Страница 5 из 15
Савва Арсеньевич вспомнил любимую им «Литературку»… Тогдашнюю, из семидисятых… Он ещё пацаном, лет с четырнадцати, пристрастился брать её у мамы или у деда, и читать «от корки до корки». И не только «Клуб «Двенадцать стульев». Аналитика и обзоры тоже «вставляли». И всё-ки самым «крутым» был «Евгений Сазонов», легендарный вымышленный литератор, эссенизатор, душелюб и людовед! А его роман «Бурный поток»?! Эта, «лапша тугодумства» прятала едкую иронию на претензии писак-современников возлечь на лаврах «мастеров потока бессознания» или «мастеров широкомасштабных полотен»… Всех мудролюбов…
«Давно нет ничего подобного! Нет литературной критики… Нет цензуры… Теперешние «нетленки» пахнут навозом бездарности… Прорывов толковых и новаторства подлинного – ха, теже «три-пять». Ха, «вчера по три рубля, но…, сегодня – по пять, но…»…
Моя новая поэма… Название мне нравится – «Петушки-Зазеркалье». Мне не нравится моя потуженность и нерешительность. Всё взвешиваю, выбираю, «хочется дойти до самой сути,… в сердечной смуте». Смуты, ха, хоть отбавляй!». Савва вспомнил, как больной уже Веничка Ерофеев рецензировал сочинительские потуги тогда молодых, а сейчас титулованных писателей. Кратко! Всем: «Херня»! Помнят они, вельможные, этот «ориентир»? «Я пишу и текст, и музыку… Вот уже неделю… По-разному… Но чаще прежде текст… Черновики всё, конечно… Хочется сочинить и текст, и музыку в жанре…, стилистике постмодернизма… Подражаю, разумеется, Веничке… Ещё бы! Только кусок идьёта удержится и дерзнёт на «переплюй» или «вровень»… Манере лишь, интонациям некоторым только… Да и голосов в поэме много… И Ремарк, и Алиса, и Джойс, и Гессе, и… И свой голос имею… Таки да! Голосов, главных, лейтмотивных – три: я, Алиса и Веничка… Ну, не «я» – мой лирический герой. По классике жанра поэмы его голос чёток, звучен… Нет! Опять сваливаюсь в конву «чёткости, звучности»… Отстранённо всё, по касательной! Но метко! По целям… Опять! Шлимазл! Ну какие «цели»? Где ты, мишигин, в постмодернизме цель нашёл?! Игра! Мистерий и мистификаций-то я в свою любимую полистилистику и многожанровость плесну… «Плесну колдовства…»… От поросячьей фарандолы до григорианского хора!… Тут я – Рыба! Но вот сам текст… Эх… В тексте, хочу… обертонов горловых… Из слова хлещет кровь как из горла! Из фразы…»
Он задумался над «Фантастической симфонией» Берлиоза. Это ведь – челендж! Там такая «подкладка» текста! «Немая», к сожалению… А если б этот… сценарий, либретто, воплотить вокально…, или… хоть текстово… Да всю мультимедийную мощь задействовать! Брызнуть по стенам. Плеснуть красок. Да так, чтобы та Веничкина возлюбленная, девушка с глазами водочного цвета, рыжими ресницами и косой до попы, возрыдала от восторга неги! И мальчик… И все мои, и все «свои»! Нет, Ленка нужна мне обязательно!… И, ха, Алиса, и Кот, и… Певцы?… Или речитатив всё-таки? А если стихи?
Стихи, поц, тебе не по зубам. Настоящие – нет… Стихи делают не из мыслей… Это – Серебряная Струна в большой Игре! От прозы они… ух!, далеки… А вот к музыке… Но известно ведь, что легко писать стихи, но трудно быть поэтом. Это… как подкрасться и схватить спящую кошку, или взлететь и, паря, усесться на облако… Или как… жемчужена в малюске… Говорят – это болезнь… Да уж… Всё красивое и талантливое – болезнь, и за всё нужно заплатить…, по полной. Как там Гейне, что ли, за-метил: «Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, а вот уже второй – олухом и бе́здарем». Хм… Верлибр? Дааа… Запустил Кащей, проводничок мой… в этом поезде странном, ещё и эти литературные шестерёнки… А может и правда – записано всё? Или, всё же точнее – пригласил в свою Матрицу… И Алису в поводыри дал… И нор нарыл, и лабиринтов заплёл… Вот и сниться каждую ночь весь этот сюр и абсюр-д… Или не снится, а… чудесится?!
Хм… Абсурд… Эта штука крайне полезная! Как мой сбитень! Как «Херес»… Или «Абсент»… Абсурд – это твоё родное, давнее, «запавшее за подкладку»! И долго считавшееся печально-утраченным… За-терянным… Сейчас – за-меченным… Замеченным за подкладкой так называемой реальной жизни. Или это тот неясный трепет ожидания чего-то спрятанного пока от твоего глаза… А может и сам «третий глаз»… А может быть это серебряный колокольчик, дрожащий на ветру хаоса?… Но это твоё подсознание, твоя чуйка, и тончайшая нить от колокольчика прикреплена к твоей Звезде? Это твоё невыговорившееся и чему никогда не быть высказанным…Что таится там, в тишине… Шарь, Саввик, шарь! И букву «Ю» почаще выговаривай. Ха! Ты, одессит, вечно пренебрегаешь и буквой «Ю», и мягким знаком: «бруки», «куру», «вару», «коняк», «белё», «пём», «румка»… Эх, шарююю… Как тогда, в седьмом классе, у тех двух красивых девочек-однокласниц… Ха! И опять под юбочками двух: музыки и литературы… Ладно – две ведь руки… И, ха, «третий глаз» ещё…
Теперь почитать… Это тоже моя послеобеденная привычка… Я отринул послеобеденный сон и даже дрём! Предпочитаю высыпаться ночью, отправляясь спать не позднее двадцати двух… Но подъём строго в пять утра! Работается утром славно… Хм, читаю серьёзные книги… Перечитываю, одновременно четыре-пять книг… Ищу чужие мысле-образы, аллюзии и реминисценции… точнее сказать… Зачем? Читаю фрагментарно, ассоциативно… Переплавляю в свои… И вдруг – раз! Оригинальная собственная фраза! Две, три… И звукоряд назрел! Сейчас две книги по языкознанию полистаю… Пошарю! Без дурацких правил… Загляну в корень… А суффиксы лингвистам этим оставлю… Вот – прелесть какая! «Идиома – такой оборот речи, значение которого не определяется значением входящих в него слов». Чудненько-то как… Идиоматические выражения… Слышен трепет и идиотизма, и мата… А что? Точно ведь: вся наша жизнь – идиома, идиотизм и мат! Послал и тебя на х… – а ты и дороги-то толком не знаешь и не хочешь туда… Неопределённость: квантовая, математическая…, всеобщая… Эта наша фразочка: «да нет»… Это просто «гоп со смыком»!
Полистал Германа Гессе «Игру в бисер»… Записал, улыбнувшись, в блокнот:
… Не может кончиться работа жизни…
Так в путь! И всё отдай за обновленье!…
Да, да! Точно! Одиссея! Игра! Но вот о каком Собирании… в Братство, в Орден намекает Гессе… Страна интеллектуалов?
Ещё:
… Рассудок, умная Игра твоя –
Струенье невещественного света,
Легчайших эльфов пляска, – а на это
Мы променяли тяжесть бытия…
Отлично, Герман! Мы, одесситы, с тобой! Зачем нам «эта тяжесть бытия» и «дух борьбы». Мы – за Борьбу Духа! Ведь и так цивилизация уже в полном дерьме! И не от лукавого, а от собственного бездушья… э… без высокодушья… Хм, лучше так… Запишу… И это вот хорошо:
Но нет их больше,
Нет ни тайн, ни школ,
Ни книг былой Касталии…
Надо же! Одни подсказки! И подмога! Кто помогает? Или Что? Да Игра и помогает… Наверное… Верил ли Гессе? Хм… Он ведь из семьи проповедника, пастора… Как Юнг, Ницше и все эти «Фаусты» и «Фаустусы»… Ещё бы «не встать на голову»… Не стать нигилистом…, модернистом, абсурдистом, сюрреалистом и… и… и идиомо-юмористом… Ну это я так…
Свежий ветерок приносит радость, отдохновение… А остальные все «измы»… ха, измотают душу, иссушат ум, а не… Ведь всё сакральное и весь оккультизм – это всегда больше того, что ты узнал, как-то понял и облёк в слова и звуки… И ведь слово само всегда сакрально… Ни объять, ни вместить… Да, поц, эта тебе не девочки с Дерибасовской… Там и объять, и вместить… есть чего… и куда… Ха! А ещё э… как это «наш Вильям» сказал о женщине: «Никогда ни найдёшь женщину без готового ответа на любой вопрос». Дааа… Эти за словом в карман не полезут…
Таак… А тут что? Ага: «каллиграфия – мощнейший инструмент познания.» Это кто, китаец-японец изрёк, что ли? Ну ж, вы, пацаны, даёте! Я ещё понимаю у нейропсихологов: полезно «массировать» своё «мозолистое тело! Фу ты, опять…, термин же тот ещё! Это что – про тело Фирочки с Молдаванки? Ха. Неее, про то, что связывает полушарии. Про Эйнштейна это. Он помозолит мозги математикой, а потом – раз, и помозолит струны скрипочки смычком.