Страница 66 из 68
— Конечно! Это только для поездки внутри завода такая скорость подойдет, но нужно же смотреть дальше… Пройдет двадцать лет, и мы построим железную дорогу от Петербурга до Москвы, и вот там нужно чтобы паровозы бегали хотя бы со средней скоростью шестьдесят верст в час. Ну или хотя бы сорок, для начала. Чтобы путь между двумя столицами можно было преодолеть за сутки. Представляете, какие это сулит перспективы?
Видимо, нарисованная перспектива с трудом укладывалась в головах собеседников, потому что вместо ответа они на несколько минут замолчали, и было практически вживую слышно, как в головах у них крутятся шестеренки мыслей.
Не удивительно, между Москвой и Питером шестьсот пятьдесят верст. Это если по прямой — по дороге получается, как бы не на сто больше. Четыре-шесть дней бешенной скачки для курьерской службы, восемь-десять, для одиночного верхового путника и тринадцать-четырнадцать для груженой товаром телеги. Это если дорога нормальная, в распутицу эти цифры легко можно умножать на два. Идея того, что вообще можно перемещаться по суше с такой скоростью будет осознана местными далеко не сразу. Ну ничего, с этим я им помогу.
— Это же сколько металла на одни только рельсы нужно будет… — через несколько минут, когда поезд сделав еще пару кругов остановился, выдал наконец пришедший немного в себя Пантелеев.
— Много, очень много! — Я не выдержал и расхохотался. Приятно, черт побери, двигать прогресс вперед. Гораздо приятнее чем воевать.
Тем временем в Европе во всю продолжались боевые действия. Основные события осенней кампании тринадцатого года развернулись в Саксонии. Наполеон, что логично, плюнул на второстепенные фронты — испанский и итальянский — и двинул все свои войска на восток, желая по традиции как можно быстрее выбить из войны Пруссию, выглядевшую тут слабым звеном, и уже потом, в более комфортных условиях разобраться со всеми остальными по-отдельности. При этом Испанию Бонапарт, не смотря на присоединение Каталонии непосредственно к Французской империи, к осени тринадцатого года уже полностью потерял, держа оборону — правда достаточно крепко — по Пиренеям. И почти аналогичная ситуация была в Италии, из которой императору пришлось срочно выводить все войска, чтобы те не оказались в окружении и не были потеряны окончательно.
Хуже того, отправленные несколько десятков тысяч человек на запад через территорию османской империи на Балканах в обход немецких государств, оказались натуральным образом отрезаны от метрополии, а учитывая полное господство английского флота на море, шансов у них пробиться к своим практически не оставалось. А ведь это были самые опытные части в том числе и старая гвардия, которой Наполеону так не хватало в это время буквально на всех фронтах военных действий.
Сен-Сиру, командующему этой группировкой, противостоял выдернутый из севера Италии корпус Шварценберга. Живой силы у австрийца было в полтора раза меньше, зато было больше пушек, кавалерии и всего остального что превращает толпу вооруженных мужиков в армию. Так что шансов у французского маршала прорваться на север, на соединение с основными силами практически не было, во всяком случае без громадных потерь. При этом обратно на турецкую территорию, османы Сен-Сира уже не пускали, резонно опасаясь совершенно не нужных им дипломатических осложнений в отношениях с Австрийской империей. Так что вместо того, чтобы стать костяком новой французской армии эти сорок тысяч совершенно бесполезно топтались в районе Сплита, блокируемые австрияками.
В общем, ситуация у Наполеона на первый взгляд была достаточно сложной, однако я был уверен, что корсиканец еще себя сумеет показать, и без русских полков коалициантам будет очень и очень сложно одержать решительную победу. Если вообще возможно.
Первое относительно большое столкновение между французской и австро-прусской армией произошло 12 сентября под Лютценом что на западе Саксонии. Силы были примерно равны: у французов было некоторое преимущество в численности — сто двадцать тысяч против ста у союзников — но практически не было кавалерии, да и по пушкам немцы из превосходили весьма значительно. Бой получился весьма скомканный, то и дело распадающийся на стычки отдельных, мало связанных между собой корпусов, но в итоге французы смогли нанести противникам существенные потери, и немцам пришлось отступить.
Кроме обоюдно больших потерь — обе стороны потеряли в районе двадцати тысяч убитыми, раненными и пленными — бой стал знаменателен гибелью прусского генерала Шарнхорста, «словившего» бедром пушечное ядро. Потеря известного теоретика и вдохновителя военных реформ в этой стране больно ударила по моральному духу солдат, еще недавно на сто процентов уверенных в своей победе. Война совершенно неожиданно началась для них неудачно.
Следующее сражение произошло 31 сентября при Бауцене. Тут преимущество французов в живой силе было еще значительнее — сто сорок тысяч штыков против ста десяти — однако немцы занимали выгодную укрепленную позицию и опять же имели чуть ли не в два раза больше пушек. И вновь немцам после долгой упорной обороны пришлось отступить, перенося таким образом войну непосредственно на территорию Пруссии. Впрочем, преследовать противника Бонапарт не решился: армия, набранная из шестнадцатилетних юнцов, жестко страдала от нехватки опыта и после полутора месяца боев и маршей начала на глазах разваливаться. Участились случаи дезертирства, возросли до совершенно неприличных значений небоевые потери. Пришлось брать оперативную паузу и приводить ее в порядок. Времена, когда корсиканец со своими вымуштрованными летучими корпусами делал стокилометровые переходы, после чего вступал в сражение и разбивал противника по частям, безвозвратно ушли в прошлое.