Страница 20 из 45
Эгор, кукла и Кот слушали монолог скачущего клоуна с открытыми ртами.
— Коллега, — наконец, придя в себя, сказал Кот, — вы не перестаете меня удивлять. Теория антинаучная, но довольно интересная. Хотя и ересь.
— Банальная социопсихология Реала. — Обиженная за позеров, Мания опять надела наушники.
— Послушай, Тики, — зло сказал Эгор, — в следующий раз, когда захочешь склеить эмочку, выбери другую тему. Меня еще в той жизни достали эти бесконечные разговоры о явлении, которое и выеденного яйца не стоит. Но тогда я знал, что эти разговоры с Кити заканчиваются классным сексом, вернее, его классным подобием, но это не важно. Важно, что в этих разговорах-спорах про эмо мне нравилась только та часть, когда они заканчивались. А поскольку нам с тобой эта фаза не грозит, я больше никогда не желаю слышать всей этой эмо-хрени. Понятно?
— Понятно, — сказал клоун и показал пальцем вперед. — Это что? Кладбище, что ли?
Улица выходила на бесконечный пустырь, заставленный черными вертикальными плитами. У многих надгробий рыдали безутешные эмо-киды, рядом с ними паслись плюшевые мишки и тряпичные куклы с вышитыми ниточными крестиками вместо глаз.
— Это кладбище несчастных Любовей. А это дворец Королевы Маргит, — указал Кот на огромный готический замок, который высился посреди кладбища, пронзая острыми башнями небо.
— Отличное место для дворца, — осклабился Тик, — и энергетика замечательная.
— Для Маргит плохой энергетики не существует, — парировал Кот. — Королева способна преобразовать любую отрицательную энергию в положительную для себя. В реальном мире здесь тоже кладбище. Эгор смотрел на мрачную громаду дворца, построенного очевидным безумцем, и понимал, что это то место в Эмомире, где ему находиться хотелось бы меньше всего. Мания, незаметно подошла к нему и шепнула на ухо:
— Ничего не бойся, ничему не удивляйся и запрячь свои чувства как можно глубже.
Эгор усмехнулся. Чего ему еще бояться, чему удивляться? Но совет запомнил. Они шли уже по кладбищу мимо надгробий и плачущих, не обращавших на них внимания эмо-кидов. Дворец приближался, и Кот занервничал:
— Эгор, сир, прости, но я уверен, что все, что я рассказывал тебе про Эмокор, вылетело у тебя из головы. Поэтому я хотел бы еще раз быстренько все повторить, дабы ты не ударил в грязь лицом перед великой Маргит.
— Валяй, — невесело согласился Эгор.
— Значит, так, — затараторил Кот. — Кроме эмоций в Эмомире после прихода Королевы стали жить куклы. Самые разнообразные. Обычные, с непропорционально большими головами, стали эмо-кидами, а плюшевых мишек и тряпичных кукол они забрали себе в качестве братьев меньших. Селиться эмо-киды стали в местах позитивных разломов. Наш мир тонкий, а где тонко, там и рвется. Так вот, концертные площадки, стадионы, роддома — вот наиболее любимые места поселения эмо-кидов.
— А как же цирк? — встрял Тик-Так.
— Цирк находится в центре Эмокора и, как многие кинотеатры и театры, является местом поселения других аборигенов Эмокора — барбикенов. Их меньше, чем эмо-кидов, и они отличаются внешне.
Их пропорции гораздо ближе к человеческим. Они больше похожи на манекенов, если угодно. Да что тут говорить, вон Мания — типичный представитель барбикенов.
— Только внешне, — огрызнулась Мания.
— Да, Мания у нас бунтарка. Она порвала со своими корнями и живет с эмо-кидами. Так вот, барбикены во всем пытаются подражать праздной человеческой богеме. В их стане царит культ вещей и украшений, естественно игрушечных. Они имитируют семейную жизнь, шоу-бизнес, шопинг, офисную работу. Главная задача их жизни — получение максимального количества удовольствий. Они гнушаются чистыми эмоциями из Реала, поэтому в обмен на добытые ими в Реале любовь и счастье Королева дает им модифицированные и сублимированные удовольствия в порошках и каплях. У барбикенов превалирует практически одна эмоция — самодовольство, ну еще презрение по отношению к эмо-кидам. Если для эмо-кукол главное в жизни любовь, то фетиш барбикенов — секс.
— Они считают, что получают от него кайф, но это самообман. На самом деле без любви они просто обкрадывают себя. Жалкие, пустые создания, — сказала Мания.
— Вот так считают эмо-киды, — продолжал Кот, — и не без основания. Барбикены действительно пустые, полые внутри создания, зато у них действительно есть первичные половые признаки, в отличие от кукол эмо-кидов.
— Ага, — зло обрадовался клоун, — я же говорил, что у позеров нет пиписек, они — бесполое «оно». Барби — полые, а эмо — бесполые. — Зато у них есть чувства и, в отличие от барби-кенов, они наполнены любовью, — парировала Мания.
— Так. — поправил очки Кот, — тут мы подошли к самому интересному. Великая Королева Маргит создала всю эту черно-розовую моду. Когда чудовища были побеждены, гвардия ушла в свой перманентный запой, а Королева села на трон, она спросила у своего народа, чего он хочет. Тогда барбикены попросили центр города, и еще пополнить их запасы розового золота и черных отправляющих веществ, а эмо-куклы попросили заполнить их тела душой. И Королева выполнила их просьбы.
— Лучше б пиписьки попросили, — вставил Тик.
— Тела всех эмо-кукол и одной безумной барби Мании заполнили квинтэссенцией любви и мета-физиологическим раствором, рецепт которого принадлежит вашему покорному слуге.
Не дождавшись аплодисментов, Кот продолжил:
— Поначалу эмо-куклы никак не могли поверить свалившемуся на них счастью и все время проверяли, на месте ли их жидкая душа, прорезая свои запястья. Прошло несколько лет, все уже привыкли к своему заполнению, а дурная привычка резаться осталась, и уж совсем непонятно, как она просочилась в реальный мир.
— Подожди-ка, Кот, — сказал Эгор. — Черно-розовую моду придумала ваша королева и она здесь началась раньше, чем в Реале?
— Да, да, Эмобой. Это Королева Маргит является ответственной за появление моды на эмо в реальном мире. И армии эмо и антиэмо всего лишь часть ее грандиозного замысла, главной действующей фигурой которого являешься ты.
— Зашибись, — сказал Эгор.
— Кот! — сказал клоун. — С куклами более-менее все понятно, а вот ты-то кто такой?
— Я паж, советник, первый и последний министр Королевы, к тому же известный ученый. Пять лет назад я прибыл сюда с Маргит и тех пор гордо несу свою службу.
— А по-моему, ты гордо несешь ахинею. Откуда это вы с Маргит тут нарисовались?
— Не твое песье дело, — надулся Кот и замолчал. Закат уже обнял всю линию горизонта, когда разношерстная компания подошла к глубокому рву, опоясывающему мрачный дворец, который заслонил полнеба. Через ров к парадным воротам вел горбатый черный мостик с розовыми перилами. На той стороне рва по бокам от мостика храпели два дюжих тела.
— Гвардейцы, — прошептала, показав на них рукой, Мания.
Здоровенные бугаи лежали на спине во весь свой исполинский рост. Одеты они были в черные джинсовые шорты и черные футболки с белыми надписями «S. О. I. А.» и «Madball», на ногах — тяжелые гриндерсы. Все открытые глазу части тела, даже белые черепа с пустыми глазницами, которые заменяли гвардейцам головы, покрывали бесчисленные татуировки.
— Алкашня, — поморщился Кот, проходя мимо них.
— Они клевые, ты с ними подружишься, — опять заговорщицки шепнула Эгору Мания. Как только они подошли к воротам дворца, над которыми розовела надпись «Бог ест любовь», тяжелые створки распахнулись и из-за них вылетели мириады ночных бабочек. Они подхватили Эгора и, изобразив из своей массы некое подобие летающего трона, внесли его во дворец, где в полумраке дрожали розоватые язычки пламени свечей в черных канделябрах и в исполинском колесе люстры.
— Ну, здравствуй, мой Король! Моя награда и отрада! Мой Эмобой, мой мальчик, мой герой! — услышал Эгор низкий утробный голос, от которого сладко защекотало внутри.