Страница 11 из 15
– Жизнью! Жизнью нужно более интересоваться! – вмешалась Синяя Гусеница – Жизнь бесценна и она больше слов!
– Глупости! – заявил Грифон – Чужой жизнью не интересуюсь. От своей в шоке!
– И я… тоже – поддержал уже совсем пьяненький Мартовский Заяц, которого самого нужно было поддерживать.
– Не забывайте о главном – о филоложестве! Ну и о грязнописании, псевдомыслях и квазибиологии нашего мозга! – важно провозгласила телячья голова Черепахи Квази – И «Да здравствует «пошловсёнахрен»!
– Ты очень умна! Почти как я… Только я менее красива – грустно отозвалась из-под стола Герцогиня, тыкая острым подбородком Никого. – А ведь хочется простого женского «хренпоймичего»…
– Друзья! – возбуждённо вскрикнул Шляпник – Не нужно пессимиздеть! Давайте петь песни!
– Дааа… – очнулся, как ото сна Черский – Без юмора нельзя… И без «третьей производной». Вы очень просветили меня… Таак стало ясно…
– Как же так?! – вверху, под потолком, засияла ясная, но кровожадная Улыбка Чеширского Кота – Всё – трёп! А выводы? А тезисы? Как без «апрельских тезисов»-то?
– Ну уж нет! Ты знаешь, сколько стоит время? – Алиса вдруг выросла до потолка и взяла Улыбку «под мышку». – Тысячу фунтов – одна минута! А разговор? Три тысячи фунтов – одно слово! А минута уединения? Десять тысяч! Пойдём, Веничка. У нас ещё дела. Оставь бокал и идём.
Странно, но «колючка» Веничка послушался беспрекословно.
В соседнем вагоне стояли сумерки. А может они сидели? Или висели? Трудно было определить. Но вот аромат изысканнейших дамских духов точно висел. И вкус какого-то необычайно манящего дыма сигарилл висел. А вот две дамы, породистые, аристократического вида, сидели за большим круглым столом. И ещё двое мужчин. Дамы были в длинных шёлковых платьях. Они курили тонкие длинные сигариллы в тонких длинных мундштуках, зажатых между тонкими длинными пальцами в длинных, до локтя перчатках из тончайшей чёрной кожи. По общей атмосфере беседы, расположению фигур и позам, было понятно, что с одним из мужчин (а это был снова Ремарк!) дамы были в длительных и тонких отношениях, а с другим – более коротких и более деловых.
– Что вы так опешили оба? Алиса, вам ли объяснять, что я – разный… Тут-там, и тут, и там… Ха, да нет! Я просто ушёл тихо… К своим давним подругам. – Ремарк привстал. – Знакомьтесь – Мона, Даниэла. А это Андрей Петрович… Тоже кудесник…
– Да мы не очень-то опешили. Это пешки ходят пешком… Мы «оферзели» – скривил улыбку Веничка – Эрих – тут, Мария – там… Очень приятно…, оччень…
Это «оччень» было вызвано двумя обстоятельствами: первое – дамы были абсолютными близняшками; второе – обворожительно красивы! Даже «пыльный» Венедикт почувствовал – «под дых»! Да, Веничка, и на этот раз тебя «проткнули»… «Я даже в Петушках таких не видел» – ирония пришла на помощь. Рано!
– Мона и Дана – дочки Якова Брюса. Да, да – того самого! Друга и соратника Петра Великого. Гения и колдуна. Просьба быть почтительнейшими – ухмыльнулся Эрих Мария. – Они нас не видят, но всё же… Прекратите икать, Венедикт! Экой вы… впечатлительный…
– Пппонял… Пппростите…
– Андрей Петрович Цельнов, рыцарь Мальтийского Ордена, Магистр Игры, визионер-экстатик-ясновидец? О, я знакома с ним! – воскликнула Алиса – Я помогала ему пару раз раскрыть завесу времени. Действительно – кудесник! Маг и Мастер!
– Он почему-то весьма странно смотрит на нас… Он видит нас? – осторожно спросил Веничка.
– Я же говорю – визионер… Он нас не просто видит. Он – прозревает! Хотя думает, что мы – галлюцинация… Ему бывает сложно… Как и мне с моим «третьим» глазом… Его ещё и подкрашивать нельзя… Ах…
Веничка непрерывно облизывал пересохшие губы… «Нальют здесь хоть что-то? Я что-то спиртного не прозреваю… ю-ю…» – думал он, тоже сомневаясь в реальности… видимого. Но эта хорошая практика сомневаться в реальности видимого и помогала ему нащупывать паутинки связей. Ну и отличное обоняние. Чуйка вечного похмельного синдрома… Дааа…Кто понимает…
– Ах! А ведь скоро Бал! Бал Игры! Будут представителей всех Орденов и Братств! Ах,… обоих полов… Мне срочно нужно бальное платье!
– Алисочка, деточка, не волнуйся – отозвались одним голосом дочки Якова Брюса – У нас с собой несколько сотен платьев и прочего… За три сотни лет нашей жизни… Самые любимые… Разных эпох и стилей… И разных размеров… Ты кому собираешься понравиться?
– Э… Секрет… Дамский… Но не людям… Не совсем писателям, художникам и музыкантам… Их Мыслям, Полотнам, Мелодиям! Они же главные гости на Балу Игры!
«Мне никогда не попадались девушки из хороших семей… Жаль… Говорят – бывают… Редко, видать… А ведь это здоровье нации… А для мужчины – везение и подарок… Это… Интересно!» – думал Венедикт, пытаясь расчесать упрямую чёлку.
Да, пацаны! Петушковский Одиссей немного «распетушился»! И хорошо! Наверняка коктейль «Аромат аристократки» интересней «Слезы комсомолки»… И… «забористей»… М-дааа…
«Я ведь ещё хотел иметь вот такую умную, вежливую и воспитанную, и образованную, любознательную и мечтательную дочурку «Алисочку»…, и я мечтал… Да ладно… «Не по Сеньке»…» – подумал Венедик, и перестал расчёсывать чёлку… Так, исподлобья, сквозь щетину седых колючих волос ему удобнее разглядывать… Бытиё без Неги
А он ведь и разглядел-таки! И расслышал-таки! Разглядел пять бутылок на столе и семь бокалов. «Ага! Нега! Ю!» – в душе появился аромат жасмина. А расслышал ещё более «жасминное»:
– Дорогой Венедикт! – торжественно объявили близняшки – Мы не будем раскрывать всех секретов нашего путешествия в Зазеркалье… Мы, слава Богу, и сами не знаем всех. А ваша дочка их так любит и ждёт! Да – она там! Ей пять лет. И она уже разучила на фортепьяно несколько «Мистерий» одного очень замечательного и необычного композитора… Он тоже где-то в поезде…
– Да, да… Необычайно талантлив – задумчиво сказал Ремарк – Этот одессит… Савва Черский. Умеет «прятать», но не умеет «прятаться»… И мало, мало употребляет обсценных слов и лексики такой вообще… Даже мне без русского мата не удаётся сочинять! А он же хочет превзойти меня! Всех! С однокоренными словами «Чудо», «Чудовище», «Чудило» недостаточно играет… Боится пока…
– Да. Точно – вдруг «обрёл» реальность Андрей Петрович – Я заинтересовался им всерьёз. Он нужен нам, Совету Магистров… Вообще Игре… Но если по кристаллу замысла всё время бить молотком сомнения… Лучше иногда по пальцу… Вот и лексика эта появится… – он вновь прикрыл веками свои холодные, бесцветные глаза. Губы приобрели равнодушное, даже брезгливое выражение. Он ушёл в себя.
– Да, Андрей Петрович! Тысячу и три раза – да! Наш мозг и «третий глаз» любят парадоксы и сюрпризы! Да и сердце… – Алиса с любовью смотрела на Мага. Она любила магов. – Вот уже всё будто бы потеряно – и вдруг радость собачкой побежала за тобой!
Эрих Мария с любовью посмотрел на девушку. А на Мага не очень с любовью. «Вот и Мона, и Дана с ним всё время кокетничают…» – сердился он.
В Сказочную Страну Чудес, конечно, лучше отправляться с любовью в сердце. Ко всем попутчикам. Но приоритеты и особенно любовные симпатии следует упорядочить. Хоть как-то систематизировать, что ли. Даже обуздать где-то, пришпорить. Опять же эта лингвистика виновата: вообще всеобщую любовь пришпоривать ненужно. Наоборот. А вот любовную симпатию – порой очень даже нужно. А то гляди – она сама тебя пришпорит! Так-то вот!
– Отлично, Алиса! А где наша радость – Алёнушка? – забеспокоились Мона-Дана. – Куда она убежала собачкой?
– Осваивает магию! Вон летает за окном! На метле Маргариты… – добродушно заговорил Андрей, не глядя даже в окно – Когда она впервые появилась в нашей усадьбе на Волхове, а это наше фамильное Командорство Мальтийского Ордена, она ещё несла печать греха «уныния»… Сутулилась… Глаза смотрели вниз… Грустно очень смотрели… «Третьего» глаза вообще не было заметно даже… Но наш норвежский приятель, Тролль, тоже неплохой Маг даровал ей Силу чудодействия. Теперь она вполне весёлая Ведьма… Да и у нас там, на Волхове прошла курс психотерапии в нашем Целительном Центре… И в Центре Одарённости поработала… У нас ведь там своих «Троллей»-докторов достаточно… – он лениво прикрыл глаза и словно задремал.