Страница 28 из 128
— Я сам решу, на что мне тратить своё время, — оборвал я борова и перевёл внимание на женщину. — Говори. Что они хотят?
Женщина бросила на старосту злобный взгляд:
— Приехали за долгом.
— Вот видите, господин! — снова заговорил староста.
— Молчать! — рявкнул я на толстяка. — Ещё одно слово без разрешения, и я изваляю тебя в грязи.
Староста грузно плюхнулся обратно на скамью в своей телеге. Тройка мужчин, явно его подчинённых, немного растерянно поглядывали то на меня, то на солдат, то на своего патрона.
— Ты, — снова обратился к женщине. — Говори. Как ты оказалась в долгах? И почему не смогла их выплатить?
— Мы взяли семян на посев, господин. Но мой муж погиб на реке месяц назад, вместе со старшим из сыновей. И мы не успели ещё собрать урожай…
Я глянул в окно. Как минимум два пацана там ещё мелькало.
— Сколько у тебя детей?
— Пятеро, господин.
— Два мальчика?
— Да, — кивнула женщина.
Я перевёл взгляд на борова.
— Теперь ты, свин. Ты знал о смерти кормильца?
Он удивился, будто не понимая сути вопроса:
— Да, господин. Я же староста, я…
— Тогда почему ты приехал за долгом?
На его заплывшем лице отразилось искреннее недоумение.
— Потому… Потому что срок…
— При чём здесь срок! — я начал очень медленно, но неотвратимо закипать. — Ты знаешь, что семью постигла утрата. Почему ты не дал отсрочку?
— От… Отсрочку? — он будто меня не понял.
— Да, отсрочку. Они соберут урожай и вернут тебе долг, но позже.
— Позже? — всё с тем же непониманием смотрел на меня этот ублюдок. — Но долг…
Я выхватил хлыст и стеганул им по толстому пузу. Староста вскрикнул.
— Скажи мне, жирный боров. Тебе нужно срочно платить налоги?
— Н… Нет, господин.
— Твоя семья голодает или тебе нечем платить своим людям?
— Н… Нет… Нет, господин.
— Тогда почему ты не дал отсрочку?
Однако этот кабан не хотел понимать то, что я ему говорил.
— Но долг…
Новый удар хлыстом.
— Кто ты такой?
Мужик окончательно потерял нить моей мысли.
— Я?
— Ты староста?
— Да, господин!
— Что должен делать староста?
Бледный, потеющий и дрожащий от страха мужчина что-то проблеял.
— Я не слышу!
— Не… Не знаю, господин.
Удар хлыста.
— Ответ неверный. Может, ты не подходишь? Может, не тебе стоит быть старостой?
Он задрожал ещё больше.
— Но господин!
Проклятье! Потерять кормушку он боится больше, чем гнева аристократа. Жадная мразь.
— Ты должен приглядывать за деревней! Отвечать за её жителей! Организовывать оплату налогов! Я прав?
— Д… Д-да, господин.
— А теперь скажи мне, жирная свинья, что будет, когда ты отберёшь у этих людей последнее?
— Я… Я верну свой долг…
Снова удар хлыста.
— Ты обрекаешь их на смерть, ублюдок! А кто будет работать? Кто будет платить налоги в следующем году? Ты? Сам и за всех?
И, наконец-то, до него начало доходить.
— Но господин! Это всего лишь одна семья! Есть другие! С налогом всё будет хорошо!
Нет, ни хрена он не понял.
— То есть ты готов их всех отправить на смерть только из-за своего долга?
— Нет, господин! — выкрикнула женщина. — Он готов был дать нам время…
— Молчи! — яростно выкрикнул староста, будто и не дрожал только что, как мышь перед удавом.
Но она и не думала молчать.
— Он хотел одну из моих дочерей! Не старшую!
— Я взял бы её служанкой! — тут же попытался отговориться этот боров.
— Все знают, что происходит с твоими служанками! — закричала женщина. — Их портишь ты сам! Или твои…
Она плюнула в сторону ближайшего бугая.
Я устало вздохнул. Рядом стоял Сэм, ожидая, что я решу. Ветеран, живший в этих землях уже много лет, всё это видел много раз, и всё это понимал. И я понимал. Понимал, что могу забить этого жирного кабана до смерти, но это ничего не изменит. Никакие мои действия ничего не изменят. Проблема не конкретно в нём, а в системе. Землевладельцу важны только налоги. Налоги платят старосты. Старосты могут творить все, что хотят, пока платят налоги. Замкнутый круг. Порочный круг. Разорвать его можно, только меняя всю систему взаимоотношений. Непосильная задача для меня одного.
— Солдат, — я обернулся к одному из всадников. — Свяжи этой свинье руки и привяжи к седлу. Поедешь в замок, а боров побежит следом. Посадишь в темницу, подумать о том, как его действия вредят роду Минакуро. Мы же не хотим, чтобы из-за таких ублюдков, как этот, вымерли все деревни? Не хотим. Посидит, пока эта женщина с семьёй не соберут свой урожай и не смогут отдать долг. Раз боров не может потерпеть сам, мы заставим его потерпеть. Выполняй.
Решение, которое ничего не решает. Женщина с её детьми уже обречена. Я просто дал ей небольшую отсрочку. Может быть ей повезёт, и она продержится, пока не вырастут её сыновья. Или найдёт себе мужчину, но это сильно вряд ли. Никто не захочет связываться с той, кто ходит у старосты во врагах.
У меня даже своих денег нет, чтобы бросить ей монетку другую.
— Поехали, — киваю Сэму. — У нас важное дело.
В теории староста мог бы подзаработать денег, прикупить оборудования, организовать работу односельчан. Начать получать урожаи большие, чем нужно платить налогов. Продавать, получая прибыли. Становится местным капиталистом. Но всё упирается в сословия. Староста так и останется собственностью Минакуро. Такой опции, как выкуп самого себя не существует в принципе. Какой-нибудь одарённый в любой момент придёт и заберёт всё, что ты заработал.
Одарённые, занимающиеся ремеслом, толкают прогресс вперёд. И одарённые же сами по себе, одним своим существованием ставят на прогрессе крест.
— Ничего не поменяется, — негромко сказал ветеран.
— Я знаю, Сэм. Я знаю. Далеко там ещё?
Он махнул рукой:
— Вон, проедем те дома, там холм. А за холмом уже и хижина её будет.