Гипноз. Внушение. Телепатия

На основании своих наблюдений Richet, кроме того, приходит к выводу, что часто во время гипноза существует некоторая независимость в движениях груди и живота, представляющих иногда даже антагонизм. Этот антагонизм, по мнению Richet, связан, по-видимому, с паралитическим состоянием диафрагмы, тогда как неправильность и несоответствие между этими двумя движениями скорее обязаны спазматическому состоянию брюшных мышц. Другими авторами эти наблюдения, однако, не были подтверждены.

Binet и Féré говорят, что в летаргическом состоянии кривая дыхания довольно правильная; в общем дыхание медленное и глубокое, причем существенно оно не отличается от дыхания в нормальном состоянии. То же самое можно сказать и относительно сомнамбулической фазы; при каталепсии же характер дыхания значительно изменяется: дыхания становятся редкими, поверхностными, медленными и отделены более или менее продолжительными периодами покоя. При этом Binet и Féré добавляют, что в летаргическом состоянии магнит, приложенный к области epigastrii, производит глубокие изменения в кривой дыхания; наоборот, тот же магнит почти не оказывает никакого влияния на кривую дыхания при каталепсии.

В этом последнем явлении наблюдения упомянутых авторов вполне сходятся с данными Tamburini и Sepilli. Но так как деление гипнотического сна на три фазы (летаргическую, каталептическую и сомнамбулическую) имеет чисто искусственный характер, то констатирование отдельных признаков, свойственных той или другой фазе, теряет свое значение.

Функция кровообращения является, по-видимому, наиболее независимой от воли субъекта, почему изменения, происходящие в ней во время гипнотического сна, могут служить лучшим показателем отсутствия симуляции.

Наблюдения Tamburini и Sepilli, произведенные при посредстве плетизмографа Mosso и воздушного сфигмографа, указывают, что в летаргической фазе графическая кривая беспрестанно стремится к поднятию; когда же вызывают каталепсию, кривая медленно опускается; другими словами, при летаргии увеличивается объем предплечья, т. е. происходит расширение сосудов; при каталепсии же происходит обратное, т. е. уменьшение объема предплечья, или сужение сосудов.

Проверка этих наблюдений со стороны Binet и Féré не подтвердила вполне добытых результатов; последнее авторы тем не менее обнаружили, что в периферическом кровообращении во время гипноза происходят изменения, независимые от воли субъекта. Однако Féré точным образом – посредством приемов, аналогичных Mosso, – удалось констатировать, что истеричные, находясь в бодрственном состоянии, простым сосредоточиванием внимания на определенной части своего тела могут изменять объем данной части.

Tamburini и Sepilli отметили также, что пульс при переходе от бодрственного состояния к гипнозу учащается. Другие авторы не дают указаний на такое ускорение.

Очевидно, что и в этой области не имеется еще бесспорных, всеми признанных, объективных данных.

Bernheim полагает, что изменения циркуляции во время гипнотического сна, равно как и изменения дыхания, не могут подчиняться какому-либо закону, что они очень изменчивы и зависят единственно от волнения субъекта и от особенных обстоятельств, сопутствующих периоду внушения.

Moll придерживается того же мнения и добавляет, что «несомненно, было бы преувеличением искать в измененной деятельности сердца и дыхания объективные признаки гипноза». Взгляд его, очевидно, слишком пессимистический, доказательством чего может служить, между прочим, дело Румянцевой, в котором изменения пульса, констатированные во время усыпления, помогли выяснить действительность гипноза (см. доклад об этом деле В.М. Бехтерева в научных собраниях С.-Петербургской психиатрической клиники).

Ввиду того что вопрос о состоянии дыхания и пульса во время гипнотического сна представлялся недостаточно выясненным и исследования различных авторов давали в этом отношении противоречивые результаты, доктора Гизе и Лазурский по предложению В.М. Бехтерева произвели в его психологической лаборатории ряд исследований в этом направлении. На основании своих данных они пришли к следующему заключению: в большинстве случаев глубокого гипноза дыхание замедляется и делается глубже; гипнотический же сон средней силы обыкновенно сопровождается, наоборот, учащенным и более поверхностным дыханием. Однако бывали и противоречивые результаты.

Что касается до пульса, то здесь изменения не имеют такой правильности и часто глубокий сон дает учащение пульса. В общем характер изменений как пульса, так и дыхания в значительной степени зависит от индивидуальности субъекта. Далее, наблюдая дыхание и пульс во время обыкновенного сна, упомянутые исследователи нашли, что они всегда замедляются, что вполне согласуется с мнением всех прежних авторов. Всё это, по мнению Гизе и Лазурского, заставляет прийти к заключению, что, вопреки мнению Bernheim'a, гипноз до известной степени отличается от обыкновенного сна.

В той же лаборатории по предложению В.М. Бехтерева были затем произведены д-ром Лазурским дальнейшие наблюдения в указанном направлении с некоторым только видоизменением постановки опытов; именно д-р Лазурский приступил к исследованию влияния внушенных в гипнозе эмоций на пульс и дыхание. На основании своих наблюдений автор приходит к заключению, что в состоянии глубокого гипноза всякое внушенное чувствование сопровождается резкими изменениями пульса и дыхания, что еще ранее того было отмечено В.М. Бехтеревым и демонстрировалось им на кривых студентам Академии; по наблюдениям Лазурского, особенно резкое влияние в этом отношении оказывают страх (испуг) и гнев, затем горе; влияние радости (удовольствия) наименее заметно. Все эти чувствования вызывают в огромном большинстве случаев более или менее значительное учащение пульса, а во многих случаях также и резкие изменения пульсовых кривых; однако между различными эмоциями существует скорее качественная, чем количественная разница. Что касается дыхания, то оно также в большинстве случаев резко изменяется, причем радость сопровождается учащением дыхания и уменьшением его амплитуды, а при испуге и гневе наблюдаются неправильные и неравномерные дыхательные движения: то чрезвычайно глубокие, то поверхностные.

Так как вне физических признаков нет никакого критериума для правильного суждения о действительности гипнотического внушения и отсутствии симуляции, то всё внимание исследователей было направлено на то, чтобы иметь возможно больше таких объективных признаков. В этом отношении Binet и Féré было указано на зрачковый рефлекс. Сущность дела заключается в том, что субъекта, находящегося в гипнотическом состоянии, заставляют фиксировать глаза на внушенной летящей птице, вследствие чего изменение зрачка происходило одновременно с конвергенцией глаз. Рядом с этим упомянутые ученые указали на явление так называемой поляризации, состоящей в том, что у гипнотика, следящего глазами за мнимой птицей, при приложении магнита к голове как галлюцинация, так и рефлекторные колебания зрачка совершенно исчезали. По мнению Binet и Féré, магнит оказывает такое же задерживающее влияние и на реальное восприятие. Подобное же сужение зрачков при аналогичных внушениях было наблюдаемо и проф. Бехтеревым[7].

Указанное зрачковое явление при галлюцинации летящей птицы, по мнению Moll'я, представляет наиболее ценный объективный признак внушения.

Другие соматические функции, как выделение слез, пота и т. д., до сих пор мало обследованы во время гипноза и не могут служить руководящими моментами как объективные признаки гипноза в силу невозможности подвергнуть их точному измерению. Остается область чувствительности, и именно болевой, которая косвенно, через влияние болевых ощущений на кровообращение и дыхание, может представить точные объективные признаки гипнотических внушений. Область эта еще мало исследована, но, по нашему мнению, заслуживает большого внимания ввиду важности ее в практическом отношении.

Bernheim придает особенное значение аналгезии гипнотиков. По его словам, если к гипнотику, которому внушена полная аналгезия, прикоснуться фарадической кисточкой, то он не проявит ни малейшего признака боли. Едва ли, конечно, найдется притворщик, который был бы в со стоянии подавить в себе всякое выражение боли от сильнейших фарадических токов. Подобное же наблюдение было сделано одним из нас (В.М. Бехтеревым). Надо, впрочем, заметить, что такие высокие степени аналгезии очень редки в гипнозе, но тем более ценны наблюдения, сделанные над такими гипнотиками.

7

См.: Бехтерев В. О врачебном значении гипноза // Нервные болезни в отдельных наблюдениях. Вып. 1.