Мастеровой

На том и попрощались. Тем же вечером Федор с капитанами завалился в ресторан — праздновать событие. Веселились от души. Пили, ели, говорили. Обсуждали, как потратить деньги. Рогов пожелал купить дом, Куликов — вложиться в прибыльное дело. Приставали к Федору: дескать, он-то что думает?

— Надо открыть фабрику или заводик, — предложил Федор. — Выпускать что-то очень нужное для людей. То, чего пока нет. Или есть, но дорого.

— Например? — заинтересовался Куликов.

— Да задумок — море. Скажем, это, — Федор положил перед офицерами мультитул. По давней привычке он таскал его в кармане. — Или что другое. Я придумаю. Или сомневаетесь?

— Нет! — ответили офицеры.

— Нужно будет брать патенты, — заметил Рогов, повертев мультитул в пальцах.

— Позаботимся, — кивнул Федор и хотел продолжить, только не успел. К столику подошел штабс-капитан в черном мундире с желтыми выпушками по краям.

— Господа, — сказал пьяным голосом. — Я князь Вяземский Николай Сергеевич, Осененный гвардейского полка. Кто из вас Кошкин?

— Я, — ответил Федор. — Чем обязан?

— Хотел глянуть на героя, — ухмыльнулся князь. — О котором столько написали.

— Посмотрели? — процедил Федор. — А теперь оставьте нас.

— Вы грубы и не воспитаны, — хмыкнул Вяземский. — Что не удивительно. Выскочка из подлого сословия.

— Но зато не жиголо, — не замедлил Федор. — За счет женщин не живу.

— Вы кого имеете виду? — встрепенулся князь.

— Некого гвардейца, — ответил Федор. — Он увез из Тулы дворянку Соколову. Обещал жениться, только обманул. Лишь тянул из одураченной деньги, объясняя это тем, что ушедший в поход отец не успел оставить. Это было ложью: ни в какой поход его отец не уходил. Я получил письмо от Юлии Сергеевны. В нем она рассказала обо всем. Мне продолжить? Например, о намерениях князя в отношении дворянки?

— Замолчите! — прошипел Вяземский. — Вы и так наговорили на дуэль. Требую удовлетворения!

— Рад бы, — не замедлил Федор. — Только не получится.

— Струсили?

— Выбирайте выражения, князь! — вмешался Рогов. — Видите вот это? — он указал на белый крестик на груди Федора. — Среди Георгиевских кавалеров трусов не бывает.

— Князь забыл простую вещь, — хмыкнул Федор. — Штабс-капитан по гвардии входит в категорию старших офицеров. Я же — в младшей, то есть обер-офицер. Драться нам запрещено.

Вяземский задумался.

— Если я добуду разрешение, согласитесь?

— Непременно. Даже с удовольствием, — кивнул Федор.

— Как надолго задержитесь в Петербурге?

— Послезавтра уезжаем.

— Честь имею, господа! — сказал князь совершенно трезвым голосом. — Ждите от меня вестей.

Он повернулся и ушел.

— Ты с ума сошел! — набросился на Федора Рогов. — С кем драться собираешься? Разве не слыхал, что по дуэльным правилам Осененным разрешается применять дар независимо от того, кто кого вызвал на поединок? Он же огневик, сожжет тебя как головешку.

— Ты откуда знаешь? — удивился Федор. — Про огневика?

— На мундире золотой значок в виде языка пламени, — объяснил Рогов. — Тебе нужно срочно уезжать.

— Даже не подумаю, — усмехнулся Федор. — Если Вяземский добудет разрешение, значит, так тому и быть. Одним Осененным у царя станет меньше.

— Ты уверен? — удивился Рогов.

— Да. Пойдете в секунданты?

— Федор, — подключился к разговору Куликов. — Объясни мне: для чего? Ну, увел князь твою невесту. Ну, обидел он ее. Неприятно, но бывает. Ради мести наглецу ты готов рискнуть жизнью?

— Месть тут не причем, — ответил Федор. — Обвенчайся князь с Юлией Сергеевной, я бы слова не сказал. Здесь другое. Негодяй намеревался вытянуть из нее деньги, а потом отправить на панель. Но вначале самому попользоваться, а, как надоест, дружку отдать. Даже Хохряков в Туле вел себя приличнее — он всего лишь звал Соколову в содержанки. Пусть настойчиво, но без обмана. А вот эта титулованная мразь!.. — он стукнул по столу кулаком. — О его намерениях Юлия Сергеевна узнала из случайно подслушанного разговора. Собрала вещи и уехала, хотя князь пытался задержать. Негодяю по душе пришлось жить за ее счет, да и сладкого хотелось. Я недавний дворянин, но такое отношение к сироте, дочери покойного офицера считаю нетерпимым. Подлецов следует карать. Или не согласны?

— Я с тобой! — ответил Рогов.

— Тоже, — буркнул Куликов. — Но, надеюсь, разрешения князю не дадут. Получить его не просто.

Капитан не знал, что ошибается…

Князь Вяземский принадлежал к категории людей, для которых их желания — закон. Захотел чего-то — получил. В детстве он не знал ни в чем отказа. Старый князь, обнаружив у наследника дар, не жалел денег на наставников. Желание обучаться поощрял как мог. Для начала сладостями, а затем — деньгами. После появились женщины. Нанимали молодых горничных, ублажавших отпрыска. Когда те беременели, выгоняли за порог. Дальнейшая судьба женщин никого не волновала. Со временем Николаю наскучили простушки, и он стал заглядываться на дворянок — с ними интереснее. Здесь не получилось. Молодые и красивые требовали денег и подарков, старых и доступных не хотелось самому. Но отец оплачивать забавы сына не желал, считая, что ему и горничных достаточно. Так ведь состояние можно по ветру пустить. Николай кипел, но поделать ничего не мог. Вот тогда ему пришла идея. Прибыв в Тулу, он начал поиск и нашел. Соколова оказалась идеальным выбором. Молода, красива, при деньгах. Сирота, вступиться некому. А еще доверчива, как ребенок, несмотря на высшее образование. Таких в Петербурге не осталось, лишь в провинции найдешь. Все бы вышло по задуманному, не случись статьи в газете. Юлия прочла о прежнем женихе и переменилась. Разузнала об отце, а потом подслушала разговор с Васильчиковым… Обозвала Вяземского жиголо и ничтожеством, оскорбив его до глубины души. Кто же в этом виноват? Кошкин разумеется!