Страница 32 из 178
Мы осторожно шагали кругами вокруг друг-друга, надеясь выгадать момент и напасть со слепой зоны врага — со стороны нерабочей, левой руки. Древняя, как сам мир, уловка, которой меня никто не учил. Я постиг её сам, интуитивно.
— Мы лишь рядовые воины, — покачал он головой, не сводя с меня настороженного взгляда. — Мясо для мечей, посланное на убой. Нас никто особо не спрашивал, хотим ли мы сражаться на этой войне.
— Мы просто выполняли приказ, да? — хмыкнул я. — Все вопросы к тем, кто отправил нас на войну, а сами мы белые и пушистые? Кому ты врёшь? Нам не раз попадались ваши, и я точно знаю, что вы все — наёмники. Вам платили за ваше участие в войне, и шли вы в наш мир по доброй воле, практик. Не считай нас дураками.
Мы продолжали этот странный диалог, настороженно выжидая момент для атаки. Мы были в примерно равных условиях, вот только враг обладал преимуществом в целую эволюционную ступень, а я — в качестве своего развития и чистоте энергии. Другими словами — на моей стороне Божественный ранг моей техники эволюции, а на его — опыт жизни вольного воина, прошедшего дальше меня по тропе развития. И если ещё несколько недель таких, как он, я щёлкал как орешки, то теперь был вынужден подходить к нашему поединку со всей серьёзностью.
— Альтернативой было объявление нас предателями, тюрьма и возможно даже смерть — в назидание остальным! Так о какой доброй воле может идти речь? Я с моими братьями и сёстрами принадлежали к небольшой общине практиков, которая никому никогда не мешала. В один день перед вратами нашего дома появился практик Сферы Земли из Храма Осеннего Грома и потребовал выставить отряд воинов под их знамёна — во имя будущего нашего мира, так он сказал. И добавил, что те, кто откажутся, будут объявлены предателями. Наш Патриарх был лишь на ступени Формирования…
Всё же он меня почти подловил. Стремительной, голодной змеёй, бросающейся на добычу, мелькнул его клинок — и я едва-едва, на одних инстинктах, не успевая даже осознать происходящее, отвёл гардой меча выпад, едва не стоивший мне жизни. Не теряя времени, противник сделал подсечку, пока наши мечи ещё только двигались в пространстве, сцепившись. Я устоял, но вынужден был сделать несколько шагов назад, что бы не потерять равновесие, и мой визави обрушил на меня атакующую технику.
Взметнулась, вытягиваясь ввысь и затем обрушиваясь прямо на меня лезвие меча, сотканное прямо из воздуха и напитанное энергией меча — куда слабее моей, но всё же. Уклоняться не было ни времени, ни возможности, и я призвал силу собственного Слияния с Мечом — и вражеская техника разбилась о подставленный клинок, оставив прямо на лезвии глубокую зарубку. Мои ноги погрузились в песок по щиколотки, но самое главное — я устоял на месте и наконец восстановил равновесие полностью.
В следующий миг мы оба сорвались в Поступь, двумя размытыми тенями размываясь в воздухе. Я не использовал Проявления Ци, желая испытать, насколько я действительно силён по отношению к рядовым практикам. Нет, если я почувствую, что не справляюсь, то кочевряжиться не стану, но пока я способен биться своими силами, не беря взаймы у собственной жизни.
Вражеский меч непонятным для меня образом использовал сам воздух. Не было никаких эффектных вихрей, воздушных копий и прочих красивостей, но тем не менее я вынужден был всё чаще уходить в глухую защиту, не будучи в состоянии предугадать направление вражеских атак. Это не было какой-то особенностью самого оружия, нет, в потоках воздуха чувствовалась воля моего оппонента, что не оставляло сомнений — он, неизвестным мне образом, сроднился, познал воздух и теперь мог использовать его себе на благо.
Я был слабее — физические параметры у нас были примерно равны, а запасы моей энергии мало уступали вражеским — но вот только сила Истока была сама по себе словно бы гуще, мощнее, вынуждая тратить ради достижения схожего с врагом результата куда больше Ки. Да и скорость, с которой его Ки приходила в движение, скорость выполнения техник и лёгкость, с которой он это делал, ставили меня в тупик.
Моя сила меча была значительно мощнее вражеской. Не на порядки и даже не в разы, но всё же — сильнее. Однако он и не пытался в лоб пересилить меня — сам воздух откликался его клинку и его Ки, словно бы сгущаясь вокруг меня, создавая дополнительное воздушное сопротивление, стремясь замедлить — и у него, демоны его подери, это получалось! Моя Поступь постепенно становилась всё медленнее, а клинок не раз и не два отклоняло незаметным воздушным потоком — не так, что бы сильно, лишь на градус или два от цели, но этих градуса-двух как раз хватало врагу, что бы уйти не задетым, а мне, в свою очередь, обзавестись очередной царапиной.
Ветер и меч в его руке действовали удивительно слаженно, в унисон, и буквально за десять секунд я покрылся хоть и мелкими, но всё ж таки неприятными порезами. Я никак не мог понять, что мне делать, всё больше и больше увязая в мелких, раздражающих атаках. Пока эти ранки не представляли для меня никакой угрозы, но с каждой секундой воздух вокруг нас словно пропитывался волей моего оппонента. Она словно бы копилась, густела, всё лучше и лучше перехватывая движения ветра, навязывая ему свои желания. Нет, так дело не пойдёт.
Я мысленно сосредоточился на том чувстве единения с мечом, что ощутил тогда, в бою с вараном. Почувствовать каждую его линию, каждую царапину, тяжесть металла в руках, все его недостатки, все слабости — и всю усталость клинка, что без отдыха и усталости, безо всякой заботы со стороны своего владельца постепенно приходил в упадок. Я только сейчас по-настоящему осознал, что совершенно позабыл о состоянии своего клинка, даже не думая ухаживать за ним…
И все эти мысли, столь далёкие от происходящего сейчас боя, сумели сделать главное — помочь мне слиться с оружием в моей руке, почувствовать его частью тела, чем-то родным и неотделимым от меня.