Страница 14 из 260
Глядя на неё, проще было сказать, что от неё осталось, чем перечислять, что с ней сделали. Я даже не смог сразу сказать, кто есть кто, так как у этой просто не было живого места на лице и обе пленницы были обриты налысо. Её можно было описать как большой окровавленный кусок мяса, в котором с трудом улавливались черты лица. О том, что когда-то это была молодая девушка, можно было лишь догадываться.
Я подошёл к столу, быстро окидывая взглядом жертву пыток. Всё тело было просто сплошным полотном садиста. Тот тут, тот там виднелись ожоги, синяки, где-то не хватало кусков кожи. Отсутствовали пальцы на обеих руках, причём, судя по следам, их явно не отрезали, а скорее отгрызли. Из тех мест, где должны были быть глаза, бежали уже засохшие дорожки крови. Все раны, которые могли кровоточить, были прижжены, скорее всего той кочергой, что на углях.
У правой груди сосок и вовсе был то ли отрезан, то ли отгрызен. Половые органы предоставляли из себя что-то жуткое и вызывающее отвращение, будто девушку насиловали раскалённой кочергой, которой прижигали раны. И, судя по суставам, их всех практически полностью переломали.
Но девушка была жива. Каким-то неведомым для меня образом, но она дышала. Её грудь быстро вздымалась, словно девушка задыхалась.
А ещё она была в сознании: это я понял, когда на мои приближающиеся шаги пленница вся сжалась, будто пытаясь отодвинуться подальше, даже будучи прикованной к столу.
Ненавижу садистов…
— Тс-с-с-с… — я медленно и осторожно положил ладонь на тот участок тела, который ещё был цел, пытаясь успокоить девушку, но та вздрогнула всем телом и захрипела. — Тс-с-с… это Тэйлон, я пришёл вытащить вас.
Но девушка не понимала. Она хрипела, пыталась отодвинуться и крутила головой, будто пыталась увидеть меня. Её руки походили на лапшу, и каждое движение отражалось гримасой боли и лёгкой степенью безумия.
— Тихо-тихо, всё в порядке… — я быстро раскрыл ремни, что крепили её к столу, и едва это сделал, как бедняга попыталась уползти со стола. Кажется, она даже не осознавала, где находится. Уползла не сильно далеко, так как я подхватил её на руки и, не обращая внимания на хрипы и мычания от боли в переломанных конечностях и суставах, вынес в коридор.
— Что со второй?
— Мертва.
Я бросил взгляд на тело, которое когда-то было красивой и очень жизнерадостной пигалицей. Она сжалась в калачик в самом углу, словно пытаясь согреться или защититься, но так и осталась в такой позе, испустив дух.
Кто это была? Палия? Или Кори? Сейчас понять, кто есть кто было невозможно. Хотя какая разница? Вряд ли что одна, что другая заслужили такую смерть — в муках в каком-то подвале в руках конченного садиста.
Почему-то я был практически уверен, что знаю, кто это сделал.
— Надо уходить.
— Тело?
— Оставьте здесь.
Сейчас было не до этого, самим бы живым выйти.
Я осторожно передал мычащую девушку в руки одного из наёмников и вновь встал во главе колонны.
Как я и предполагал, отсюда был ещё один выход, который шёл дальше, от поместья, если мне не изменяет мой внутренний компас. Собственно, для нас другого выхода и не было, так как возвращаться обратно — это идти против небольшой армии Сизых Хвостов, через которых придётся прорываться с боем. Сколько их там? Пять десятков? Сотня? А может и больше? Я, конечно, могу попытаться, но это был бессмысленный риск, когда перед носом был ещё один выход.
Бросив прощальный взгляд на тело в углу камеры, я повёл группу дальше.
Покинув тюрьму, мы практически сразу попали в очень невзрачный коридор, который был сделан из старого неровного камня. В отличие от прошлого коридора он выглядел немного халтурным, будто собранным на скорую руку или своими силами. Вкривь и вкось сложенный, он держался на честном слове и цементе. В некоторых местах так и вовсе пробивались корни деревьев.
По моим прикидкам, коридор шёл в сторону конюшен, и я очень сомневался, что о нём не знают остальные. Собственно говоря, так оно и оказалось, когда где-то на последней трети мы встретили сопротивление.
Я бы не сказал, что стражники были опасным противником. Пусть они нас и заметили первыми, никто не отменял огня на подавление, когда под шквалом пуль ты просто не можешь высунуться.
Я практически сразу выпустил пуль семь или восемь. И пусть я больше стрелял на подавление, чтобы не дать им перейти в атаку, где нам, стоящим в коридоре, несдобровать, нескольких всё же выцелить смог. После этого к бою уже подключились остальные, и завязалась пусть и быстрая, но ожесточённая перестрелка, где мы вышли победителями, потеряв ещё одного человека.
Пробившись, мы вышли к небольшой развилке.
Здесь один из проходов вёл наверх, другой уходил дальше, предположу, за пределы поместья. Вообще было, странно, что здесь было так мало стражи, ведь могли бы спустить сюда и половину армии, чтобы окончательно зажать нас. Может этот проход наверх ведёт и не наружу?
— Дальше? — негромко спросил наёмник.
— Да.
К тому же, я хотел выполнить вторую часть своего задания — уничтожить раз и навсегда выродков из этого рода. Даже не всех, а одного-единственного, которому было не место в этом мире.
Почему-то, вспоминая Руфуса, меня аж начинало трясти. Я видел много ублюдков, видел много уродов, которые чего только ни делали: от сексуального насилия до банальной бессмысленной жестокости. Даже садисты среди них были. Но именно Руфус вызывал у меня желание порвать ему глотку одними зубами. Почему-то именно он меня цеплял, заставляя ненавидеть.
Или проблема была в том, что я сам немного изменился?
У меня не было ответа, да он и не был нужен. Особенно, когда в коридоре мы оказались не одни.
Что-то мелькнуло прямо перед нами, и я успел лишь вскинуть револьвер, да выстрелить раз, когда меня сбили с ног. Причём не из-за дурости, а от неожиданности, я выстрелил из сраного обычного револьвера. И пусть пуля настигла цель, самой цели на это было откровенно плевать.