из каждого, надрываясь бум-бокс-басами, выливалась своя навязчивая музыка. Из-за шума многочисленным парочкам и компаниям, гуляющим по проспекту и циркулирующим из одного увеселительного заведения в другое, говорить приходилось очень громко, они почти кричали. Немудрено, что никто не обратил внимания на собачью бойню у шлагбаума. Эгор с интересом разглядывал барбикенов. Все они, без исключения, и парни и девушки, казались записными красавцами и красавицами, которые словно только что сошли с обложек гламурных журналов. Одеты только «от кутюр». Проспект напоминал огромный подиум, где шел грандиозный показ: тысячи супермоделей демонстрировали друг другу достижения высокой моды, шумно приветствовали знакомых, демонстративно целовались и обнимались, танцевали рядом с машинами, сидели за столиками уличных кафе, потягивали пенные коктейли через розовые трубочки, заваливали шумными компаниями в рестораны, толпились у клубов и даже занимались любовью в машинах.